Тень уходит последней
Шрифт:
– А если хочешь пять красненьких таких в месяц, то айда к нам в автоколонну.
– Хочу, но у меня прав автобусных нет.
– Нашел проблему. Учись.
– Тоже верно, - согласился с водителем Синцов.
– Не алкоголик-то, надеюсь, - спросил водитель.
– Бывает, по праздникам закладываю.
– Ну, ладно. В нашем деле, Коля, дисциплина нужна. Без нее нельзя за руль садиться, людей возим.
– Правильно, правильно. Извини, - и Синцов снова достал из кармана распевшийся соловьиной трелью мобильник.
"Что, Игорь Петрович, теперь спасибо хочешь услышать? Тогда сейчас я тебе все скажу, и где
Но, вытащив телефон из кармана, тут же остановил себя, ведь это мобильник не звонит, а всего-лишь сообщает о пришедшей на него новой SМS-ке.
"Еще двадцать пять тысяч рублей. Это, видно, зарплата. Неужели честным вы стали, Игорь Петрович?"
Не успел Синцов стереть сообщение "телекарда", как мобильник снова зазвонил.
– Да, Игорь Петрович...
– Ты, Коля-Николай, уж видно совсем в этой газете в робота превратился, чуть, что так редактор у тебя на проводе, - раздался голос не Ржавского.
– А, Паша, извини, солнце монитор засвечивает, не видно, кто и звонит. Ты прав, жду звонка от Ржавского.
– Понятно. Как у вас с ним отношения складываются?
– Да деньги уже выпла... Стоп, стоп, у меня к тебе есть вопрос, ты с ним обо мне еще не говорил? Ну, о зарплате, гонорарах?
– А кто он такой, этот Ржавский, Коля. Ме-лочь. Бери выше. Со Скуратовым мой шеф говорил о тебе, что, мол, нравятся ему твои статьи.
– Сам губернатор?
– удивился Синцов.
– Ну, а ты думал. Новость тебе хочу сообщить, Лебедь тебя хочет взять к себе пресс-секретарем.
– Лебедь? Извини, секунду, - закашлялся Синцов.
– У вас воды нет, - обратился он к водителю.
– На, - тот достал из кармана сиденья бутылку лимонада "Буратино" и подал ему.
– Пей, еще прохладный.
– Извини, Паша, я сейчас, - и, сделав пару глотков, приложил телефон к уху.
– Я не потяну, Паша. Это же вся жизнь, как у прилипалы: и субботы и воскресенья, с утра до утра. У меня же семья, дети.
– Дите, - поправил Николая Мысенко.
– И хобби писать всякую детективную галиматью...
– Ну, да, - напрягся Синцов.
– Да, да. А этого Лебедь с твоим шефом не потерпят.
– Я ему также сказал, - усмехнулся Павел.
– Так, он на меня посмотрел так, как буржуй на пролетариат. Ну, короче, я тебя предупредил, теперь сам решай, - и выключил телефон.
"Спасибочки, однокурсник! Ты, как всегда, в своем репертуаре, даже во мне видишь своего конкурента и, если что, маслица обязательно в огонь подольешь. Нет, мы с тобой не сработаемся, всегда будешь подножки ставить в боязни конкуренции. Хотя, по характеру ты вроде и другой. Ну-у, Ржавский".
– Ну, что там у тебя, все нормалёк?
– отвлек от размышлений Николая водитель.
– Да все хорошо, новую работу предлагают.
– Растешь!
– Еще не знаю, - развел руками Николай.
– Ты бы пошел водителем какого-нибудь босса?
– Не а, наелся уже, - провел ладонью по шее Степан.
– То жене его куда-то нужно ехать, то - дочке, то - самому, и им наплевать сытый ты или голодный, выспался ты или нет. Пристают постоянно, почему пыль в машине или какая-то грязь на коврике. И им плевать, что они сами только что залезли в машину и принесли эту грязь! Только одни крики, запугивания. Нет, больше не хочу
– Вот, и я такой же. Слушай, улицу Маресьева еще не проехали?
– Нет. Так, ты же до конца города заплатил, а туда на десять рублей меньше.
– Оставь их себе.
– Та, это разве деньги?
– разулыбался водитель.
– И не в них счастье, - похлопал Степана по плечу Николай.
Глава 3. Наставник
В келье отца Алексия было светло. Пока батюшка разливал чай по чашкам, Синцов с интересом рассматривал толстый потертый молитвенник, лежавший на столе. Текст в нем написан на старорусском языке, почти во всех словах присутствует твердый знак. У Николая как-то была мысль разобраться в его правописании, но все время откладывал ее на потом. И сейчас у батюшки расспрашивать об этом как-то неудобно, пришел-то к нему по другому поводу.
– И ты говоришь, что сам все это предвидел, Николушка?
– Отец пододвинул к Синцову блюдце с чашкой, наполненной чаем.
– Да, и не знаю, как это толком и объяснить вам, Батюшка. Вот какое-то предчувствие заранее появляется, что скоро деньги мне редактор заплатит.
– И сам это предчувствие превращаешь в материю, так?
– Отец Алексий присел рядом с Синцовым.
– Я не ошибся?
– Да, да. Подговорил я своего товарища, батюшка, чтобы тот надавил как-то на моего босса. Он - большой человек, пользуется уважением в области.
– Мысль, она тоже духовна, Коленька.
– Да, да, Батюшка, сам об этом не раз задумывался, но как-то не могу найти к этому связующую нить. Вот есть она, мысль.
– Ну-ка, ну-ка, - продолжи ее, попросил Алексий.
– Да все просто, договорился с этим человеком, чтобы подействовал, а создается такое впечатление, что он и шагу к этому никакого не сделал в этом направлении. Я ему первый о том, что все получилось, проболтался, а он это уловил, и лавровый венок к себе на голову тянет.
– "Лавровый венок"? Хорошее высказывание, то есть славу? Я так понял?
– Да, Батюшка.
– А других мыслей, как ускорить выплату тебе заработанных денег, не было?
Синцов с удивлением посмотрел на Батюшку, откуда он узнал про зарплату?
– Были. Но они фантастические. Мол, хозяину моего начальника понравилась книга моя или статья, и он поинтересовался, как я живу. Хотя в это тоже не сильно верю. Тот человек - политик, бизнесмен, его подчиненная рать не интересует, только деньги.
– Но мысль-то, была? И, наверное, не одна в этом русле? А думал, что нужно и побить редактора, и пригрозить ему, что на него будешь жаловаться вышестоящему руководству. Так, Николенька? И не смотри на меня с удивлением, все эти мысли человеческие, они стандартные.
– Я и к Богу обращался через ту икону, которую вы мне подарили, "Виноградная лоза", и такое чувство создавалось, что он меня слышит.
– А что так тебя подтолкнуло к этому, Николенька?
– Да, Батюшка, нищета. Скоро дочку в школу собирать, а денег нет, чтобы ее одеть. выросла из одежды, нужно новую форму покупать, плащ, курточку. Жена медсестрой работает, у нее зарплата очень маленькая.