Тень уходит последней

– Лично или по работе?
– поинтересовался Мысенко, когда Николай спрятал свой телефон в кармане брюк.

– По работе. Очередную статью под рубрикой "Из зала суда" нужно приготовить для газеты.

– А-а, ну, вопросов нет, все, понял. Скуратов-то, расплатился с тобой?

– За этот год, почти да, за прошлый год - нет. Столько же еще остался он мне должен.

– Скряга! Сам ненавижу таких людей, денег у них горы, а жмоты!

Виски не пошло, на сердце сразу же с первого глотка навалилась какая-то тяжесть, и поэтому Николай перешел на квас, который незаметно Мысенко подменил ему на темное крепкое ирландское пиво.

На первый взгляд, казалось, разговор был пустым. И только когда виски в бутылке Мысенко осталось на донышке, Павел спросил про последнюю книгу "Асфальт вне закона", выпущенную в ежеквартальной брошюре редакцией.

– Филантропов, это у тебя кто там такой?

– Филантропов?
– якобы удивился Синцов.
– А-а, так, книжный герой? Он же директор асфальтового завода?

– Понятно, - опустив улыбку в нижнюю губу, поднял вверх бокал с виски Мысенко.
– Кто это из наших?
– и внимательно посмотрел на товарища.

– Никто, - опустил глаза Николай.
– выдуманный герой. Так, там, если ты внимательно читал эту книгу, не он - главное лицо, а дорожный мастер, отвечающий за строительство и ремонт дороги.

– Хм, не-ет, сам писал книгу, и не знаешь ее главного героя. Удивительно! А главным героем в ней у тебя все же является директор завода.

– Что, жаловался?
– прищурился Николай.

– А так оно думаешь, все просто, да? Ты пишешь, а я расхлебывай перед той крылатой гвардией, кого Синцов имел ввиду в образе директора асфальтового завода...

После очередной выкуренной сигареты за столом, Мысенко значительно опьянел, и только теперь у него развязался язык.

– ...А я ему: "А заплати, он и не будет про тебя писать, как я его попрошу", а?

– Кого?
– спросил Синцов

– А это я тебе и не скажу, - замотал перед носом Николая указательным пальцем Павел.
– А то меня Лебедь тут же турнёт с должности. Он даже имя такое носит, жесткое, Лев Львович. Зубами щелк, и нет тебя.

– Но мысль неплохая, - хлебнул с бокала пиво Николай.
– А, действительно, давай, Паша. Даю тебе десять процентов с новой книги. Ты мне выбираешь героя, раскручиваем его, и-и!...

– Не-ет, десять процентов это тебе, Коля, а мне все остальные. Чего ты так на меня смотришь? Тебе же сочинять-то эту книгу и все. А кому она нужна, спрашивается. Если ее не раскрутить, то это будет никому ненужная стопка бумажек. А ее раскрутка, это моих рук дело будет, а ты только писать ее будешь. Так что, тебе, вообще, и одного процента с нее хватит.

– А если тот захочет ее, эту книгу?

– Не понял, - смотрит на Синцова Мысенко.

– А сам подкинет тебе-мне информацию про себя какую-нибудь героическую в детективной форме или там еще что?

– Ха! В принципе и такое может быть, - Паша протянул к Николаю свою ладонь для рукопожатия.
– Ценю! Это я в тебе, Колька, всегда ценил, смотришь в самую суть. Молодец! Нужно подумать. Но тогда, Коля, будешь работать только по моей указке.

– Ладно. Но сначала нужно оценить мой процент.

– Будет вода, будем и плавать. Молодец!
– привстав, и, нагнувшись через стол, Паша хлопнул Синцова по плечу.

Усевшись назад, Мысенко вытащил из своей барсетки, прикрепленной к поясному ремню, телефон и, посмотрев на него, сказал:

– Время, как быстро летит это время!
– И, бросив две пятитысячные купюры на стол, продолжил, - с тебя одна такая.

– Хорошо, хорошо, - Николай поднялся за ним из-за стола, и направился к выходу.

– Стоп, - остановил товарища на выходе из кафе Павел, - только об этом не гу-гу. Короче, о чем я должен был с тобой сейчас переговорить. Мы тебя принимаем в свою компанию. Тихо!
– резко поднял вверх свой указательный палец Мысенко, заметив, что Синцов пытается ему возразить.
– Стоп! Все, или мне голову вших!
– Павел резанул большим пальцем по воздуху, около своего горла.
– Ты меня понял?! Все! Я спать. Завтра жду!
– и поддерживаемый неизвестно откуда появившимся перед ними высоким парнем, одетым в черный костюм, белую рубашку и галстук, опираясь на него, Мысенко, сильно качаясь, пошел в сторону стоянки автомобилей.

– А говорил "подвезу"!
– вздохнул Николай.
– Цацу нашел!

Но, когда Синцов сделал всего несколько шагов от кафе, к нему тут же подошел такой же высокий, в такой же классической одежде, только белобрысый парень, и коротко сказал:

– Синцов? Извините, мне приказано вас подвезти. Пошли!

– А-а, да я сам...

– Пошли!
– подхватив Николая под локоть, ответил тот и, подтолкнув его вперед, заставил идти в сторону той же автостоянки, куда пошел его старый товарищ по институту.

– 2 -

Размышления, чьи это были парни в черных костюмах - водитель и второй пассажир, привели Синцова к одной мысли: скорее всего, это не просто водители, а и телохранители. Они довезли его на "мерсе" до самого подъезда. Это круто! Особенно то, что половина соседей дома видели, как он выходил из шестисотого "Мерседеса". Как ему "телохранитель", сидевший в машине впереди справа от водителя, открыл дверь, сопроводил его до подъезда и открыл ему дверь.

Николай остановился, пожал ему руку, поблагодарив за проявленное благородство, и вошел в подъезд. Парень за ним не пошел, от сердца отлегло. Но дальше Синцов не двинулся, подождав десять секунд, открыл входную дверь и выглянул во двор. Машины уже не было, уехала, а перед ним стоял Кораблев, как всегда, в своем засаленном черном пальто.

– Здравствуйте, Александр Иванович, - улыбнулся Синцов.

– Добрый вечер, - кивнул головой тот.
– вы оттуда?
– ткнул указательным пальцем вверх Кораблев.

– (?)

– А прикидываетесь журналистом. Кто же за вас пишет статьи?
– снизу вверх на Синцова посмотрел Кораблев.

– Сам пишу.

– Хобби! Настоящему чекисту это присуще!

– Это похвала! А почему вы решили, что я чекист?
– Синцов исподлобья посмотрел на старика.

– У меня глаз наметан на своих, - начал громко дышать Александр Иванович.

– А почему вы решили, что я начальник, Кораблев!?
– стал подыгрывать старику Синцов.

– Я же говорю, начальник. И номер на машине три семерки и все буквы "о, о, о".

– Понятно. Нет, это товарищ меня подбросил, - сказал Николай и пошел назад, в подъезд.

На просьбу Кораблева постоять, поговорить, извинившись, ответил не оборачиваясь, что очень занят, потом обязательно поговорит с ним.

...И вот это "потом" пришло в четыре утра в виде бессонницы. Укрыв жену одеялом, Николай вышел в зал.