Тени прошлого

— Как же ты всё-таки умудрился заставить её выйти за тебя? — снова полюбопытствовал я, поскольку сейчас тон нашей беседы был весьма непринуждённым, и я не сомневался, что получу ответ на свой вопрос.

— Я не заставлял её, — тихо вздохнул он, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. — Я просто сделал ей предложение, а она согласилась.

— Вот так сразу взяла и согласилась? — полным недоверия тоном уточнил я, прекрасно понимая, что Тина — это далеко не тот человек, который легко согласится пойти под венец. Со мной она согласилась пойти туда только от искреннего желания насолить, и только.

— Нет, не сразу, — усмехнулся Снейп, догадавшись о причине моего недоверия. — Она думала почти месяц.

— То есть ты, прекрасно зная, что у тебя в запасе было не больше трёх месяцев, дал ей треть этого срока на раздумья?

— Да, — просто ответил он, пристально посмотрев мне в глаза. — Зато она обвенчалась со мной по любви и осознанно. Это стоило такого долгого ожидания.

— Северус, ты же взрослый мальчик и прекрасно понимаешь, что «Тина» и «осознанно» — это слова-антонимы?.. — так же пристально посмотрев ему в глаза, задал я риторический вопрос, и на этот раз широкая улыбка заиграла уже на лице моего «соперника».

— Да, это точно, — рассмеялся он в ответ, опять переведя взгляд на Тину.

После этих слов в воздухе повисла неловкая пауза. Мне было больше нечего сказать ему, а Снейп не считал нужным самому начинать новый разговор. Я вдруг почувствовал, что сейчас он хотел остаться наедине с Тиной, точно так же как этого хотел я прошлой ночью. И в моей заново рождённой душе даже проснулось… благородство.

— Слушай… — начал говорить я, и Снейп внимательно посмотрел на меня. — Если честно, я бы отдохнул ещё немного, голова уже почти не соображает, а впереди очень много работы. Посидишь пока здесь, хорошо? И если что…

— …я сразу же разбужу тебя, — закончил он, и я довольно улыбнулся в ответ.

В этот раз я засыпал с гораздо меньшей тяжестью на душе, ведь с Тиной сейчас находился тот, кому я мог доверить самое драгоценное, что вообще у меня когда-либо было. В конце концов, он же почти что полгода оберегал её, причём весьма успешно. И оберегал бы и дальше, если бы не вмешался я…

***

Тринадцатое мая, два сорок три ночи. Ровно два месяца назад Тина, стоя у алтаря в церкви, официально стала моей женой. А теперь я держал в ладони её ослабшую, почти обескровленную, бледную и холодную руку, и с ужасом смотрел, как бездушная машина нагнетала воздух в её грудь, поскольку, по словам Тома, самостоятельно Тина дышать просто не могла.

Том… три месяца я готовился к тому, чтобы убить его, а теперь был готов выполнить любой его приказ, только бы Тина выжила. Три месяца назад я даже представить не мог, что когда-нибудь мы окажемся с ним в одной лодке. Я даже представить себе не мог, что когда-нибудь буду полностью понимать этого человека, почти уничтожившего магический мир, убившего мою первую любовь. Но теперь я понимал его. Абсолютно. До конца.

Когда Тина произнесла те слова в поместье Малфоев… когда Беллатриса неожиданно кинула в Тину нож… когда я узнал, что Тина потеряла ребёнка… нашего с ней ребёнка. Я пережил весь тот кошмар, что пережил Том тридцать семь лет назад. Сколько же у нас теперь было общего… даже группа крови и то одна и та же. И одна жена на двоих. Но сейчас я не собирался делить её с ним. Том отчаянно спасал её, всё же признавая, что она моя официальная супруга. А я отчаянно помогал ему, прекрасно понимая, что в случае успеха Тина оставит меня ради него. Я не собирался удерживать её. Одно лишь слово — и я отпущу её, как и обещал в самом начале наших отношений. Но даже несмотря на то, что это слово буквально убьёт меня, я так отчаянно хотел его услышать! Я так отчаянно хотел ещё раз услышать голос своей жены…

Теперь между нами с Томом было полное доверие. Я почувствовал это, когда он оставил меня рядом с Тиной и пошёл отдыхать. Ему нужен был отдых, ведь он единственный мог спасти её. И все прекрасно это понимали. И все видели те разительные перемены, которые произошли в нём за этот короткий промежуток времени. Когда я проснулся вчера утром, то с удивлением заметил, что у кровати сидел не Тёмный Лорд с красными глазами и белоснежной кожей, а молодой хирург, мой ровесник. Раскаяние…

Тина обладала на самом деле удивительной силой: она смогла создать из человека — монстра, и она же смогла превратить монстра обратно в человека. Тина смогла и меня превратить в человека, смогла достать из глубин моей души многие положительные качества, причём о наличии некоторых из них я даже и не подозревал. И сейчас, когда она находилась где-то между жизнью и смертью, все, чьей души хотя бы один раз коснулась эта уникальная девушка, были готовы помочь. Студенты, преподаватели… все. Даже несмотря на то, что она убила двенадцать Пожирателей Смерти на глазах у всей школы. Все знали, что она спасала детей. Как могла. Как умела. Теперь все знали, насколько тяжёлая у неё была судьба.

Через несколько часов проснулся Том, и уже я пошёл отдыхать. Правда, отдохнуть мне удалось недолго, потому что в семь утра произошла четвёртая остановка сердца. В этот раз Том спасал Тину, а точнее, делал закрытый массаж сердца почти шесть минут. Как мне потом объяснил Лестат, дольше его делать смысла почти не было, поскольку головной мозг может жить при отсутствии дыхания не дольше пяти, максимум семи минут. Но он спас её. Он смог. Только вот после этой остановки его виски покрылись белоснежной сединой. И в этот момент я понял, что это был наш последний шанс. Если сердце Тины остановится ещё раз — это будет последний раз. От этой мысли я сам чуть не поседел.

Два следующих дня мы с ним жили, словно находясь на пороховой бочке, потому как в любой момент сердце Тины могло остановиться. Но Том упрямо отрицал этот факт, упрямо повторял нам с Лестатом, что она очнётся, непременно очнётся, что он спасёт её. И то ли сам Бог был восхищен его упрямством, то ли удача действительно помогала смелым, но остановок больше не было. Спустя два дня Том смог вывести Тину из шока, а ещё через день она смогла дышать сама, правда, всё ещё находясь без сознания. С каждым последующим днём вокруг кровати Тины сокращалось количество приборов, сокращалось количество ежедневно вводимых ей лекарств, некоторые из которых я вводил самостоятельно благодаря объяснениям Тома и его доверию ко мне.

Поскольку двенадцатого мая в замок прибыл Арман с необходимыми компонентами крови и лекарствами, то теперь они с Лестатом могли поочерёдно покидать школу для… охоты, как они выражались. В один из таких дней Том попросил Лестата привезти ему кое-что, только вот я не расслышал, что именно. Когда Лестат наконец вернулся, то протянул ему небольшую книжицу в чёрном переплёте с пожелтевшими от времени страницами.

— Что это? — увидев книгу, заворчал Аластор, всё ещё до конца не доверявший Тому и ждавший от него подвоха. — Какая-то чёрная магия?

— Разумеется! — съязвил Том, протягивая ему книгу. — Вряд ли на свете есть книга, опаснее этой.

— Не дерзи мне, парень! — огрызнулся мракоборец, взяв книгу в руки и открыв титульник. — Александр Пушкин. Кто это?

— Невероятно тёмный маг! — дерзко парировал Том, протянув руку перед собой. — Я могу забрать её себе?

— Сначала ты расскажешь мне, зачем тебе нужна эта книга! — прорычал в ответ Грозный глаз, и к ним даже подошёл Дамблдор, чтобы попытаться смягчить конфликт.

— Аластор…

— Господи, Тина была права, когда говорила, что большинство волшебников просто неучи! — закатил глаза Том, вырвав книгу из чужих рук. — Это всего лишь стихи, болван! Неужели из-за желания почитать стихи своей жене меня обязательно надо сразу упрятать в Азкабан!

— Это «Евгений Онегин»? — полюбопытствовал Дамблдор, и тон Тома сразу стал мягче:

— Да. Тина очень любила, когда я читал ей вслух… Может быть, она очнётся, услышав любимое произведение… Северус, ты знаешь, как сорок лет назад называли твою жену в отделении, в котором мы с ней работали?