Тени исчезают в прошлом

— Прости, но не мог бы ты мне простым языком объяснить, в чем тут дело? — сказала она наконец, чувствуя, что голова постепенно начинает наливаться тяжестью — то ли от шампанского, выпитого на голодный желудок, то ли от этого бесконечного и такого безумного дня.

— Хорошо, — терпеливо начал он. — В двух словах. Если со мной что-нибудь случится, то именно ты становишься моей наследницей. И наоборот.

Он с удовлетворением перехватил испуганный взгляд Полины:

— Денис, о чем ты говоришь? Что с тобой может случиться? Тебе угрожали?

Он засмеялся и, перегнувшись через стол, погладил ее по раскрасневшейся щеке.

— Нет, конечно! Но все мы, к сожалению, ходим под Богом. И кто знает, какие у него на нас планы? — философски заметил он, подливая себе вина.

— Но ведь это глупо! Ты молодой, здоровый человек. Зачем тебе это?

— Знаешь, Полюшка, ты можешь отказаться подписывать эту бумагу — это твое право. Но я своего решения менять не собираюсь.

Полина встала и прошлась по комнате. В конце концов, что в этом такого странного? Любящий человек проявляет заботу о своей невесте. А то, что он делает это таким необычным, нестандартным образом тоже легко объяснить: он юрист и знает лучше, чем кто-либо, что все денежные вопросы лучше оформлять нотариально. Потому что случись что — человек без бумажки, как хорошо известно — букашка.

— Послушай, но ведь если мы поженимся, то так и так унаследуем имущество друг друга. Зачем еще и эта бумага?

— Поля, это просто формальность. Если хочешь, можешь воспринимать ее, как знак того, что с моей стороны все серьезно. Но повторяю еще раз, ты вовсе не обязана подписывать.

Она отвернулась к окну и некоторое время молчала. «Неужели все сорвется?!» — с отчаянием думал Денис, глядя на ее напряженную прямую спину и тонкие руки, обхватившие плечи.

— Хорошо, Денис, я согласна, — решилась она, наконец. — Хотя я, в отличие от тебя, не могу похвастаться какими-то невероятными накоплениями. Ты прекрасно знаешь, что все, что у меня есть — это малогабаритная квартирка и пара сотен евро.

Он залпом допил шампанское.

— Это совсем не важно. Главное, что ты мне доверяешь так же, как я тебе.

Денис протянул ей изящную тонкую ручку, и Полина поставила свою подпись в тех местах, куда он указал.

— Ну, вот и все! — весело сказал он и поцеловал Полину. — На этом официальную часть нашего с тобой праздничного вечера объявляю законченной. Пора переходить к неофициальной.

С этими словами он подхватил Полину на руки и отнес в соседнюю комнату, где уже предусмотрительно была разложена кровать, а на тумбочке горели свечи. Она не заметила, что в его глазах плескалось неподдельное облегчение.

XI

Будильник звонил уже в четвертый раз. Анке с трудом открыла глаза. В голове сильно гудело, а в горле до сих пор плескался вчерашний виски. Она перевела взгляд на прикроватную тумбочку: половина девятого. Надо бы сегодня появиться в офисе. Вчера днем она пообещала отцу, что придет на работу. Кто же знал, что в девять позвонит Свен, и позовет ее в клуб? После их случайной встречи они обменялись телефонами и теперь виделись почти каждый день. Черт, как не вовремя она дала это обещание! Но в последнее время Анке стала побаиваться отца, не ровен час, может и уволить. На что тогда жить? Она зашлась хриплым кашлем, и нехотя поплелась в душ. «И где, интересно знать, носит Марику? Почему она постоянно держит телефон выключенным? Неужели эта тварь все-таки решила кинуть ее?» — размышляла она, подставляя лицо под прохладные струи. Двести тысяч евро пришлись бы сейчас очень кстати. Именно в эту сумму оценила Анке свои услуги посредника. Марике ничего не оставалось делать, как принять эти условия, иначе ей пришлось бы самой в незнакомой стране искать исполнителя. А это — ой, как непросто, тем более что время работало против нее. Сумма, конечно, не маленькая, но учитывая сколько в случае удачи получит сама наследница — сущие пустяки. Она кинула взгляд в запотевшее зеркало: из его глубины на нее смотрело опухшее лицо, покрытое мелкими красными прыщами. Под глазами — синеватые мешки, а на лбу залегли глубокие продольные морщины.

Закутавшись в теплый махровый халат, Анке вышла на кухню и поморщилась от отвращения: в раковине громоздилась куча немытой посуды. Сколько она не убирала квартиру? Кажется, уже больше двух недель. Ну почему матери отец оплачивает домработницу, а ей, единственной дочери — нет? В конце концов, это несправедливо! Скорее бы он подох — тогда бы это разом решило все ее проблемы. Теперь она все чаще и чаще стала задумываться над этим. Но в свои шестьдесят семь отец выглядел максимум на сорок. Он всегда вел здоровый образ жизни, занимался спортом и регулярно посещал врачей. Так что пока пока нужно крутиться самой.

Анке выдавила из пачки две таблетки и запила их водой из открытой бутылки. Потом она пошарила в холодильнике и обнаружила там коробку с недоеденной пиццей. Сунув ее в микроволновку, она положила в кружку две ложки растворимого кофе, плеснула туда воды из чайника и закурила. В этот момент зазвонил телефон.

— Бихельмайер! — хриплым голосом отозвалась она в трубку.

— Привет, — услышала она сухой голос отца, который не предвещал ничего хорошего. — Ты где?

— Еще дома, — она выдохнула сизый дым через ноздри и закатила глаза в ожидании очередной нотации.

— Как это понимать? Ты обещала приехать утром в офис. Мне через час нужно уезжать, а я хотел передать тебе кое-какие бумаги. Почему ты опять опаздываешь?

— Я не виновата, что вы начинаете работать в восемь! Черт побери, отец, это слишком рано для меня!

— Рано?! Где ты была вчера ночью? Я пытался тебе дозвониться, но ты так и не соизволила взять трубку. Ты что, опять пила?

— Какая разница, — огрызнулась Анке. — Мне не три года, чтобы постоянно отчитываться! Дай мне жить спокойно.

— Спокойствия захотела? Я согласен. Сейчас же подпишу приказ о твоем увольнении. Желаю удачи.

— Эй, постой, — перепугалась Анке, — Я скоро приеду. Между прочим, ты уже два месяца не даешь мне ни цента!

— Я ничего не хочу об этом слышать. Если в течение часа я не дождусь тебя, можешь начинать искать новое место.

В ухо полетели гудки.

— Да, пошел ты, — пробормотала Анке и пошла одеваться.

Но тут вдруг телефон снова ожил.

— Чего еще? — буркнула она, прижимая трубку плечом и надевая джинсы.

— Анке, здравствуйте! — услышала она смутно знакомый женский голос. — Это фрау Шнайдер, мама Марики.

Лоб под волосами вмиг покрылся липкой испариной, и кровь бросилась к лицу.

— А, доброе утро. Что-то случилось? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал естественно и непринужденно.

— Боюсь, что да. Моя девочка пропала. Телефон у нее отключен. Я не знаю, что и думать. Может быть вы знаете где она?

По голосу чувствовалось, что невидимая собеседница едва сдерживает слезы.

— Я не знаю, — соврала Анке, с трудом сглотнув вязкую горьковатую слюну, — Мы уже давно не виделись. А вам она ничего не говорила? — осторожно спросила она.

— В том-то и дело, что нет. В последний раз мы общались с ней в тот день, когда она должна была встретиться с каким-то адвокатом. Она была очень возбуждена, говорила что-то о том, что этот день будет решающим. Я так ничего и не поняла.

— Сожалею, но ничем помочь не могу.

— Я чувствую, что с Марикой что-то случилось… Вы не знаете, может быть она куда-нибудь уехала? Она вам не звонила?