Тени забытой шестой

— С императором? — уточнил я. — С ним все плохо. Он ранен, и у него заражение крови. А вашего зятя я отправил…

— Ты отправил? — рявкнул воевода и перегнулся через стол, схватив меня за грудки. — Отправил главу имперской разведки? Куда ты мог его отправить? Да кто ты такой! Щенок! Да ты!..

— Успокойтесь, — тихо процедил я, — и прекратите истерику, если, конечно, хотите все узнать.

Воевода оттолкнул меня и плюхнулся обратно на лавку. Желваки ходили на его скулах так, что было страшно смотреть. Однако Даугав смог взять себя в руки. Он глубоко вдохнул воздух, положил руки перед собой на стол ладонями вниз, потом кивнул.

— Выкладывай.

— Теперь вы знаете почти все, — закончил я в полном молчании.

Воевода не перебивал меня и даже не шевелился, походя на каменное изваяние стража в Штефском соборе.

— Почти все? — наконец тяжело уронил он. — О чем ты умолчал?

— Если я скажу, — привычно предупредил я, чувствуя чудовищную усталость, — то вы окажетесь вне закона… Хотя кого я обманываю?.. Все горожане теперь вне закона. Одним больше, одним меньше.

— Не темни, — отрезал Даугав. — У меня вот тоже есть чего тебе передать от паскудного Цветочка.

Я вздрогнул и подался вперед.

— Она была у вас? Вы ее видели? Что с ней? Где она? Да говорите же!

— Сначала ты.

Я скрипнул зубами.

— Сейчас не время для игр! На кону слишком многое. Если не остановить надвигающуюся беду, то разразится еще одна Синяя война.

Воевода недоверчиво прищурился и открыл было рот, но я его оборвал:

— Я не шучу. Хриз напечатала в газете текст запрещенного апокрифа. За одно знание о нем нас всех должны предать анафеме и сжечь на костре, как еретиков. Понимаете?

На Даугава мои слова не произвели должного впечатления. Он отмахнулся от них и покачал головой.

— Из-за какой-то газетенки? Шутишь? Тут бойня и без того намечается. Еще б только выбрать правильную сторону…

От расчетливого цинизма воеводы мне стало не по себе, но я сдержался и не вспылил, заставив себя говорить с холодной ухмылкой.

— Правильную? Тогда вспомните, что случилось с Асадом. Мятежники там тоже думали, что приняли правильную сторону. И где они теперь? Их пепел развеян по ветру, а город сожжен. Хотите повторить их участь?

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, не угрожаю, а ставлю перед фактом. Или вы со мной и помогаете, или все ваше семейство окончит свои дни на костре. И заметьте, мне придется гореть рядом с вами. Хотя вряд ли вам от этого будет легче. Подумайте о своих сестрах, о племянницах и племянниках…

Воевода со всей дури стукнул кулаком по столу.

— Вы что с ней, сговорились?!?

— Хриз вам тоже чем-то подобным угрожала? — прищурился я. — Что именно она говорила? Вспоминайте. Это очень важно. Ее надо остановить, пока не стало слишком поздно.

— Велела убираться из города вместе со всем семейством. Заявила, что намерена возглавить.

— Что возглавить? — нахмурился я.

— Имперцев, — хмыкнул Даугав и дернул себя за бороду. — И ведь возглавит же!.. Больная на всю голову, лиса бешеная, но ведь возглавит же!

— Какого демона она творит! Что еще? Она еще что-нибудь говорила?

— Да. Просила тебе передать.

— Что передать? Хватит тянуть кота за хвост!

— Велела тебе тоже убираться из города. А еще… Юлька-морячка ждет тебя в Керекеше. В божевильне. Сказала, что ты поймешь.

— Отказал? — спросил офицер Матий.

Он ждал меня подле экипажа, расхаживая и нервно пыхтя самокруткой.

— Нет, — отмахнулся я от дыма и сел в экипаж.

— А чего тогда лицо такое? Кыс, не дури! — сыскарь ввалился следом и больно ткнул меня локтем в бок. — Говори уже. Что тебе сказал воевода?

Сообщение Даугава выбило меня из седла. Нет, я понимал, что это очередная уловка безумицы, чтобы выдворить меня из города, но… Но вдруг правда? Вдруг Хриз и в самом деле отправила княжну в сумасшедший дом?.. Я тщетно гнал от себя страшные картины, в которых связанная Юля с безумным взглядом бродит по палате и ждет помощи…

— Мне надо срочно… — я задумался, — срочно отправить письмо. В столицу.

Офицер помрачнел и покачал головой. Сердце больно сжалось.

— Ну у вас же должны быть предусмотрены запасные каналы связи? — с надеждой спросил я сыскаря. — Голубиная почта? Гонцы? Что-нибудь? Ну!

— Ты думаешь, имперцы совсем идиоты? — глухо ответил он и отвернулся, глядя в окно. — Первым делом арестовали наших гонцов, почтовые службы не работают, а голубятня… эх… Говорю же, мы здесь, как слепые котята в мешке. Ждем, когда нас топить будут. Но лапками еще поработаем и коготки покажем, да, Кыс?

Привычная бодрость в голосе Матия звучала фальшивой нотой.

— Да, — кивнул я и похлопал офицера по плечу. — Сдаваться никто не собирается. Что-нибудь придумаем.

— А что тебе ответил воевода?

— Он поможет. Его зять Альбертини даст нам ключи от мастерской. Кстати, офицер, вы когда-нибудь работали с печатным прессом? Нет? Не беда. Все когда-нибудь случается в первый раз. Научитесь.

Глаза слипались от усталости, а руки были готовы отвалиться. На пару с офицером и Нишкой, чувствуя себя героями-подпольщиками, мы смазывали чернилами пресс-подушки, потом наносили их на печатную заготовку, следом закрепляли листы бумаги, плотно прижимая его к трафарету, и крутили рычажный механизм, опуская тяжелый пресс. А потом повторяли это снова и снова… Под утро, когда стопка листовок была готова, я опустился на лавку, передохнуть всего на несколько минут… и отрубился. Проснулся только под вечер, заботливо укрытый и со свернутым сюртуком вместо подушки под головой.

— Почему вы меня не разбудили? — возмутился я.

Нишка подсунула мне под нос миску с какой-то малоаппетитной похлебкой.

— Ешь давай. Ночью отправимся разбрасывать листовки.

Офицер хмыкнул и подмигнул мне. Слава богу, что эти двое хотя бы перестали собачиться между собой.

— Мы не будем заниматься этим сами, — ответил я, жадно уплетая жидкую бурду. — Это слишком рискованно. И кстати, у меня появилась идея, как послать весточку в столицу.

— А я что говорил? — торжествующе сказал офицер, обращаясь к Нишке. — Утро вечера мудренее, а ты… буди да буди!

— Пфф… — фыркнула инквизитор. — Сейчас вообще-то как раз вечер!

Кажется, зря я решил, что эти двое поладили друг с другом…

Когда есть деньги, многое решается легко, даже такое непростое дело, как организация подпольного движения. Первым делом, я договорился с Альбертини, посулив ему хорошую мзду, и той же ночью мы вывезли печатный пресс из мастерской, временно укрыв его на заброшенной скотобойне. Офицер также получил на руки достаточную сумму золотом, чтобы нанять людей для распространения листовок и ведения подрывной деятельности. Нишку я послал в монастырь святого Августина, надеясь, что имперцы не посмели осквернить звонницу, рядом с которой была скрыта голубятня сизых монахов — самых быстрых голубей княжества. Желание инквизитора укрыться в монастыре не должно вызвать подозрений у самозванных властей, а на случай обыска два письма были надежно спрятаны на груди девушки. Одно послание я адресовал главе Ордена Пяти, отцу Павлу. В нем я излагал, как можно предотвратить дальнейшую утечку запретных знаний, и настаивал на содействии с распространением фальшивых листовок. А второе письмо было для Эмиля. Я написал ему, что княжна Юлия жива, но просил никому об этом не рассказывать до выяснения всех обстоятельств, а также умолял немедля отправляться в Керекеш и обыскать все божевильни.