Тень Великого Древа
Шрифт:
– Гм. Наверное, он забыл подробности. Сложно запоминать, когда ты мертвый!
– Но Ульяна сказала ему, какие дела нужно совершить. Объединить весь мир в одну дружную семью, чтобы все были как братья… Это же граф помнит.
– Так это великая истина! Ульяна вложила ему прямо в голову, тут не забудешь.
Эйлиш загадочно улыбнулась.
– Я много спорила с наставником на данную тему. Мудрый Хорис говорил почти вашими словами. Именно Павшая встретила графа, но не дала рассмотреть ни себя, ни Звезду. Она приняла облик абстрактной идеи, чистого света. Граф должен был увидеть и понять лишь самое главное. А детали могли отвлечь и запутать, вот Павшая и скрыла их. Например, мы знаем
– Гм, да. Вот и я говорю.
Эйлиш поощрила его поцелуем:
– Услышьте и другую сторону, храбрый рыцарь. Возражая Хорису, я говорила вот что. Граф Виттор Шейланд весьма умен. Для него не секрет, как часто люди восполняют недостаток знаний приятными домыслами. Стоит напустить тумана – и каждый увидит в нем то, чего захочет. Но опиши конкретный образ – и многим он придется не по нраву.
– Э… почему это?
– Допустим, граф очутился на Звезде в башне гранитного замка. Это расстроит шаванов, которые хотят после смерти скитаться, а не сидеть в каменном мешке. Допустим, графа встретила низкорослая девушка с маленьким носом и плаксивыми глазами. Похожа на Ульяну с икон, но не на Павшую или Агату. Шейландцы будут довольны, но мы и альмерцы – расстроены. С другой стороны, если граф опишет белокурую красотку, то мы обрадуемся, но вы усомнитесь: раз он не видел Ульяну, то может и вовсе не умирал?..
Джоакин поскреб затылок:
– Постой-ка, дай сообразить… к чему ты клонишь?
– Ваш сеньор может нарочно давать смутные описания, чтобы вызвать симпатию у всех своих разношерстных союзников. Альмерцы считают его Праотцом, мы – любимцем Павшей, шаваны – Духом-Странником, вселившимся в графа Шейланда. Стоит Виттору принять одно из этих имен, он тут же отвергнет остальные. Потому он зовет себя Избранным – и каждый может домыслить по своему вкусу, кем избран граф и для каких дел.
Путевец насупил брови:
– Ты что, не веришь ему? Своими же глазами видела, как он воскрес!
– Шшш!.. Не гневайтесь, славный мой рыцарь. Я ни в чем не обвиняю графа, ведь он в любом случае служит Павшей, даже если не видел ее. Да я и не убеждена в своей правоте. Это лишь догадка, я обратилась к вам, чтобы ее проверить.
– Вот и проверила! Я повторил тебе то же самое, что граф сказал мне: он умер взаправду, побывал на Звезде и прилетел назад. Ульяна дала ему великую миссию.
– Выходит, он и вам не дал никаких деталей. Что ж…
Джоакину захотелось ее ударить.
– Дались тебе детали! Ты что, торговка? Развела учет: шесть лаптей по агатке, два кафтана по глории… Это не лапти, а святые дела! Добро и истину нужно чувствовать сердцем! Зачем детали? Ты что, добро от зла не отличишь?!
Эйлиш не успела оправдаться. Только раскрыла рот, как с верху замковой стены донесся голос:
– Джоакин! Сюда иди, быстрее!
– Милорд?.. – удивился путевец. Мартин же был с Лаурой, какой черт занес его на стену?..
– Беги, ну! Тут у меня это… Случилось.
В комнатенке царила такая темень, что Джоакин замер на пороге. Гранитные стены дышали холодом, окно-бойница совсем не пропускало свет.
– Входи уже, не стой столбом!
Мартин втолкнул его внутрь, захлопнул дверь, задвинул засов. Чертыхаясь, зажег фитилек лампы. Огонь задрожал, едва не задохнулся, с трудом окреп. Мартин поднял фонарь, разгоняя тьму.
– Ну, вот такое, значит…
На смятой кровати лежала леди Лаура. Подол платья разодран, чулки спущены до середины бедра. Руки раскинуты врозь, рот раскрыт, язык огромный и синий, как слива. Глаза – блеклые, тусклые,
сухие.Джоакина бросило в озноб.
– Мертва?.. Тьма холодная, как же!..
Он бросился к леди Лауре, схватил за шею, стал щупать пульс. Кожа была теплой, почти горячей. Но голова от касания повернулась набок, и язык вывалился меж зубов.
– Святые боги… Ее что, задушили?
– Ну, как бы…
Мартин качнул фонарем, Джо увидел подушку, отброшенную на пол. По ней расплывалось мокрое пятно. Слюна Лауры пропитала ткань, пока лицо накрывали подушкой.
– Кто ее убил?! Где он?!
– Это…
– Он не мог сбежать! Окно слишком узкое!
– Ну, как бы… не сбежал.
В животе Джоакина скрутился клубок змей. Теперь он понял.
– Вы?!
Лампа брякнулась о пол, когда путевец прыгнул и прижал лорда к стене. Вдавил Перст Вильгельма в самое горло:
– Как ты посмел?! Убийца! Гад!
Огонь потух, теперь лишь бледное сияние Перста освещало комнату. Лицо Мартина стало белым и страшным.
– Полегче, друг. У меня тоже Перст. Целюсь в твои яйца…
– Я тебе голову снесу!
– Да уймись же, ну! Волчица виновата!
– Как – волчица, если ты? Говори и молись!
– Сам молись. Пальну снизу вверх, развалю от яиц до макушки… Но я не хочу, ты же мой друг! Послушай, как было…
Мартин заговорил лихорадочным шепотом, сбиваясь и путаясь в словах.
Все беды начались с Ионы, которая поеяла в Мартине зерно сомнений. Он сгоряча накинулся на брата: «Ты нарочно скрыл тайну бессмертия!» Вит, конечно, тоже не сдержался и обругал Мартина. По большей части Вит был прав, как всегда. Верно, что Мартину пора жениться. Правда, что супруга нужна – мягкая, добрая и покорная. Правда даже то, что Мартин иногда шалит, а в браке шалить будет меньше. Но одно – не правда, а злое, обидное вранье: дескать, Лаура плохая! Это ранило Мартина в самую душу. Он решил опровергнуть слова брата.
За столом сел возле Лауры и сказал ей напрямик: так мол и так, я думаю, что вы самая чудесная. Девушка, конечно, ответила со скромностью: ах, кто я такая, просто слабое существо… Мартин поймал ее: вот вы и показали, насколько хороши: не только скромная, но и честная! Мало по малу, он развязал Лауре язык. Утреннее дежурство у клетки навеяло тему беседы. Мартин припомнил, как Иона пугала его и держала в черном теле, пока была хозяйкой замка. Лаура поведала, что Ионою, как недостижимым идеалом, ее душили с детства. «Северная Принцесса – образец агатовки: умная, манерная, пишет стихи, играет в стратемы. А ты, Лаура, - такая и сякая, куда тебе до нее!» И чем сильнее она старалась, тем больше насмешек вызывала у брата с отцом. Говорили: глупышка, позор агатовского рода... Мартин посочувствовал, Лаура прослезилась. Согретые теплом взаимопонимания, пошли они вместе бродить. И как-то случайно забрели на верхушку башни, в эту вот комнату. На диво, тут никого не оказалось. Весь замок гудел, словно улей, а здесь пусто.
Тишина и сумрак располагали к откровениям, хмель придавал храбрости. Мартин усадил Лауру на кровать, обнял как следует и зашептал на ухо: ничто не соблазняет так сильно, как женская скромность. Волчица – наглая и злая, она не женщина, а хищный зверь. Другое дело – вы, Лаура! Вы - настоящий идеал!
Она оттолкнула его скорей для виду: вы мне льстите, милорд, я самая обычная, к тому же вдова. А Иона очень опасна, тут нельзя не согласиться. Она говорила с Аланис, а после та убила Галларда. Это Иона ее науськала! А еще, милорд, даже сказать жутко, она околдовала вашего брата. Виттору давно полагалось казнить ее. Мятежникам и бунтарям честные лорды рубят головы! Но Иона держит графа в своих сетях, вот он и не может убить. И поручает не тюремщикам, а собственному брату…