Теория Хайма

— Ах, что это? — Он слегка нахмурился. — Отчаянье? В твоем голосе нет прежней заносчивой уверенности и ехидства. Это нам о многом говорит. — Парень встал к решетке вплотную. — Кстати, где же мое радушие?! Я так рад тебя здесь видеть! Как тебе новые апартаменты? Не хочу тебя расстраивать, но не стоит к ним привыкать. Ведь уже завтра я собственноручно, не скрывая собственного триумфа и наслаждения, проведу казнь, после чего насажу твою голову на самую высокую пику и прикреплю ее на башне.

— Боюсь тебя расстроить, но так никому не будет видно.

— Будет видно мне. Из новых окон моего нового замка.

— О, а тебя это, я смотрю, уже не так напрягает.

— Знаешь. — Задумчиво проговорил Эдан, кладя руки на решетку. — Когда все это произошло, я был в бешенстве. Еще бы. — Парень отвел свой яркий взгляд в сторону, словно припоминая те времена. — Долгие дни я приходил в себя, теша себя мыслью, что мой старший брат всегда был чертовски исполнительным, и уж он-то точно доставит тебя на твою же казнь своевременно. И вот однажды, смотря на пустой горизонт, который ранее зачеркивали шпили моего замка, я подумал и почувствовал к тебе… благодарность.

— Не стоит. — Улыбнулась елейно Ким, следя за тем, как воодушевленный своей победой Эдан вновь возносит к ней свои глаза.

— Чтобы создать нечто новое, нужно сначала расчистить место. Уничтожить старое. Замок моих предков был хорош, он был величествен и великолепен. Он был легендой. Но он… все же не принадлежал мне, понимаешь? Это был замок Даургов. Великих предков, громкие имена которых полностью закрывали мое собственное. А теперь… Теперь я построю Дворец нерушимый и вечный, как небо, до которого будут простираться шпили его башен. Замок, который будет олицетворяться лишь с моим именем. Этот замок будет лишь моим. И настанет новая, моя эра.

— Рада, что ты понял. В таком случае, нужда в моей смерти отпадает, раз я оказала тебе такую услугу.

— Чертовски смешно. — Улыбнулся чистосердечно император, который, кажется, в эту самую минуту был чертовски счастлив. Наслаждаясь собственным триумфом, читая отчаянье и страх, которые она пыталась не показывать, в ее глазах, Эдан наконец-таки за все это время чувствовал умиротворение. — Ах, знаешь, я сегодня так чертовски любезен. Не поверишь, даже никого не покалечил.

— Прогресс.

— Еще бы, если учесть, сколько погибло твоих собратьев после той твоей выходки. — Он улыбнулся блеску злости в ее глазах. — Конечно, ты же не думаешь, что я послушно и смиренно дожидался здесь своего брата. Хочу, чтобы ты знала об этом, прежде чем отправишься к праотцам. Обычные слуги, ничего особенного. Такие жалкие, слабые, дрожащие. И знаешь, что я видел в их глазах за секунду до того, как они сломаются словно старая, ненужная вещь? Искреннее непонимание. Вопрос «за что?». Но мы то с тобой знаем ответ. — Если бы взглядом можно было убить, Эдан бы уже давно умер в муках. — Вы все такие слабые? Будет чертовски обидно, если ты умрешь так же быстро. Все-таки я ждал этого очень долго. Рассказать тебе намеченную программу?

Девушка пустила в его сторону очередной уничтожающий взгляд.

— И то правда. Не стоит раскрывать все карты. Хочу, чтобы ты подумала об этом в оставшееся время. Как хорошо, что тут нет окон. Часы, проведенные здесь в размышлениях о предстоящих мучениях, покажутся тебе вечностью. Время — тоже отличная пытка для вас, смертных. — Эдан вздохнул, отпуская очередную самодовольную улыбку. — Чудесный день. Кстати, твоя казнь — масштабное событие, хочу тебе сказать. На нее приглашены все те, кто был приглашен на мою свадьбу. Кстати, насчет моей невесты… — парень наклонился к ней ближе, делая голос вкрадчивым, — я все еще собираюсь найти то, что ты у меня отобрала. И свадебным подарком этой милой крошке Аише будет твоя голова. В пример всем тем, кто хоть на мгновение задумывается пойти против меня. Я даже сделаю этот день национальным праздником.

— Какая честь. — Выплюнула девушка, слушая задорный звонкий смех молодого повелителя.

— Скоро по всему городу будут разговаривать только о тебе. О том, как какая-то человеческая, чокнутая сучка решила, что может безнаказанно перейти мне дорогу. — Понизил голос Эдан, отодвигаясь от решетки. — Ты не герой. Просто очередная бунтовщица-сумасшедшая, чье имя люди не забудут просто потому, что его никто не будет знать. — Окинув девушки финальным торжествующим взглядом, Эдан направился к двери. — Не скучай, безымянная. И еще, постарайся поменьше рыдать. Побереги слезы для кульминационного момента. Того самого, где ты будешь стоять передо мной на коленях, прося о смерти.

Ким молча проводила императора взглядом, смотря на то, как во вновь открывшуюся дверь заходят двое из охраны, направляясь к столу. Молчаливые, очевидно напуганные таким внезапным визитом его величества. Они так и не отошли от впечатления, садясь за кости… прежде чем их вновь не заставил встать новый посетитель.

— Вы двое — на выход. — Холодно бросил появившийся в тускло освещенной камере Пэри, прислоняясь спиной к каменной стене.

Он терпеливо проводил своим сияющим взглядом шокированных сторожил, которые поторопились убраться из комнаты. После чего захлопнул дверь, которая прошла свой путь с извечным скрипом.

— А я уже не чаял увидеть тебя снова, джиэда. — Проговорил тихо Пэри, проходя вперед. На его лице не было и намека на прежнюю веселость и немеркнущую улыбку. — А если уж и чаял, то не при таких обстоятельствах.

— И я рада видеть вас, вашество. — Улыбнулась кривовато Ким, осматривая мужчину с ног до головы.

Как всегда великолепен: гордый вид, идеальная осанка, аристократический, утонченные черты красивого лица, какой-то сложный костюм, подчеркивающий удивительный цвет глаз.

— Ты разбила мне сердце, джиэда. Ты это знаешь? — Мужчина остановился напротив нее, всего в метре. Благо, их разделяла решетка. Странно, но в этот момент, Ким действительно была рада этой преграде.

Куда-то делось все это легкомыслие из ультрамариновых глаз, ушла небрежность и легкость из слов, исчезла и вечная веселость, которая как светлая тень, кажется, всегда лежала на его лице.

— А мне еще никто не разбивал сердце. — Продолжал меж тем средний из рода венценосных. — Тем более человек. Тем более самый бесправный и опальный из всех. Ты представляешь степень моего разочарования? Я очень, очень, очень в тебе разочаровался. А знаешь, что самое отвратительное во всем этом? — Ким покачала головой, потому что он ждал ответа. — То, что я до сих пор готов предложить тебе все, чем располагаю.

Ким вздрогнула, нахмуренно следя за тем, как Пэри отходит от нее, беря один из стульев. Как опускается на него, отодвигая в сторону со стола кости и монеты. Он делал все неторопливо, словно лениво или вдумчиво. Набивал свою длинную узорчатую трубку табаком, поджигая траву и выпуская изо рта витиеватые клубы дыма. Кажется, он сам не предполагал, что придет сюда и затеет этот разговор.

— Я чертовски зол на тебя, девочка, но я, в отличие от Эдана, не хочу твоей смерти. Наоборот, я хочу тебя спасти. Понимаешь?