Теория Хайма

Встревожено ахнув, Ким распахнула глаза, когда крепкие мужские руки подняли ее с кровати. Девушка даже не поняла, как оказалась на чужих коленях, в колыбели сильных рук, прижимающих ее к широкой груди, как малого ребенка.

— Не плачь, Ким. Оно того не стоит. — Шептал мужчина, осторожно прижимая ее к себе. — Просто ты выбрала объектом своего интереса совсем не того мужчину. Я умею причинять лишь боль, только страдания, но я не хочу, чтобы это была ты. Ты просто… хм… ты что-то делаешь со мной и мне это… это не привычно. Я никогда не… чувствовал себя таким…

— Каким? — Всхлипнула Ким, шмыгнув носом.

— Просто таким. — Пробормотал Реиган стараясь не смотреть на нее, явно чувствуя себя не самым лучшим образом. И все же он добился своего, она больше не рыдала, сосредоточенно, удивленно в него всматриваясь. — Но сейчас я чувствую себя последним критином.

— Прости…

— И я не тот, кто заслуживает твои «прости» и «спасибо».

— Но сейчас со мной именно ты. И ты… так здорово успокаиваешь. — Девушка осторожно прижалась к нему, обвивая руками. — Спасибо.

— Глупая, взывать к твоему разуму, кажется, бесполезно. Я сдаюсь.

— О… это твое первое поражение?

— Нет… второе, но все равно тебе.

— Ри. — Усмехнулась Ким, закрывая глаза, чувствуя блаженную усталость. — Можно я… посплю вот так? Не уходи, ладно?

— Я бы никуда не пошел, даже если бы захотел. — Ответил бормотанием, в котором слышались нотки отчаянья, мужчина, прислоняясь спиной к изголовью кровати, облокачиваясь на подушку. — Спи, Ким.

— Мне нравится то, как звучит мое имя… у тебя это получается… волшебно.

«Волшебно», усмехнулся про себя Реиган, смотря на засыпающую женщину. Подумать только, она сказала «волшебно».

* * *

Она проснулась поздно, и об этом говорили не только часы, стоящие на прикроватной тумбе, об этом пело все отдохнувшее тело, ноющее блаженной истомой. Вот что ей нужно было все это время — здоровый, многочасовой сон, в котором не было место волнениям и страхам. И это странно, если учесть с кем на этот раз она делила свою кровать… буквально (ах, как жаль).

Не успев еще стряхнуть сон со своих ресниц и блаженной улыбки, Ким запустила руки под подушку. Вот оно — пробуждение с любимым (пусть он и не отвечает взаимностью) мужчиной под боком.

Ее радость, однако, была преждевременной: не ощущая кожей чужого тепла, девушка через пару мгновений резко повернулась, натыкаясь взглядом на холодную, безразличную стену.

Никого.

Приподнявшись на локте, Ким нахмуренно осмотрелась.

Никого.

Ее квартира не очень радостно и воодушевленно приветствовала ее пустотой и хмуростью осеннего дня, заглядывающего сюда через окно. Ох, нет, это же не могло быть сном?

От резкого подъема в глазах еще долго бродили черные точки, но ей нужно было убедиться.

Никакого намека на присутствие мужчины в этой квартире не было обнаружено, потому Ким остановилась в коридоре, пытаясь разобраться со своей растерянностью. Вопрос «радоваться ей или плакать» оставил серьезный отпечаток задумчивости на лице, влажный блеск в глазах и горькую улыбку на губах.

Еще с минуту побродив по своей однушке, Ким скрылась в душе, все еще не веря тому, что мужчина мог просто так уйти. Может, он действительно сжалился над ней и решил оставить здесь… Но тогда ей следует радоваться и праздновать победу. Отчего тогда она чувствует себя проигравшей, а еще… брошенной?

Когда Ким вышла из душа, где успела натянуть обычную домашнюю одежду — шорты и топик, то поняла, что все ее радости и разочарования были слишком преждевременными.

Резко остановившись, чувствуя, как сердце подскочило от неожиданности, Ким уставилась на Реигана, который стоял перед большим зеркалом в коридоре, хмуро рассматривая свое отражение.

Ей кажется, или волна, прошедшая через ее тело, называется облегчением?

— Эм… не ожидала, что ты настолько любопытный, что решился на самостоятельную экскурсию…

— Из чего оно? — Проговорил мужчина, прищурено смотря вглубь зеркала.

— Стекло и серебряное напыление. — Пробормотала Ким, рассматривая мужской сосредоточенный профиль. И она бы могла всю оставшуюся вечность изучать признаки хмурой сосредоточенности и благородного любопытства на этом лице, если бы до нее не донесся запах свежесваренного кофе. — Эти соседи совсем себе совесть пропили… — Вдохнув полной грудью, Ким поморщилась, чувствуя вперемешку с ароматом потрясающего завтрака еще и уколы едкой зависти. — А у меня нет ничего кроме одноразового чая… — Живой желтый взгляд перешел на нее. — Да ты прав, и это сойдет. А потом найдем подходящее место и…

Ким остановилась на пороге собственной кухни, не веря своим глазам.

— Ешь. — Бросил сухо Реиган, уходя в жилую комнату, явно чувствуя себя в этом недоуменном молчании не лучшим образом.

Однако его неловкое одиночество не продлилось долго, потому что Ким, очнувшись от потрясения, подхватила капучино и круассаны со свежими фруктами, после чего водрузила это все на поднос, который через минуту стоял на столе перед диваном в зале.

— Боже, они еще и с шоколадом. — Прошептала Ким, медленно наслаждаясь вкусом булочки. — Ри, ты читаешь мои мысли.

— Если бы.

— А ты чего? Попробуй. — Она протянула ему отломленный кусочек. — Ты что, уже поел?

— Ты первая. — Объяснил скупой на слова северянин.

— Еда отравлена… — Сглотнула Ким, не находя других объяснений, получая в ответ острый взгляд.

Забирая из ее рук предложенное лакомство, мужчина демонстративно его съел.

— Традиция. — Добавил он позже. — Мужчина не будет есть раньше… женщины.

— Правда? — Ким внимательно на него смотрела, запивая слова и еду горячим кофе из старбакса. — Если честно, никогда не замечала…

— Люди слишком эгоистичны, чтобы придерживаться этого правила. — Бросил Реиган, отводя взгляд.

Пряча улыбку за ободом стаканчика, Ким думала над тем, что эти слова звучали почти как признание. Признание в том, что он считает ее женщиной, на которую распространяются его правила.

— Спасибо. За завтрак.

— Не хотелось тратить время еще и на это. — Ответил он так же сухо, словно пытался безразличием и черствостью отгородиться от света ее улыбки. — Экскурсия. Помнишь?

— Как я могла забыть. — Еще шире улыбнулась девушка, прикусывая нижнюю губу. — У меня на тебя поистине грандиозные планы.