Тень уходит последней

Видно, из-за этих "Дел" она сюда ко мне и приходила. Стала то да се расспрашивать о них, нет ли там чего написанного про ее отца. Так я ей и показал ту тетрадь, вот она, мол, все в ней про твоего отца здесь собрано. Все про него написано, и документы на то имеются, что он виноват в смерти многих людей, потому что вместо того, чтобы следить в каких условиях они работают, красивые отчеты в Министерство писал. А, как приедет оттуда комиссия, так им такие подарки несет, как шубы, золотые украшения, что те после этого на все в розовых очках смотрят. Говорю это ей, Коленька, а она улыбается, радостно ей это слушать, видно, руки у нее на отца чешутся. И просит, дай, мол, дедушка посмотреть на них, на записи о нем в красной тетрадке. А я, мол, нет, с прокурором приходи, тогда и дам. Фууу, дышать трудно, открой-ка форточку, - попросил Александр Иванович.

Николай, отдернув занавеску, открыл форточку. Что-то с подоконника упало, как будто бумага скомканная. Посмотрел под ноги, не ошибся, на полу лежит кулек газетный, и сухая травка из него рассыпалась. Потянулся к ней рукой, поднял, аромат от сена идет приятный.

– Александр Иванович, что это?
– приподнял на ладони кулек Синцов.

– А, что там? Ой, впервые вижу такое, - и, приблизившись к нему, тут же начал с большим трудом дышать.
– Убери, выкинь эту гадость!
– закричал он, хватаясь за горло и тут же начал оседать на пол и, теряя сознание, заваливаться на спину.

Скорая помощь, нужно отдать ей должное, приехала быстро. Врач, старый прилизанный мужчина с большой лысиной на затылке, вытерев пот со лба, внимательно осмотрев кулек с сухой травой, понюхал сено и тихо сказал:

– Смойте все это в унитаз. От нее, амброзии, у него и одышка началась. Бронхиальная астма у Кораблева. Поэтому некоторые запахи, как в том числе и от этой травы, он не переносит. Если бы вовремя не приехали, то могли бы его и не спасти.

Второй кулек с такой же травкой Николай нашел в хлебнице. Лежала она в углу, сразу и не приметишь.

Укол, сделанный врачом, сбил одышку у Кораблева, он успокоился и с улыбкой посмотрел на Синцова.

– Вот такие вот дела, говорил же вам, что лиса она.

– Кто?
– не понял Синцов.

– О, молодой человек, да у вас видно мысли о другом думают.

– Я еще такой пакет с этой же травой в хлебнице нашел, - прошептал Синцов.
– А почему вы думаете, что это ее работа?

– А больше некому это сделать. Никто не ходит к старику.

– Понятно. Где еще ее можно посмотреть?

– А там в ванной. Там тоже сразу одышка берет.

– Понял, - и Николай отправился в ванную комнату. Под ванной ничего не нашел, кроме ржавых слесарных ключей и тряпок. Травка оказалась рассыпанной на полке, прибитой к стене.

Собрав ее до капельки, спустил в унитаз.

– А, что вас, Николай, ко мне привело?
– услышал он вопрос Кораблева.

– Да, нашли сегодня во времянке Вертилова человека задушенного, как две капли похожего на Сергея Петровича. Но следователь говорит, что это не он, а его дочка - что он.

– Я же вам говорю, что это - настоящая плутовка. Да, был у Вертилова брат, но не близнец, хотя очень похож на Вертилова, - упершись локтем в диван, Кораблев с помощью Синцова, поднялся и сел, облокотившись спиной в стену.
– Он в тюрьме сидел, попал туда за какое-то мошенничество. Потом вышел, приехал в город, что-то поссорились они между собой, и он уехал на Север. Я так слышал. Как его зовут, не помню. Хотя погоди, чего не помню. Потом прошли слухи, что умер он, и все.

– Они похожи, говорите?

– Может, это его сын?
– предположил Кораблев.

– Как это, Александр Иванович?

– А, что, как? Он-то наплодил до своей Верки двух детей. Один из них сын был, в театре работал, в нашем.

– Артистом?

– Не-ет. Плотником вроде. Да, да. Я про Вертилова много информации собирал, много. Хотел его прижучить, да не дали. А парень был ничего, жинка ему двойню и родила, так с армии его сразу отпустили.

– (?)

– Так, закон был, двое детей рождается у тебя, так сразу демобилизовывают.

Слушая рассказ Кораблева, Николай невольно удивлялся четкой речи Александра Ивановича. Ни одного искаженного слова в произношении не делает, говорит, как диктор, даже не верится, что ему столько лет.

– А больше о нем ничего не знаете?

– Как, не знаю?!
– удивился Кораблев.
– Там ключ торчит, - показывает в сторону книжного шкафа, - а посередине видишь красную папку?

– Папку? Да.

– Неси ее сюда. Это я ее тетрадью называю.

Папка была толстой, сантиметра в четыре-пять. Развязав пожелтевшие тесемки, и, раскрыв папку, Николай от удивления чуть не присвистнул, все листы - газетные вырезки, печатные листы были аккуратно подшиты между собой, и к каждому из них приклеен узкий листик с надписью, сделанной каллиграфическим почерком, о чем эта заметка или статья.

– Это Ваши надписи?
– поинтересовался Синцов.

– Нас так учили писать.

– вы - настоящий художник, - улыбнулся Синцов, протягивая Кораблеву открытую папку.

– Откройте восемнадцатую страницу, - сказал Александр Иванович.
– Кажется, не ошибаюсь.

– Да, да, - найдя указанную страницу, Николай снова чуть не присвистнул, узнав вырезку из газеты "Городские ведомости", в которой работал много лет, и, более того, был автором этой публикации "Вертиловские саженцы".

"О чем же это я писал? "Вертиловские саженцы". Саженцы, саженцы, а-а, это же про то, как Александр Вертилов торговал саженцами плодовых деревьев, выдавая их за элитные сорта. Вишня "Памяти Вавилова", "Кентская", "Новелла", "Шоколадница", яблок - "Анис полосатый", "Антоновка", "Брянское", "Медуница" и так далее. Сам их копал в огородах разных садовых кооперативов, нанимая за копейку таджиков, ищущих работу, и поставлял "элитку" на другую сторону города в нанятом грузовике.

Продажа у него шла хорошо, правда, дороговато, но люди быстро разбирали однолетние и двулетние саженцы. Попался Александр на пятой машине, когда полиция проводила проверку мигрантов, работающих в садовых кооперативах. Причиной этой зачистки стало убийство одного из огородников. А здесь под руку полиции попал и сам Вертилов, торговец "дички" фруктовой, вперемешку с рябиной, осиной...

– Это вы же писали, Коля?
– спросил Кораблев.

– Да, да, уже и забыл. Семь лет назад.

– Вот. А теперь еще одну свою статью о нем посмотрите, в прошлом году писали.

– А где?

– На предпоследней странице. Да не в начале, а в конце смотрите, это ж в прошлом году было.

– Опять про саженцы?

– Да, вы же корреспондент.

– Да, извините, - вздохнул Синцов и, найдя указанный Кораблевым газетный лист, остановился на коротких сообщениях о происшествиях.