Тень уходит последней

– Александра Ивановна, я вам не верю!
– четко поставив ударение на первом слоге последнего слова, Синцов посмотрел на нее.

– Что-о?
– голос Волковой тут же треснул.
– Да, какое вы имеете право, так...
– и закашлялась.

– Какие сигареты курите, Александра Ивановна?
– стараясь отвлечь бывшую комендантшу студенческого общежития, Синцов изобразил на своем лице строгость.

– вы, что, врач?

– Я три года назад бросил курить, и то бывает, донимает кашель, аж, легкие наизнанку выворачивает, - добавив к своей строгости на лице знак уважения, прошептал Николай.

– Это уже поздно. Я курю пятьдесят пять лет, с первого экзамена в педагогический. Можно?
– и вытащив из сумочки золотистый портсигар, добавила, - первый секретарь обкома партии подарил его мне, когда я была признана лучшей учительницей года. Тысяча девятьсот семьдесят седьмой год!
– и подняла портсигар вверх.
– Сейчас другой мир. Мы, коммунисты, о своем здоровье не заботились, как нынешние прохиндеи нашей партии. Мы были настоящими ленинцами, революционерами! вы, понимаете? Мы шли впереди, прокладывали дорогу к знаниям.

– Я тоже жил в то время и все видел, Александра Ивановна. Когда вас наградили портсигаром, я учился в школе. А почему вы ушли из школы?

– Так решили коммунисты района. В женском общежитии профтехучилища нужно было навести железный порядок, и я взялась за эту работу, и через год мы заняли первое место среди восемнадцати студенческих общежитий города. вы представляете?!
– воспламенившуюся спичку она поднесла к папиросе и прикурила от нее и, выпустив изо рта дым вверх, продолжила.
– У меня грамота от обкома партии! У меня грамота от химкомбината в День химика. А это молодежи, как они говорят мне, "по барабану"! вы слышите?
– от голоса Волковой вздрагивали стены редакции.

Дав несколько секунд на остывание этой женщине, Николай поинтересовался:

– А председатель товарищества собственников жилья Ваша бывшая подопечная?

– Да вы что, они ж все меня звали зубатой. А Зинка - моя племянница.

– Это - председатель товарищества собственников жилья?
– попытался удостовериться Синцов.

– Та ж Жучка Зинка Иванна, вот воровка, я вам скажу, а! И про нее напишите, и про девок из сто восьмой, сто одиннадцатой и сто тринадцатой комнат. Приходят со своих гулянок после часу ночи, бьют, чем попало по двери. вы про все это напишите!

– Хорошо, хорошо, Александра Ивановна.

– вы что говорите?
– Волкова тянется через стол к Синцову, пытаясь рассмотреть, что журналист записал в своем блокноте.

– Статья готова.

– Читайте, что написали!
– приказала гостья.

– Я, Александра Ивановна Волкова, охранник товарищества собственников жилья "ЗИЖ" очень недовольна воспитанием нынешнего поколения...

– Правильно!
– перебила Синцова Александра Ивановна.
– Читай дальше!

– Я - заслуженный работник школьного и дошкольного образования...

– Еще напишите, что награждена грамотами обкома коммунистической партии Советского Союза, химкомбината, ВЦСПС...

– Да, да, это уже написано, вот, - ткнул пальцем в свои записи Николай, - и далее, бывший комендант общежития ПТУ N 18...

– Правильно!

– ...заявляю, что нужно девушек, проживающих на улице Снеговой, дома N 18 из квартир сто восьмой, сто одиннадцатой и сто тринадцатой, за нарушение правопорядка - прихода домой после полуночи, и их родителей привлечь к административной ответственности. Жильцам дома необходимо провести собрание и обсудить поступки девушек.

– Напишите: хулиганок!
– стукнула кулаком по столу гостья.

– Ху-ли-га-нок, - дописал в конце заметки Николай.
– Все, распишитесь.

Женщина, услышав последнюю фразу Синцова, вернулась в кресло и не сводила глаз с Синцова, протянувшего ей лист и ручку.

– Это, что же получается, в газете мое письмо будет?
– на ее жестком лице вздрогнула неизвестно откуда взявшаяся улыбка.

– Конечно! вы же просили.

– Угу!
– закивала головой Александра Ивановна.

– вы все, как прочитали мне, там так и написано?

– Ну, да, - Николай изобразил на лице гримасу удивления.

– И что потом?

– Прокуратура займется Вашим письмом, полиция, - стал сгибать один за другим пальцы, перечисляя органы власти, - мэрия города... ООН.

– Вот так-то!
– закивала головой Волкова.
– А коммунисты?

– И они, и партия "Единой России" посмотрит.

– Да ты что? И они меня будут знать?

– Ну, конечно же, ведь газету нашу все читают. Прокуратура вас пригласит к себе.

– Это зачем?
– вздрогнула Волкова.

– Александра Ивановна, это же не просто письмо, не просто статья в газету, а жалоба, и на нее правоохранительные органы и законодательные, как депутаты Думы, в первую очередь, должны не только обратить внимание, но и провести расследование.

– Это, что ж получается, кто-то может не поверить мне?

– Так положено, Александра Ивановна. А вдруг эти девушки скажут, что было это все не так, как вы говорите?

– Это, что ж, тогда меня посадят в тюрьму?

– Ну, зачем так сразу и думать. вы же пенсионерка, заслуженный человек, охранник дома.

– Да, да, - снова пожилая женщина в знак согласия закивала головой и задумалась.

Через минуту, гостья, опираясь на трость, при помощи Синцова встала из своего кресла и, положив бумагу с написанным от руки текстом в карман своего халата, сказала:

– Я подумаю, потом принесу, - и, сильно стуча тростью по ламинату, вышла из кабинета Николая.

Синцов вздохнул и, упершись на спинку кресла, вытянув ноги, закрыл глаза.

Да, он прекрасно понимал чаяния этого человека, его стремление и сейчас, на старости лет, приносить хоть какую-то пользу. Пусть даже остается она до сих пор максималистом, которой нужно, чтобы все окружающее имело свое место, жило по каким-то законам, правилам, и осуждать за это человека никак нельзя.

– Николай Иванович, - заглянула в кабинет секретарша, - я знала, что только вы сможете справиться с нею. Извините, если что не так, - застенчиво улыбнулась она.

– Да, ничего, Эмилия. Как там наше небо?