Тео. Теодор. Мистер Нотт

Томас отвёл взгляд и сжал зубы. На его скулах заиграли желваки.

— Не думал ли ты, Дин, что я был всё это время двойным агентом, записывая меня в свои персональные враги, а? Или это тебе нашептала твоя ирландская ночная фея?

Чернокожий парень сжал кулаки.

— Не трогай Симуса, — рыкнул он. — И ничего он не ночная фея, ясно?

— Ну, конечно, просто его мамаша так преисполнилась нашей пьянкой после финала чемпионата перед четвёртым курсом, что запретила ему даже общаться с тобой.

Теодор не хотел давить на больное, но Дин злил его своей обидой, взявшейся на пустом месте, обидой, через которую он переступил, пойдя на поклон, но не забыл.

— Слышишь, ты, ублюдок пожирательский! — вспылил он окончательно. — Я не просил тебя приходить ко мне сюда! Проваливай, откуда пришёл! И помощь мне твоя не нужна!

Нотт ничего не ответил, пристально вглядываясь в глаза гриффиндорца.

— Но ты ведь знаешь, — тихо, наконец, сказал он, — что я прав. Это ты струсил, узнав о возвращении Тёмного лорда, струсил и решил, что я буду против тебя. Делал вид, что не знаешь меня, и только сейчас, когда тебе действительно понадобилось утешение и поддержка, перешагнул гордыню. Я не злопамятный, Дин, и готов помочь тебе.

— Я уже похоронил всех, кто мог дать мне утешение и поддержку в этом округе, — язвительно и горько ответил юноша. — Засунь свою высокомерную поддержку себе в высокомерную задницу, Нотт.

Уже в дверях Теодор обернулся и посмотрел на бывшего друга ещё раз.

— Послушай, Дин… я ведь искренен. Если вдруг моя помощь тебе всё же понадобится. Ты знаешь, как меня найти. Пошли Патронус.

Хлопнув дверью, Теодор прямо с крыльца аппарировал прочь.

Глава 99

Теодор не боялся ничего в процедуре суда, бюрократической насквозь. В Министерство он заявился раньше положенного, а в зал заседаний зашёл точно в срок. Министр Магии отсутствовал, его представлял глава Департамента международных отношений Якоб Скамандер, сын именитого магозоолога. Впрочем, присутствовал Верховный чародей Фоули и, разумеется, Персиваль. Что же до самих чародеев и чародеек — ряды Нижнего Визенгамота были почти полностью забиты, а вот в Высоком пустовало под восемь мест из десяти.

Юноша окинул взглядом зал, подсвеченный мрачными холодными голубоватыми светильниками, и сел в неуютное каменное кресло, позволив кандалам защёлкнуться на его запястьях, сковывая магию. На скамье справа устроился Бут, волновавшийся куда сильнее, чем сам Теодор, а слева — свидетели обвинения: авроры Шеклболт и Эсканор, мадам Помфри и обмотанный бинтами, словно человек-невидимка, Симонс, которому Теодор радостно улыбнулся. Ходили самые невероятные слухи, как ему удалось выжить, но Теодор ставил на профессионализм докторов из Мунго.

— Кхм, — откашлялся глава аппарата Визенгамота. — Уважаемые чародеи и чародейки!..

Он зачитал номер и фабулу дела, после чего предоставил слово обвинителю, вызывав у Тео воспоминания того, как судили Поттера. На процесс над мальчиком-который-выжил собрались почти все члены магического собрания, и тогда процедура шла немного иначе.

— Теодор Магнус Нотт, что установлено и засвидетельствовано протоколами исследований в замке Хогвартс двадцатого мая, ночью предыдущего числа применил смертоносное проклятье из группы фамильных таинств своего рода против отряда численностью в трое тёмных тварей, вампиров Каллена, Коула и оборотнихи Клируотер. Обвиняемый, вы признаёте правдивость этого утверждения?

— Да, — ответил Теодор. Бут, как он видел краем глаза, сидел бледный и что-то про себя бормотал.

— В виду смертоносности применённого проклятья один из вампиров, известный под фамилией Коул, погиб на месте в стенах школы Хогвартс, что является нарушением пунктов сто сорок четыре дзета и шестьсот два альфа Устава Школы Хогвартс, а также Основного закона о смертоубийствах от восьмого сентября тысяча триста восемьдесят шестого года от Рождества Христова. Обвинение предлагает исключить Теодора Магнуса Нотта из школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, сломать его палочку и взыскать виру в размере ста тысяч галлеонов в пользу Министерства.

Теодор выпучил глаза, едва не потеряв способность дышать. Все уверяли его, что всё пойдёт иначе!

— Уважаемый Верховный чародей, вам слово, — произнёс Перси, судя по тону, удивлённый не меньше.

— Кхм, Эндрю, а вы не перегибаете? — громко уточнил Фоули. — Это, между прочим, лорд Визенгамота по праву рождения! Кхм. У меня есть вопросы к свидетелям. Мистер Симонс, в материалах дела сказано, что вы получили ранения от рук вампиров и оборотня. Как это случилось?

— Мы вчетвером… — захрипел экс-гриффиндорец, — пришли к дверям крыла… там был кто-то из детей… мёртвый, выпитый… я потребовал назваться, они атаковали… ментальная атака… Теодор устоял и вступил в схватку…

Слова про убитого мага вызвали бурю негодования.

— Шепард! — прокричал кто-то из верхних рядов. — Окстись! Ты выгораживаешь детоубийц и слуг Ты-знаешь-кого, что не гнушается отправить их на школу с детьми!

Следующим слово дали Кингсли. Тот поднялся и неспеша изложил обстоятельства — то, как вмешался в момент, когда обортниха уже была ранена, а вампир и Нотт ранили друг друга. Его слова стали предтечей для аплодисментов мужеству Тео, что было весьма лестно, пусть и не снимало общего напряжения.

Наконец, высказалась и мадам Помфри, подведшая итог обсуждению. Женщина-аврор отмолчалась. Перед голосованием слово дали так же Терри, и тот сбивчиво рассказал о пункте применения силы в рамках самообороны и обороны замка, вписанном в Устав Хогвартса. Суд в лице Фоули милостиво принял это к рассмотрению.

Голосование однозначно оказалось на стороне Теодора, и он облегчённо вздохнул. Лишь трое — девушка с тупым взглядом, представлявшая Суррей, неизвестный тощий колдун в чёрной мантии и колпаке и лорд Маккевит, ирландец, который всегда голосовал за то, чтобы отправить любого британского мага за решётку, если то было возможно, на каждом заседании, где присутствовал Нотт.

Кандалы спали с его рук, и Теодор поднялся, разминая неожиданно затёкшие запястья. Магическое кресло явно высасывало силы из магов, что сидели на них — удивительно, что его как другие пыточные приспособления не запретили ещё на рубеже девятнадцатого века.

Уизли объявил десятиминутный перерыв, и к Тео подошёл с поздравлениями Бут, притаившиеся где-то рядом газетчики и свидетели; сам он хотел поговорить с Симонсом, но того обступили врачи в лимонных мантиях.

— Мистер Нотт, как вы считаете, кто пустил тёмных тварей в замок? — спросила незнакомая дородная журналистка в агрессивном пиджаке в шахматную клетку, от которого рябило в глазах. Её прытко пышущее перо порхало по блокноту, умудряясь не упасть под таким жутким углом.