Тени тянутся из прошлого

– Всего-то три десятка? – деланно удивился он. – Небольшая партия. Присылайте, разумеется. Я распоряжусь, транспорт встретят.

– Хм, - Ширики замялся. – Кое у кого из моих знакомых тоже имеется… товар.

– Прекрасно! Приму по символической цене, - Охитека кивнул. – Чем больше партия – тем ниже стоимость приема!

– Погоди, - тесть моргнул. – То есть – ты намерен брать плату за то, что примешь рабов?

– Само собой! Такие услуги не бесплатны. Это для вас, из глубочайшего уважения к вам, я делаю исключение! В конце концов, вы – отец моей жены, дед моей дочери.

– Ага, - Ширики кивнул. – Скажи, а что за прок в таком случае отдавать рабов? Их намеревались продать по сходной цене.

– Право владельцев, - хмыкнул Охитека. – Пусть продают. По сходной цене. Покупатели, я думаю, найдутся.

– Насмехаешься, - протянул тот. – А что за прок? Оставить убыточных рабов при себе или отдать тебе на переработку – в обоих случаях расходы.

– Во втором случае расходы будут меньше. Существенно меньше.

Ширики осуждающе покачал головой. За последние восемь лет выбор дочери его изрядно разочаровал. Если изначально он одобрил их союз с Ловеллой – то теперь явно сожалел о своей недальновидности.

Охитека помимо собственной воли стал настоящим революционером, взболтавшим тихое консервативное сообщество крупных дельцов на трех континентах.

Смешно, если задуматься. Он несколько лет бегал по собраниям социалистов и анархистов, ссорился с отцом. А теперь, сделавшись крупным капиталовладельцем, внезапно оказался в стане неблагонадежных лиц. По крайней мере, в глазах олигархов старой закалки – таких, как его тесть.

– А по поводу свертки ядерных проектов я тебе так скажу, - заговорил снова Ширики. – Тебя никто не поддержит! И я не поддержу.

– Зря, - заметил Охитека. – Потому что я не оставлю этот вопрос. И не успокоюсь, пока не добьюсь максимальной свертки. В идеале – полной. И выиграет в этих переменах тот, кто раньше сориентируется и перестроит свое дело. Можете думать обо мне что хотите – но меня учили, что семья – это главное. Поэтому я и ставлю вас в известность. Чтобы дать время.

– Ничего у тебя не выйдет, - судя по тону, Ширики вышел из себя.

– Выйдет, - отрубил Охитека. – Это – вопрос общей безопасности. А значит – и нашей безопасности. И благополучия.

– Хвоста медузьего тебя волнует безопасность и благополучие! – рявкнул тот. – Ты думаешь о наживе. О том, как наваришься, когда ядерная промышленность на трех континентах рухнет!

– Господин Ширики! – Охитка всплеснул руками. – А кто мешает вам навариться на том же самом?

– Быть может, соображения чести? – тот сверкнул глазами. – Совести.

– Чести и совести, - протянул нэси, покачал головой. – Знаете, я в последнюю очередь ожидал услышать что-либо подобное от собрата по расе, - сознался он задумчиво.

И моргнул в недоумении, когда Ширики с искаженным от бешенства лицом вскочил, опрокинув с грохотом стул.

Из-за этого грохота оба собеседника не сразу обратили внимание на топот и рыком распахнувшуюся дверь.

– Деда! Ты стул уронил! – сообщил громкий голосок.

Ширики замер, как был – возле стола, согнувшись и держась обеими руками за тяжелую столешницу. Охитека обернулся к двери, в которой застыла худенькая фигурка.

– Алита! – воскликнул он. – А ты умеешь эффектно появляться, - усмехнулся слегка.

– Папа! – дочка подбежала, запрыгнула на колени. – Ты почему так долго возился на своей работе? – строго осведомилась она, ухватившись крепко обеими ручонками за ворот.

– Я возился, потому что работа не ждет, - он вздохнул. – А почему ты не спишь?

– А я не сплю, - она запнулась. – Потому что работа не ждет! Вот так! – припечатала, нахмурив светлые бровки.

– Получил, почтенный господин Охитека? – с ухмылкой проговорил опомнившийся Ширики, поднимая стул и усаживаясь на место. – Своим же оружием, и так тебе и надо!

– Пусть пользуется, - хмыкнул Охитека, осторожно целуя дочь в макушку. – Ей можно!

– Сколько великодушия, - проворчал тесть, разом растерявший воинственный пыл. – Только вот что я тебе скажу: ни берестяницы твое показное великодушие не стоит! Ты подверг риску их обеих – мою дочь и внучку. Так что пока обе они побудут у меня. Даже не думай, что сможешь забрать! Реши свои проблемы. В кратчайшие сроки!

– Проблемы я решу, - пообещал Охитека. – И для этого мне не понадобится отказываться от планов, - прибавил он.

– Упертый сопляк, - проговорил Ширики.

– Вы это знали! Надо было отговорить дочь, - он усмехнулся.

– Хотел бы я взглянуть на того, кто отговорил бы ее, - почтенный нэси скривился, точно у него разболелись все зубы разом. – Она сочла, что ты – перспективный.

– Вы сами только что убедились, что я вполне перспективный. Даже чересчур для вас!

Ширики метнул в него испепеляющий взгляд.

– Ты прекрасно понял, что я имел в виду, - проворчал он. – То, что ты делаешь, ни на что не похоже! Мало того, что это – пустые фантазии, которые принесут только траты. Они еще и создают опасность. Ты ведешь себя безответственно!

– Это я уже понял, - Охитека вздохнул, поднялся, держа дочку на руках. – Пойдем-ка, я тебя спать уложу, - прибавил он, обращаясь к ней. – Господин Ширики, я думаю, продолжать разговор бессмысленно. Мы останемся – каждый при своем.

И направился прочь из кабинета. Алите давно пора спать. Прекрасный предлог, чтобы завершить бессмысленный спор!

Глава 6

– И где ты? – Охитека вздохнул.

Сил, чтобы спорить и ругаться, не осталось. Стоило признаться самому себе – он и жене-то позвонил исключительно для порядка. А то ведь прилетит потом – он вовсе о ней не думает и не вспоминает.

– Я перед тобой обязана отчитываться? – холодно осведомилась Ловелла.

Спящий, сколько артистизма! Сколько экспрессии.

– Почему отчитываться? Я не могу узнать, где моя жена? Алита давно спит, а тебя нет. Я беспокоюсь.

– Раньше следовало беспокоиться.

– Ты совершенно права, дорогая, - на него сошло совершенно каменное спокойствие – он аж сам отстраненно удивился. – Мне следовало начать беспокоиться раньше. Но исправить прошлое я, к сожалению, не могу. Поэтому начал беспокоиться сразу, как сумел.