Тень Сохатого

— Парша, ты че, опух? Он же рожи наши увидит.

Феликс Паршин по прозвищу Парша свирепо усмехнулся:

— Ниче, пусть смотрит. Ему уже видеть-то нечем. Шары совсем заплыли.

Окровавленный мужчина заерзал на стуле и попытался приоткрыть заплывшие от вспухших багровых гематом глаза. Щелки его глаз тускло сверкнули, как два лезвия, но тут же погасли снова. Парша засмеялся:

— Че, падла, боишься смотреть? Правильно боишься. — Он повернулся к приятелям: — Э, вы че сидите, а? Давайте чешите за бабой, я сказал. Сейчас я вам покажу, как надо толстосумов потрошить. Сейчас он, падла, все мне выложит.

Вован и Невлер, пошатывая и зевая, двинулись к стоящей в глубине гаража машине. А Парша вновь повернулся к окровавленному мужчине.

— Слышь ты… как тебя там… Глузман! Ты че, оглох? Ну-ка живо говори, сколько раз в неделю жену пялишь?

Окровавленный мужчина молчал. Глаза он по-прежнему не открывал.

— Поди разок или два? — продолжал глумиться Парша. — По субботам и воскресеньям, а? Знаю я таких, как ты. Сутками на фирме, а потом придешь с работы, залезешь на жену, дернешься пару раз — и на боковую. На хрен ты ей такой сдался, а? Ничего, я ей покажу, как шпилятся настоящие мужики. Посмотрим, как твоя жена подо мной орать будет.

Мужчина сделал над собой усилие и, постанывая от боли, открыл глаза.

— Вот и молодец! — похвалил его Парша. — Смотри в оба, дружок. Студент, который пялит жену миллионера, — такое не каждый день увидишь.

Бизнесмен разомкнул разбитые губы и очень тихо, но очень четко произнес:

— Не смей… Слышишь, не смей ее трогать… Ты, мразь…

Парша засмеялся:

— О! Вот и голос прорезался! А там, глядишь, и память вернется. — Он протянул руку и фамильярно потрепал окровавленного бизнесмена по волосам. — Не ссы, мужик. Все будет тип-топ. Ты только скажи нам, где брюлики прячешь, и мы живо от тебя отстанем.

Мужчина вновь разлепил губы и ответил хрипло, с большим трудом произнося слова:

— Я уже сказал… камней у меня нет… И никогда не было… Все мои деньги… в банке…

— Врешь, падла! — внезапно разозлился Парша. — Мы тебя конкретно пробили! Мы все про тебя знаем! Про тебя все говорят, что ты банкам этим сраным не доверяешь и брюлики в тайнике хранишь! Говори, сука, где тайник?

— Не понимаю, о чем ты…

Парша размахнулся и изо всех сил ударил свою жертву кулаком по лицу. Окровавленная голова мужчины мотнулась в сторону. Парша зашипел и затряс ушибленной рукой.

— Вот, су-ука! Чуть руку об твою вывеску не сломал!

В это время за спиной у него послышался приглушенный женский крик, затем звуки ударов, и крик захлебнулся.

— Сволочи! Не трогайте ее! — крикнул бизнесмен и заерзал на стуле, пытаясь высвободить руки.

Парша сплюнул на пол. Затем повернулся и посмотрел на приближающихся приятелей, тащивших упирающуюся, связанную по рукам и ногам жену бизнесмена.

— Хорошо, что рот заклеен, — запыхавшись, сказал Вован. — А то бы точно цапнула. Куда ее?

— Бросай прямо на пол, — скомандовал Парша.

Вован и Невлер швырнули женщину на пол. Это была хрупкая блондинка лет тридцати пяти. Глаза и рот блондинки были заклеены скотчем.

Бизнесмен снова заерзал на стуле, и тогда Парша резко, наотмашь ударил его по лицу тыльной стороной ладони.

— Сиди смирно! — рявкнул он. — Если не хочешь, чтобы я ее пришил!

Бизнесмен замер на стуле, не спуская заплывших синяками глаз с распростертой на полу жены. Парша наклонился к бизнесмену и, обдавая его лицо водочным перегаром, сказал:

— Последний раз спрашиваю, где прячешь камни?

Окровавленное лицо мужчины задергалось, сморщилось, и вдруг по щекам его потекли слезы.

— Богом клянусь… — тихо и жалобно произнес он. — Богом клянусь, нет у меня никаких камней…

— Слыхали, пацаны, он Богом клянется! — воскликнул Парша, выпрямляясь. — А ты знаешь, гнида, что Богом клясться нельзя? Ты, сука, знаешь, что оскорбляешь мои религиозные чувства?

— Простите… — Бизнесмен продолжал плакать. — Я не хотел вас обидеть…

— Не хотел он, — проворчал Парша. Затем вздохнул, повернулся к приятелям и устало произнес: — Ладно, пацаны, хватит разводить канитель. Держите эту шлюху, чтоб не дрыгалась. Щас я ей до самых гланд нутро прочищу.

Вован и Невлер послушно присели рядом с женщиной, схватили ее за плечи и крепко прижали спиной к полу. Парша ухмыльнулся, сплюнул на пол и двинулся к блондинке медленной походочкой, расстегивая на ходу ширинку брюк.

— Давно, наверно, не пробовала молодого? — ухмыляясь, приговаривал он. — Ничего, щас попробуешь. Если понравится, мы тебя втроем обслужим. За бесплатно. А в качестве бонуса в рот напуляем.

Блондинка на полу застонала. Парша опустился на колени, схватил женщину за бедра и с силой раздвинул ей ноги.

— Стойте! — что было мочи закричал бизнесмен. — Остановитесь! Я скажу! Я все скажу!

2. Брюлики

Одиннадцатилетний Миша Глузман пришел из школы поздно: после уроков они с друзьями бегали в парк — играть в «крепость». Одна команда сидела на заснеженной крыше парковой беседки, а другая пыталась занять эту крепость и скинуть противников с крыши. Заигравшись, Миша не заметил, как свечерело. А заметив, решил тут же завязать с игрой и на всех парах мчаться домой (родители не разрешали Мише заигрываться допоздна и тщательно следили за тем, чтобы он делал уроки).

— Все, пацаны, мне пора, — сказал Миша, натягивая на плечо рюкзак. — До завтра!

Он повернулся и пошел к автобусной остановке. Друг Миши Глузмана, упитанный Алеша Репин, немного подумал, потом махнул одноклассникам рукой и побежал догонять Мишу.

— Мих, постой! Я с тобой!

Миша остановился. Алеша подбежал и сказал, запыхавшись и раскрасневшись от бега:

— Ты мне марки новые обещал показать, помнишь?

Миша кивнул:

— Помню. Но только если отца дома нет. Он мне не разрешает брать альбом без разрешения.

— Само собой, — согласился Алеша. — Что я, без понятия, что ли.

— Наш автобус! Бежим! — крикнул Миша и со всех ног рванул к остановке.

Упитанный Алеша вздохнул и побежал за ним.

Отца дома не оказалось. Мамы — тоже.

— Ништяк! — одобрил ситуацию Алеша. — А где твои предки?

— Папик на работе. А мама… — Миша пожал плечами. — Не знаю. Может, в салоне красоты. Она часто туда ходит.

— Зачем?

— Да когда как. Иногда ногти поточить, иногда прическу сделать. — Миша вздохнул и изрек, подражая интонации отца: — Женщины… Что с них возьмешь.