Тень Великого Древа
Шрифт:
– Друзья мои, все мы – одна семья!
Джоакин уронил ладонь на бедро Хаш Эйлиш и заметил, как оно округлилось. Помнится, раньше торчали кости, Мартин обзывал ее мумией, но теперь стало совсем иначе. Джо провел рукой по телу любовницы, огладил живот и грудь – всюду ощутил приятную мягкость. Даже запястья Эйлиш как будто поправились, браслет из дохлой мыши грозил вот-вот порваться.
Тогда Джоакин глянул на собственное брюшко: оно стало весьма рельефным, рыцарский герб вальяжно разлегся на этом холме.
– Гм.
Тоска зашевелилась в душе путевца. Сытость глушила
– Вы приуныли, славный рыцарь? – Эйлиш приласкалась к нему, будто кошка.
– Душа просит чего-то…
– Моя тоже. Не пойти ли нам в постель?
– Да не об этом я… Мы много едим и мало сражаемся. Разве так добывают славу?
Эйлиш погладила пальцем герб на его груди.
– Вы свою уже добыли. Можно и отдохнуть.
– Не знаю… Мы идем по Ориджину, понимаешь? Это же легенда, а не земля! Я думал, все будет героически… Но мы только едим, а эти мрут без боя.
Она облизала пальцы.
– Я поняла, сир Джоакин: ваше сердце поэта требует романтики. Приглашаю вас на прогулку вокруг замка.
Он поморщился:
– Там всюду мертвецы.
– Уже нет, альмерцы их похоронили. Идемте же, будет красиво! Звезда в небе, горы вдали!
Джоакин дал себя уговорить. Предупредил Мартина об отлучке, тот лишь угукнул в ответ – так был увлечен беседой с леди Лаурой. Граф, конечно, не велел – ну и пусть. Виттор Шейланд очень умен, но здесь он точно ошибся: леди Лаура – чудесная девушка. Джоакин благородно пожелал Мартину удачи и ушел гулять.
Закатница оказалась права: красиво было. Луна и Звезда серебрили холмы, перистые облака украшали небо сказочными мазками. Бескрайняя даль открывалась глазу, лишь на горизонте взор упирался в черные клыки вершин. Джо высказал то, что лежало на душе:
– Нужно быть достойным человеком. Благородство сердца важнее титулов, так я считаю. Хорошо ли пировать, когда вокруг мертвецы?
– Они сами виноваты, разве нет? Могли подчиниться…
– Твоя правда, конечно. Но нужно еще уважение к смерти. Хоть и дурные, а все-таки… Альмерцы правы, что похоронили.
– Уважение к смерти, - повторила Эйлиш необычным голосом.
– Агатовцы и кайры – это звери. Но простой люд в чем виноват? Как-то оно неправильно… Граф говорит: все мы станем одной семьей. Разве можно так со своими братьями?..
– Братья – лишь те из них, кто принял нас как братьев. А остальные выбрали свою судьбу.
Джоакин помолчал. Иней мертвенно хрустел под каблуками.
– Я вот о чем тревожусь… После Первой Зимы мы же пойдем на Фаунтерру.
– Конечно. И Адриан, и Минерва отвергают Избранного. Придется встретиться с ними на поле боя. Но наша армия – сильнейшая на свете, разве нет?
– Еще бы. Мы легко разобьем Адриана, я волнуюсь не об этом… Дорога в столицу лежит через Южный Путь. Там мои родители и братья…
Эйлиш поцеловала его в щеку:
– Не тревожьтесь, славный мой! Вы – честный и добрый человек, не отравленный ядом злобы. Я верю, что все ваши родичи таковы. Сердце укажет им правильный путь – на нашу сторону.
– Надеюсь…
– Иначе и быть не может! Представьте, как вы обрадуетесь,
встретив своих братьев под знаменами Избранного. А как восхитятся мать и отец, увидев вас во всей красе! Их любимый сыночек – один из лучших воинов мира!– Ммм… - Джоакин невольно выпятил грудь.
– Вы пригласите родителей за наш стол, познакомите с Избранным и всеми полководцами, с лордом Мартином и леди Лаурой. Гордости не будет предела!
– Вот бы так и случилось, - выдохнул Джоакин.
Приятным мечтаниям мешал привкус тревоги. И вдруг путевец сообразил, как применить Хаш Эйлиш.
– Стой, послушай-ка. Ты же можешь чувствовать смерть? Ну, если кто-то погиб или скоро погибнет…
– Конечно, - она лукаво повела бровью.
– Желаете проверить, не грозит ли вам?..
– За себя я не боюсь, - отрезал Джоакин. – Но если б ты через меня ощутила мать и отца… Можно так? Сумеешь?
Эйлиш нахмурилась:
– Сложное дело… Особенно на полный желудок…
– Постарайся. Очень прошу!
– Ну… если я смогу, обещайте, что и вы мне кое-что скажете.
– Что угодно. Давай же!
Эйлиш встала лицом к Звезде, размяла пальцы, погладила мышь на запястье. Укусила себя за губу.
– Как же мешает сытость!
Она стала тереть свои щеки, пока кровь обильно не прилила к ним. Развязала платок, подставила ветру голую шею. Лицо Эйлиш стало отрешенным и спокойным, глаза закатились. Она хрипло прошептала:
– Дайте руку, Джоакин…
Схватила его пальцы, принялась гладить, ощупывать. Вдруг замерла, будто наткнувшись.
– Кто-то умрет. Близкий к вам.
Он вздрогнул от испуга, Эйлиш удержала его руку:
– Этот человек – недалеко отсюда. А ваша родня – в Южном Пути… Дайте же нащупать…
На лице ее заиграла улыбка:
– Ничего не чувствую!
– Тогда чему радуешься?
– Ваших родителей нет в царстве мертвых. Были бы – я бы ощутила.
– А братьев?
– Тоже нет.
Джо крепко поцеловал ее:
– Спасибо, Эйлиш! Ты спасла меня от страхов! …Постой, а кто умрет неподалеку?
Она подмигнула:
– Э, нет, теперь ваша очередь отвечать.
– Ну, что ж… ладно.
– Граф Шейланд действительно видел Ее?
– Пф, ясное дело! Он же умер. Ульяна взяла его за руку и повела на Звезду, а потом…
– Ее, - тихо повторила Эйлиш.
– Эту вашу Павшую? Нет, он видел только Ульяну. Хотя если вы Ульяну называете Павшей, то, значит, ее и видел.
– А был ли он на Звезде? Как считаете, сир?
– Конечно!
– Как выглядит Звезда с его рассказов? И как выглядит Ульяна?
Под острым взглядом Эйлиш он замялся и осознал подвох. Граф описывал смерть простыми словами - сначала было больно, потом темно, потом засияла Звезда, Ульяна взяла за руку и сказала: «Ступай назад, тебя ждут великие дела». Так он и воскрес, чтобы сделаться избранным.
Но вот что странно: граф никогда не излагал деталей. Какое платье носила Ульяна? Была она в обуви или босая, в украшениях или без, с одной косой или двумя?.. А Звезда – на что похожа? Очутился ли граф во дворце или в церкви, или в чистом поле? Какая погода была?..