Тео. Теодор. Мистер Нотт

— Боль, — сказал профессор тихо. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете применить заклятие Круциатус… Оно тоже когда-то было очень популярно. Так. А теперь смертельное проклятье.

В этот раз демонстрация заняла считанные секунды. Паук умер мгновенно, и Муди смахнул его на пол. Теодор почувствовал страшную сухость в горле.

— Ни порядочности, — спокойно сказал преподаватель, — ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сидит прямо передо мной.

Все студенты покосились на Гарри Поттера, который тут же смутился. Некоторые смотрели оценивающе, и только Гермиона — тепло.

— Авада Кедавра — заклятие, требующее для выпол­нения серьезной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова. Однако, сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать. Возникает вопрос — если все равно нет противодействующего заклятия, то зачем я вам это показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнетесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! — взревел он, и студенты опять едва не подскочили. — Итак, эти три проклятья— Авада Кедавра, Империус и Круциатус — известны как Непростительные проклятья. Использования любого из них по отношению к человеческому существу достаточно, чтобы заработать срок в Азкабане. Это то, чему вы должны противостоять. Это то, с чем я должен научить вас бороться. Вам нужна подготовка. Вам нужно быть во всеоружии. Но самое главное… вам нужно приучить себя к постоянной, неусыпной бдительности. Достаньте ваши перья… запишите это…

Остаток занятия они провели, записывая примечания к каждому из проклятий. До самого окончания никто не проронил ни слова, но как только профессор отпустил их и они вышли из класса, всех, особенно гриффов, буквально прорвало. Большинство обсуждало заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!»

Теодор не испытывал такого пиетета. Ему было больше интересно, что за чары на себя накладывал Муди, и зачем он отхлебывал зелье, явно не целительное по своей природе, дважды за занятие. Впрочем, за водоворотом других занятий это вскоре перестало волновать его. Однако на выходных произошло ещё одно примечательное событие.

***

Отмена занятий клуба разочаровала всех участников этого объединения, которые собрались уже в первое же воскресенье, чтобы обсудить, как и что они будут делать в этом году.

— Это невозможно, почему ради каких-то иностранцев закрыли наш клуб, но оставили плюй-камни? — от отчаяния Криви едва ли не рвал волосы на голове. Его младший брат, не менее магглорождённый волшебник (что, впрочем было странным совпадением), поступил в этом году, и Колин, разумеется, рассказывал ему об их занятиях. Теодор поймал себя на мысли, что Криви с каждым годом ведёт себя всё более и более по-девчоночьи, что, вкупе с его историями о поцелуях с… странными людьми, в которых его заставали за «исполнением карточных долгов», было подозрительным.

— Давай ты не будешь про спорт так говорить, — возразил Бут. — Хотя квиддич и правда закрыли на этот год…

— Хиггс небось рад, что не пошёл на шестой курс, — рассмеялся Дин. — Его сестра поступила к барсукам, да?

— Чего ты думаешь, он бы её стеснялся? — обидчиво переспросил друга Гэмп.

Наконец, кто-то из них проговорился, что Теодор научился призывать Патронуса.

— Теодор, ты либо показываешь, — обиженным голосом обратился к нему Блейз, — или мы обижаемся. Все.

Нотт рассмеялся, вспоминая, как он помог Джинни поднять вещи в вагон, и они несколько секунд просто нерешительно смотрели друг на друга, касаясь пальцами.

— Экспекто Патронум!

Серебряный филин, выпорхнув из его палочки (дубовой, на этот раз, с ней как будто бы и правда проще колдовалось), сделал круг по помещению, после чего рассеялся снопом серебряных искр.

— Эффектно, Нотт! — гаркнул от дверей Аластор Муди. — Силён, в четырнадцать лет призывать патронуса в телесном облике.

Ребята тут же притихли, а Муди, скрежеча своим протезом, вошёл и захлопнул дверь.

— Вы верно думаете, что я буду наказывать вас за колдовство вне уроков? Нет, я не стану этого делать. Удивительно, как много здесь гриффиндорцев! Не боитесь этого слизняка?

— Он наш друг, — ответил за всех Дин Томас.

Муди оскалился и, достав из-за пазухи флягу, отхлебнул.

— Так вы и есть тот клуб, куда хотели попасть младшекурсники? Один гриффиндорец даже попросил, чтобы я его взял на попечительство! А, вон же он! Криви, да?

Колин покраснел и попытался бочком отойти так, чтобы за Невиллом его было не видно.

— Ну, будет. Дамблдор сказал, что это старина Барти Крауч, — это имя Муди выплюнул, — потребовал все эти помещения под классы для гостей школы. Что же… мы не будем нарушать ограничения директора. Но, знайте, что теперь вы будете первыми по спросу на занятиях. Первые, поняли? Это подарок от меня вам, — он ощерился своей неприятной улыбкой, и, опираясь на свой посох, вышел из помещения.

— Это хорошо или плохо? — тихо спросил Симус скорее риторически.

— Кажется, что нам задница, — прошептал в ответ ему Колин.

***

Следующие недели пролетели как в калейдоскопе. Джинни всё-таки ответила согласием на приглашение в Хогсмид, и дождливым воскресным днём они, едва не зачерпывая ботинками холодную воду из луж на разбитой дороге, продрогшие, несмотря на чары, но хотя бы не промокшие — спасибо тому, что у Тео был зонт, — посидели в ублюдочно-розовом до зубовного скрежета кафе мадам Паддифут (и оба согласились с тем, что это заведение было так себе), а, вернувшись в замок, неловко обнялись, случайно коснувшись носами — но не губами. Это воспоминание дарило Теодору яркие ночные сны, но лишь было приятным фоном неприятной рутины.

Периодически к нему продолжал лезть мальчишка Пакстон, которого он действительно стал гонять по всяким мелким поручениям. Один раз он даже высказал мудрую мысль.

— Дедушка говорил, что к эльфам Хогвартса можно обратиться напрямую, позвав их, например, сосредоточившись и постучав по столику. И, когда они будут слушать, сделать им заказ.

Это действительно работало. На следующий же день Теодор смог выпить какао перед сном, ошарашив соседей, которые решили, что это какие-то чары.

Прибытие иностранцев планировалось пятнадцатого октября. К этому моменту вся школа уже стояла на ушах. Строились самые разнообразные и невозможные гипотезы, каким будет процесс определения Чемпиона школы, какими будут задания, и где разместят студентов других школ. В обозначенную дату утром в Хогвартс прибыли представители прессы, министр Фадж и главы министерских департаментов позировали на фоне школы, а юные маги и волшебники, сгорая от любопытства и нетерпения, каждый свободный миг старались высматривать в окна, не прибыли ли ещё гости.

За обеденным столом каждый считал своим долгом выстроить предположения.

— Я уверен, что ваших гостей привезут ковры-самолёты, — с важным видом рассказывал совершенно спавшему с лица Малфою, которому практически перестали приходить письма от родителей, казалось, не замечавший его рассеянности Пайк. — Это ведь часть русской традиции!

— Питер, ковры-самолёты запрещены, — возражала ему Гринграсс, — а русские летают в деревянных ящиках!

Третьекурсники спорили, будут ли французы выставлять от своей школы кого-то из потомков альпийских троллей или пиренейских вейл, второкурсники судачили, будет ли изменено расписание занятий, чтобы вместить младшие курсы зарубежных школ, а первокурсник Причард, старший брат которого выпустился в прошлом году, рассказывал всем, какие чары нужно использовать, чтобы увеличить… ээ… достоинство и охмурить француженок.