Тени исчезают в прошлом

— Согласен. А пальцы?

— Отпечатков много, надо обкатать жильцов и уже потом вычислять неизвестные. Посмотрю пулю, но не обольщайтесь. Сейчас даже первокласснику известно, что на такое дело надо идти в перчатках.

— Ясно. Это все?

— Пока да. Я, конечно, поработаю с письмом и картой. Может что-нибудь и нарою для вас, ребятки.

— Что за письмо? — вскинулся Королев.

Емельяненко презрительно хмыкнул:

— Пока некоторые на улице прогулку прогуливали, мы тут, между прочим, делом занимались. В сумочке у Куприяновой мы нашли очень интересную записку с угрозами, а еще там лежала карта памяти из телефона, где, кроме всего прочего, записан занимательный монолог, в котором некто обещает абоненту скорую и лютую смерть.

— Охренеть! — кратко резюмировал Макс, — Все страньше и страньше…

Погодин щелкнул замками и Королев подал ему руку, чтобы помочь встать.

— Э, нет, молодой человек, я еще не совсем старик, на ноги встать и сам смогу, — оскорбился Лев Валентинович. — Ладно, мне здесь делать больше нечего, поеду я.

— Может, вас подвезти?

— Нет, Максим Викторович, сегодня я и сам на колесах. Ты же меня из дома выдернул, — проворчал он, надевая дубленку и нахлобучивая меховую шапку на самые глаза. — Спешу напомнить, что такса моя за незапланированный вызов и испорченный вечер остается прежней — бутылка хорошего виски. Честь имею!

Когда за Погодиным захлопнулась дверь, Емельяненко и Макс прошли на тесную, но довольно уютную, кухню, где Машков с недовольным выражением на лице заканчивал писать протокол осмотра места преступления.

— Поздравляю вас, господа сыщики, с очередным глухарем! — язвительно проговорил он. — Ладно, я свою работу сделал. Жду результатов.

Машков собрал бумаги в папку и, не попрощавшись, вышел. Королев и Емельяненко многозначительно переглянулись: мол, нахлебаемся мы еще с этим занудой. На пороге материализовался Ромка Егоров.

— К вам можно?

— Давай, заползай, — вяло отозвался Вовка, — Может тоже что дельное скажешь.

— Итак, что мы имеем? — начал Вовка, пристраиваясь на узком подоконнике. — Жили были две подружки. В последнее время кому-то из них, пока не уточняем кому именно, стали приходить некие послания с «наилучшими пожеланиями». Подруга по имени Елена обращается к тебе, — он ткнул Максу в живот своим пальцем, — Чтобы ты им помог. Но в тот же вечер «доброжелатель» от угроз переходит к делу и — пух! — стреляет ей в спину.

— Слушай, а ты не мог бы без лирики! Меня твои литературные экзерсисы просто из себя выводят! — с нескрываемым раздражением сказал Королев.

— Надо же, какие мы нежные, кто бы мог подумать! Что ты так завелся-то? И вообще, я не понимаю, она тебе кто? Жена? Сватья? — повысив голос, возмутился Вовка. Макс заметил недоуменный взгляд Егорова.

— Никто она мне! — смутившись, буркнул он, — Извини, просто устал страшно.

— Ладно, проехали. Но в принципе-то ты согласен?

Макс молча кивнул.

— Мутно все как-то, — вставил Ромка. — Надо срочно побеседовать с… — он на секунду замялся, отыскивая в бумагах нужное имя, — с Колобовой Полиной Тимофеевной. Интересно, кого именно хотели убить-то? Кстати, ей бы уже пора приехать. Да и по квартирам надо бы пробежать. Шансы, конечно, невелики, но вдруг кто-нибудь заметил стрелка.

В этот момент в кухню вошла девушка. У нее было заплаканное, припухшее от слез, и какое-то очень детское лицо; в широко раскрытых глазах застыли растерянность и испуг. Серое пальто с мокрым меховым воротником было распахнуто, и из-под него торчал белый халат. Руки судорожно сжимали шапку и перчатки с наивными цветными помпончиками.

— Здравствуйте, я — Полина. Что с Ленкой? — глухим, охрипшим голосом спросила она.

* * *

— Это началась пару недель назад. Вернувшись с работы, я нашла в ящике плотный белый конверт. Мне показалось странным, что на нем не было ни моего адреса, ни адреса отправителя, — Полина неподвижно сидела в кухне на табуретке, закрыв глаза, откинувшись к стене, и говорила бесцветным, лишенным всякой окраски, голосом. Пальто было сброшено тут же, в угол. Оно топорщилось колом, а сверху торчал взъерошенный рыжий воротник. После того, как она узнала о том, что случилось с Еленой, она почему-то сразу перестала плакать, как будто страх и горе разом высушили слезы. Макс сидел напротив. Вовка Емельяненко и Ромка ушли по соседям, а он остался здесь. Очень хотелось достать сигареты, но видно было, что хозяйка не курит, даже пепельницы нигде не было видно.

— Вы говорите о том письме, что было обнаружено у Елены в сумке? — и он по памяти процитировал текст.

Полина с трудом открыла глаза и посмотрела, но не на Королева, а как бы сквозь него:

— Нет, это подкинули уже позже, а первое я выбросила, подумала, что это чья-то глупая шутка или ошибка.

— Вы помните, что в нем было?

— Помню. Там было напечатано, что я грязная сука, и что я еще пожалею о том, что родилась.

Голос девушки был каким-то деревянным, механическим. Необходимо было вывести ее из этого эмоционального столбняка.

Макс встал и по-хозяйски стал открывать дверцы кухонных шкафчиков. Полина даже не спросила, по какому праву этот незнакомый человек распоряжается в ее доме. Кажется, она даже не заметила этого. Наконец он нашел, то что искал: початую бутылку армянского коньяка. Недрогнувшей рукой он плеснул стакан грамм сто, и легонько потряс ее за плечо.

— Полина Тимофеевна, выпейте, пожалуйста.

Полина послушно взяла стакан, крепко зажмурилась и выпила залпом. Из глаз моментально брызнули слезы, а горло резануло наждаком. Она широко открыла рот и судорожно задышала.

— Вот и хорошо. Мы можем продолжать?

Полина кивнула, и Макс заметил, что взгляд ее стал чуть более осмысленным.

— Я так понимаю, было всего два письма?

— Два. А сегодня утром я обнаружила на автоответчике запись. Там что-то вроде того, что я очень скоро умру, точно не помню, — Полина стиснула пальцами виски, — На самом деле звонили вчера, но вечером я звонка не услышала.

— Получается, ваша подруга хотела вам помочь?

Она кивнула.

— Дело в том, что после того, как я получила второе письмо, я испугалась и рассказала обо всем Ленке. У меня ведь кроме нее и нет никого. Мы со второго класса дружим. Она самый близкий мне человек. Ленка сразу переехала ко мне. Хотя она живет в подмосковном Пронино. Это коттеджный поселок, знаете? У нее там дом большой. Я ужасно люблю к ней ездить! Летом мы все выходные там проводим. — то ли от выпитого коньяка, то ли от этих спокойных и приятных воспоминаний ее голос стал мягче, и на короткое время слабая, едва заметная улыбка тронула губы.

— Мне очень повезло в жизни, что я встретила Ленку. Мне кажется, что таких как она — одна на миллион. А теперь она… — голос ее повело.

— Полина Тимофеевна, успокойтесь, прошу вас! Соберитесь и постарайтесь просто ответить на мои вопросы. Без лишних эмоций. Иначе наше с вами общение рискует затянуться.

Отчего-то каждое слово Колобовой о Елене ранило его, как лезвием бритвы. В воображении вновь и вновь вставало иссиня-бледное, худощавое лицо с закрытыми глазами в обрамлении рыжей копны волос. Он знал, в какую больницу ее повезли, знал номер справочной, но не звонил. А вдруг он услышит то, чего так боится?.. На самом деле, Макс уже давно решил, что как только закончит здесь, сразу поедет в клинику.