Теория Хайма

— Ложь. — Отрезал мужчина.

— Честно, сам глянь. — Беспечно ответила Ким, смотря на то, как машина приближается к барьеру.

— Я не об этом! — Реиган все же повернулся, резко выкручивая руль. — Все то, что ты говоришь мне… твое поведение… все это отлично спланировано, Ким Рендал. И знаешь, все это прокатило бы, если бы я не знал себя и с кем имею дело.

— То есть я тебя обманываю? Так? — Мужчина кинул на нее новый яростный взгляд из зеркала заднего вида, промолчав. Ким пододвинулась ближе к водительскому сидению, наклоняясь вперед. — Ну тогда тебя не должны особо удивить мои слова. Ты же не принимаешь мою «ложь» близко к сердцу. Я как раз собиралась сказать тебе самую главную «ложь» всей своей жизни, кажется, сейчас самый подходящий момент. — Когда она наклонилась к самому его уху, мужчина еле заметно дрогнул, проклиная себя за подобную реакцию. Однако эта реакция не сравниться с тем, что произошло пару мгновений спустя, когда четыре слова, произнесенные тихим, уверенным шепотом, оборвали его прежнюю жизнь.

Глава 39

— Поверить не могу, ты чуть не угробил нас. — «Раньше времени» пронеслось в голове Ким, когда она прошла в свою одинокую квартиру, игнорируя темноту, кидая сумку на стоящее в углу кресло. — Еще бы чуть-чуть…

Пытаясь не показывать жуткое волнение, Ким поспешно прошла к окну, проклиная внезапную молчаливость мужчины. Странное дело, но после того ее признания (как жаль, но от него этих слов навряд ли дождешься), произнесенного тихо, но твердо с девизом в голове «нечего терять», Реиган вел себя крайне странно.

Мало того, что он вылетел на обочину, едва не собрав все фонари, так он с тех пор еще и ни одного слова не проронил. Ярость сменилась уже привычной мрачностью, но на этот раз в его взгляде распознавалось некое чувство… яркое, как сверхновая, возродившаяся в бесконечности вечного космоса.

Ким, оперлась ладонями на подоконник, пытаясь успокоить дикое сердце. Это скорее всего из-за той безумной гонки, из-за наркотического действия крови Древнего, а еще нескольких бокалов алкоголя. Эта дрожь губ и покалывание в ладонях вовсе не признак того, что она волнуется из-за собственных слов. Точно не из-за того, что несколько минут назад на полном серьезе произнесла слова, которые еще никогда не срывались с ее губ по отношению к мужчине.

Дура, это про нее. Даже остроумный Древний не нашел, что на это ответить.

За ее спиной гуляла немая тишина, отчего, кажется, стук ее сердца был очевиден для всех живших на расстоянии километра. Пытаясь привести себя в порядок, Ким цеплялась взглядом за предметы по ту сторону окна, освещенные единственным фонарем. Извечная музыка в стиле техно басами и ломаными приглушенными нотами расползалась по ее квартире. Было жарко, душно и обидно. Было страшно, а еще страшнее хотелось забыть обо всем. К сожалению, с этим ей никто не поможет.

Машина. Еще одна. Мусорные баки, стоящие на заднем дворе клуба. Неровная ограда. Кирпичная стена. Целующаяся парочка.

Отлично.

Закрыв глаза, Ким обреченно вздохнула. Кажется, судьба решила проводить ее в последний путь теплым, чистосердечным словом «неудачница».

Отведя взгляд в сторону, Ким все же вернула его обратно через несколько секунд. Страсть и беззаботность парня и девушки, думающие только друг о друге в данный момент, вызвали… зависть, на самом деле. Речь даже не о том, что они молодые, влюбленные, у которых вся жизнь впереди. Дело в том, что с ней никогда не происходило такого. Никакой безумной, всепоглощающей страсти, никаких душевных порывов. Кажется, даже отношения у нее были по расписанию…

Да, сегодняшний день не в пример остальным ее дням. Но, какая жалость, всему приходит конец.

С тихим вздохом, в котором читалось отчаянье и раздражение, Ким отвернулась от окна. И уже через секунду замерла на месте.

— Боже! Никогда не привыкну. Ты совершенно бесшумный. — Неуклюже рассмеялась она, отводя взгляд в сторону. — Эм. Ну что ж… возможно, ты будешь так любезен и, прежде чем… прежде чем ты… доставишь меня обратно к своему брату-императору, разрешишь мне принять душ и поспать. Немного… всего пару часов… Я не буду больше раздражать тебя, клянусь. Ты меня вообще не услышишь. — Усмехнулась она снова, проклиная собственную глупость.

Это его молчание основательно напрягало. Да еще эта темнота… Собственно, свет был ей не нужен сейчас. Странное дело, но очертания предметов, даже самых мелких, были четкими сейчас. Не как при свете, нет… несколько иначе. Так просто и не объяснишь. Это как увидеть мир в другом свете. Увидеть его вообще без света. Оценить его первородную, изначальную красоту. Когда не было ничего… Когда тьма носилась над бездною.

Если бы не трагичность ситуации, Ким опять бы отшутилась. Бросила, не раздумывая долго, что находит его потрясающим в этих черных джинсах с низкой посадкой, которые самая ему выбрала, хотя он и был не в восторге. Что эта рубашка с множеством мелких пуговиц, кажется, немного ему маловата в груди… В темноте этой особенной ночи хлопок казался фиолетовым с иссиня-черным отливом. А мужчина, как всегда, выше всех похвал.

Недоумение вызывали лишь его сосредоточенность и изрядная напряженность. Он продолжал смотреть на нее с минуту в абсолютной тишине, после чего все же подал голос. И вопреки ее мнению, это не было ответом на ее вопрос.

— Скажи. — Реиган, прозванный людьми Огнерожденным, вел себя чрезвычайно странно, произнося это и делая несколько шагов в ее сторону, отчего Ким почувствовала, как вжимается в подоконник.

— Ч-что? — Странное дело, но ее запал и смелость испарились в неизвестном направлении. Эта его серьезность и то самое чувство в глазах, которое ранее там не наблюдалось, вызывали нечто похожее на опасение.

— Правду. — Еще пара шагов с его стороны и между ними остался незначительный метр.

Правду, ну да — пронеслось в ее голове, когда Ким подняла к его лицу свой взгляд. Зная его, он наверняка определил гамму ее чувств по одним только глазам. В то же время, какая-то часть ее жадно хотела повторить нужные ему слова.

— Я боюсь смерти. И я люблю тебя, Реиган Аттила Оди Эрн. — Выдала Ким ту правду, которая ее больше всего беспокоила в этот момент.

— Дьявол. — Пробормотал тихо мужчина. — Ты запомнила.

— От начала до конца с первого раза. — Усмехнулась горько Ким, думая над тем, что хотела обратить его внимание вовсе не на это. Помявшись на месте, чувствуя себя самым отвратительным образом, Ким в итоге дернулась вперед: — Что ж, я первая в душ…

Она не успела сделать этот шаг, потому что в следующий момент была прижата к стеклу окна, которое протестующе зазвенело. И она бы действительно обратила на это внимание, если бы не сильное мужское тело, которое прижало ее собой. А когда в следующий миг горячие губы прикоснулись к ее, дрожащим и приоткрытым от удивления, все мысли моментально исчезли из ее головы.

Вот оно. Вот тот самый момент, которого она так долго ждала. И дело не только в том, что лучший из мужчин признал наконец (слава всем богам) в ней женщину. А в том, что это прикосновение принесло с собой свободу. Окончательную свободу от страха и душевных метаний. Его прикосновение было забвением, истиной, чистой эссенцией страсти, доказательством сдерживаемой одержимости.

Подавшись навстречу, наслаждаясь мыслью, что наконец она может прикоснуться к твердому горячему телу без страха и как только хочет, Ким с силой рванула его рубашку. Ах, она никогда бы не подумала, что когда-нибудь будет вытворять нечто подобное.