Тень уходит последней

Первым отремонтировал стол. На нем всего лишь отошел железный уголок, державший железную трубку, в которую вставлялась ножка. Закрутив ее шурупами потолще прежних, взялся за табуретки. К счастью их ножки были всего лишь развинчены. А потом пошел в комнату, где взялся за ремонт диван-кровати. Бабушка оставила его одного, чем-то занималась в кухне. Одна из ножек дивана уже полностью растрескалась, и ее уже в первозданном варианте невозможно было использовать, от вбиваемого гвоздя или вкручиваемого шурупа она бы развалилась на несколько частей. В этом удостоверился Николай, когда попробовал вкрутить в нее шуруп, тут же пошла новая трещина.

Осмотрев другие ножки диван-кровати, Синцов пришел к выводу, что их верхние части уже не восстановить, они рассохлись, растрескались от больших гвоздей, которые вгонялись в них непрофессионально в полусантиметрах от кромок. Лучший вариант - это заменить их на новые или вообще убрать, скрепив толстые, сохранившиеся еще в хорошем состоянии брусья, из которых была сделана рама дивана.

Старушка, наблюдавшая за его работой, по приглашению Николая, села на диван и, широко улыбаясь, сказала:

– Спасибо тебе, лучше стало, а то и спать совсем не могла на нем.

– Может, под диван книги подложить вместо ножек, а я вам на днях обязательно найду подходящие брусья и прикручу их.

– Только короткие, не высокенькие, а то мне уже совсем трудно залезать на него.

Николай поклонился женщине:

– Хорошо. Так вы, Ангелина Сергеевна, если что, не стесняйтесь. Скажете мне или дочери, или жене, всегда приду и помогу вам.

– Дверцы на кухонных шкафах совсем развинтились, может, и их отремонтируете?
– попросила соседка.

"Удивительная женщина, - глядя на нее, подумал Синцов.
– Я-то думал у нее уже шарики за ролики в уме заходят, а на самом деле - нет".

– Ангелина Сергеевна, а вы Вертилова помните?
– спросил Синцов, выкручивая шуруп с подвесного шкафа на кухне.

– О-о, кто ж его не знает, - всплеснула руками старушка.
– Еще тот, еще тот человек, в ад ему дорога!

– Как так?

– Тока туда, - махнула рукой соседка.
– Жадный, столько крови испил нашей.

– вашей крови? вы же работали бухгалтером?
– удивился Синцов.

– Нашей-то кровушки и испил, - села за стол Ангелина Сергеевна.
– Я в то время бухгалтером работала на комбинате, а он охранником труда. Столько денег списывал, что и не пересчитать. Так что из-за него не раз приходилось переделывать все документы. вы даже не можете себе представить, как это сложно и трудно.

– Много было таких документов?
– поддерживая разговор, спросил Синцов.

– Много. Хитрец был! Знала, что обманывал, самого счета то нету, а так из головы он выдумывал, сколько и что стоит. Вот придет на завод комиссия, так сразу у него вдруг и спецодежда есть, она, оказывается, поступила в прошлом месяце или в начале этого, а мы, такие-растакие бухгалтера, получается, ее вовремя и не оформили, и именно люди из-за этого ее не получили со складов. А у нас о ней никто и слыхом не слыхивал и не знал, и приказа на ее получение и оформление никакого у нас не было. Или там страховые пояса пришли, а мы, такие-сякие, до сих пор их не оплатили. И вот так постоянно. Еще и премии из-за него нас не раз лишали.

– А они на самом деле были, эти страховочные пояса, спецодежда?
– поинтересовался Николай.

– А кто знает? Ведь мы дальше этих документов ничего и не видели, а вот наличных им выдавали много.

– Комиссии той, что комбинат проверяла?
– спросил Синцов.

– Не-ет, он сам(!), сам(!) приходил к нам за ними, - женщина показала пальцем в потолок.

– Кто?

– А сам директор или его заместитель. Это они руки нам выкручивали и деньги забирали.

– В самом деле, что ли вам руки выкручивал?
– удивившись, переспросил Николай.

– Да, нет же, глупый, вы. Он же ди-рек-тор! Дай столько-то денег, а завтра верну. Он-то - дир-ректор(!). Попробуй не послушайся его, идешь в кассу и выдаешь ему сколько нужно. А на завтра всегда забывал об этом, и нам из-за этого не раз приходилось эти деньги со своего кармана выкладывать. А шубка в то время, знаешь, сколько стоила? Вот, вот, большие деньги, а Вертилов, тоже от нас нос воротил. А бабы боялись его, потому что родни у нас много на комбинате работало, воспротивишься, изживет всех.

– Неужели?

– О-о, молод ты еще сосед, глупый, жизнь не прожил. И твоему батьке доставалось, знаешь, как?

– А отец никогда об этом не говорил мне.

– А, знаешь, сколько он воровал?

– Кто? Мой отец?
– вздрогнул Синцов.

– Да, нет, твой отец он мужик честный был, лишнего не возьмет, а возьмет, так никто и не увидит. Ну, там гвоздик, может, еще чего-то маленько. Оно и не видно было. А Вертилов вагонами брал. Да, да, соседушка!
– старушка встала с табуретки и подошла к окну.
– А куда девались половые доски или, там, двери с замками, или стулья учебного класса? А об этом никто не знал, соседушка? А люди, вахтеры, видели, что приходили рабочие и выносили их, и в машину складывали. Вот, отвозил он их машинами то, говорят, в институт, где его дочка и сын учились, то декану домой или на дачу, или кому там еще из института. То кому-то из города кирпич, который для ремонта цеха привезли. Раз и нету. А потом через год-два узнаем, что директору или кому-то из его замов, дачу построили, или дом. И себе он, говорят, красивый дом построил, аж, в три этажа.

– А где Вертилов себе трехэтажный дом построил?

– О-о, - вопросительно посмотрела Ангелина Сергеевна на Синцова, - я ж говорю, глупенький. Так я тебе и сказала.

– А чего бояться то?
– удивился Синцов.
– Все уже давно быльем поросло. Просто интересно. Я как-то его провожал на улицу Монтажников, так, там халупа одноэтажная, - соврал Николай.

– Ой-ой-ой. Значится, продал он его. Это там, на высотке он построил его, где ныне новые русские строятся. Строил его после смерти Андропова, когда это, как его, ну...!

– Черненко, - подсказал Синцов.
– Он был избран Председателем Президиума Верховного Совета после Андропова.

– Вот, когда анархия появилась, при Горбачеве. А закончил его строить, когда Горбачев в Германию сбежал, и за ним Ельцин пришел командовать.

– И вы молчали, никому не говорили об этом?

– А что еще было нам делать, глупенький. Мы же простые служащие? Если нас с работы выгонят, так такую телегу на тебя напишут, что и в городе больше тебе работу не найти, разве что, поломойкой где-то. А какая безработица была тогда, знал бы ты.

– А о двухэтажном его доме что-то знаете?

– Ой, - встрепенулась старушка.
– Вспомнила. Так, тот дом он себе построил еще при Брежневе. В какой-то кооператив вступил. Директор себе так дом построил, потом главный инженер, и он. На армию они что-то делали, никто и не знает, только может, этот, как его...

– Лебедь Лев Львович, - подсказал Синцов.

– А-а, так, тот все знал. Он же кэгебистом был. А я о другом говорю, глупенький, об этом, как его...?
– она подняла перед своим лицом руку и, щурясь, стала почесывать большим пальцем указательный и средний пальцы.