Тени прошлого

Не успел я подскочить с адреналином в руках обратно к кровати, как в подтверждение моим мыслям прерывистый писк сменился на монотонный, а линия ЭКГ превратилась в изолинию. Я сразу откинул простынь с груди и, введя внутрисердечно адреналин, резко стукнул кулаком по грудине, а потом стал изо всех сил на вытянутых руках давить на неё, опять делая закрытый массаж сердца. В это время Лестат вводил по катетеру все необходимые лекарства, а я услышал под своими руками предательский хруст ещё двух рёбер, свидетельствовавший о том, что я всё делал правильно. Наконец, спустя две с половиной минуты монитор прерывисто запищал, сначала редко и асинхронно, а потом с достаточной частотой и ритмичностью.

Осознав, что у меня опять получилось вырвать Тину из цепких лап смерти, я обессиленно упал на стул, стоявший рядом с кроватью и, запустив руки в волосы, с отчаянием посмотрел в потолок, прекрасно понимая, что остановок всё равно будет конечное число, и с каждой новой мне будет всё труднее и труднее возвращать её на этот свет.

— Господи, прошу, помоги!.. — застонал я, прекрасно понимая, что если Тина сейчас покинет этот мир, то я больше никогда не смогу её увидеть. Я просто не доживу до её возвращения.

— Альбус, может, пригласить целителей из больницы имени святого Мунго?.. — шёпотом обратился к тому Фадж, поняв наконец всю безвыходность сложившейся ситуации.

— Они ничем не помогут, — тихо ответил я, полным боли взглядом посмотрев на министра, с широко открытыми глазами смотревшего прямо на меня. — На неё не действует магия. И адреналин тоже, похоже, скоро перестанет…

Я замолчал, поскольку все присутствующие и так поняли, чем всё это в конечном счёте закончится. Даже Грюм, ненавидевший меня всей душой и давно уже мечтавший посадить меня за решётку в Азкабане, молча смотрел в мою сторону разными глазами, хотя у него были все возможности для громкого и публичного разоблачения.

— Дамблдор, я думаю, что вы опять можете занять свой прежний пост… — кинув последний взгляд на то, как Лестат фиксировал сломанные мной рёбра Тины, тихо обратился к нему Фадж. — У Долорес Амбридж, видимо, произошло кратковременное помрачение сознания, раз ей видится здесь… давно мёртвый волшебник, которого ни вы, ни я здесь не наблюдаем. Если вы со мной согласны, то можете сейчас же приступать к своим обязанностям. И… держите меня в курсе того… как… продвигается лечение… Удачи вам, доктор Реддл…

Услышав это, я внимательно посмотрел на Фаджа, а потом коротко кивнул вместо ответа. Он, всё ещё не придя в себя после увиденного, медленно развернулся и, открыв дверь в перегородке, вышел из «чистой» половины лазарета. Амбридж же, осознав, что только что лишилась такой желанной должности, причём именно из-за меня, чуть не позеленела от злости, но я так жёстко посмотрел на неё, как бы предупреждая, что если услышу ещё хотя бы один лишний звук, то мигом вспомню все Непростительные заклинания, и ей очень не поздоровится. Верно истолковав мой взгляд, она со страхом на лице выскочила за дверь, не забыв громко хлопнуть ей напоследок.

После этого инцидента все снова вернулись к своим обязанностям, и опять началась непрерывная борьба за жизнь Тины. Правда, теперь я вдруг осознал, что всё больше людей не ненавидело меня, а… пыталось помочь. И не только Снейп с Дамблдором. Поппи Помфри всё это время заботливо приносила нам завтраки, обеды и ужины, чтобы мы даже и не беспокоились об этом. И я, испытывая искреннюю благодарность, потихоньку учил целительницу в неизменном белом переднике, как правильно ухаживать за Тиной в таком состоянии, ведь я всей поверхностью кожи чувствовал то непреодолимое желание помочь любому нуждающемуся, что исходило от неё.

«Тина ведь тоже такая же, — промелькнуло в голове, когда мадам Помфри легко сумела наложить асептическую повязку на левую щёку моей жены, причём весьма недурно. — Она тоже всегда была готова ринуться на помощь любому нуждающемуся. Оторвать от себя всё что угодно…»

И мои отношения с мракоборцами тоже… наладились. Даже до упёртого Грозного глаза дошло, насколько мне была дорога моя супруга, и что ради неё я готов на любые перемены. И хотя в лазарете всё ещё обязательно присутствовал один мракоборец, но в замке их осталось очень мало, как мне сообщил сам же Кингсли Бруствер. Мы даже успели поговорить с ним, немного, но достаточно для того, чтобы пропитаться взаимным уважением. Но больше всего мне теперь были интересны разговоры совсем с другим человеком.

— Северус, вот скажи мне, как ты мог не заметить, что твоя жена беременна? — тихо обратился я к своему помощнику, подойдя к нему со спины и поставив рядом стул. — Ни за что не поверю, что вы с ней жили в разных комнатах, особенно после свадьбы.

За окном к тому времени была уже глубокая ночь, и в лазарете опять никого не было, даже «надзирателей». Снейп, взглянув на меня полным горечи взглядом, ядовито произнёс:

— Сам не понимаю… она ничего не говорила мне. Но Тина… она не… не хотела пока детей…

— Это она сама тебе такое сказала? — удивился я.

— Да, — коротко ответил он и пристально на меня посмотрел, правильно уловив подвох в моём вопросе.

— Северус, ты достаточно долго знаком с ней, чтобы понимать, что все слова, произнесённые этой женщиной… — я усмехнулся и указал рукой на лежавшую перед нами на кровати Тину, за которую сейчас дышал аппарат искусственной вентиляции, — нужно делить на два, а то и на три, чтоб уж наверняка.

— Неужели ты хочешь сказать, что?.. — хотел спросить Снейп, но я, сразу уловив смысл вопроса, перебил его:

— Не знаю, что сказала тебе Тина, но детей она хотела. И поверь мне, я знаю, о чём говорю. Тогда, тридцать семь лет назад, когда… когда Тина умерла, она была на шестом месяце беременности. И я прекрасно об этом знал. Я готовился к этому. Ждал этого. Она хотела этого ребёнка точно так же, как хотел его я. Так что считай, что тебе даже повезло, что ты узнал об этом уже после выкидыша, а не до него. Даже тебе я не пожелаю пережить того, что пережил тогда сам. И… если бы я знал, что она была беременна, я бы… я бы ни за что это всё не устроил. Я не так жесток, поверь мне.

— Как же ты тогда смог поверить в то, что она… не испытывает к тебе никаких чувств? — дипломатично обойдя глагол «любить», задал он резонный вопрос.

— Сам не понимаю… — ответил я его же словами, а потом усмехнулся: — Но я совсем не отрицаю того очевидного факта, что я такой же беспросветный идиот, как и ты, Северус.

— Пожалуй, я сочту твои слова за комплимент, Том, — достойно отразил мою колкость Снейп, и я широко улыбнулся в ответ.

Этот парень всё больше и больше мне нравился несмотря на то, что фактически у нас была одна жена на двоих, что в корне не устраивало ни меня, ни его.