Теотль Сухоруков

— Ты хочешь научить крестьян сражаться. И не просто сражаться, а так, как вы это делаете, — возразил Ичтакауэка, завершив фразу с явно брезгливой интонацией.

— А что мы делаем не так? — насторожился я.

— Вы стремитесь убивать. Вы кровожадные.

Вот тебе номер! И эти люди запрещают мне ковыряться в носу! Их алтари покрыты толстым слоем засохшей человеческой крови, а я кровожадный?!

— Мы стремимся победить. Любая война служит тому, чтобы альтепетль добился успеха, преимуществ. И нужно достичь ее как можно быстрее и с наименьшими потерями. Если враг уже идет на тебя войной — что нам нужно делать? Только убив его, мы обезопасим себя.

— Я об этом и говорю. Вы деретесь без славы. И лишаете славы противника. Мы рискуем. Мы стремимся взять врага в плен. Потому что уважаем его. Если боги встанут на мою сторону — я не оставлю врага гнить на поле, а дам ему почетную смерть на алтаре. Если же их боги окажутся сильнее — то моя кровь послужит великой цели. Твои же люди хотят только победить. Я видел. Убить быстрее и надежнее.

Тлатоани помолчал.

— Это жестоко.

Сколько лет я уже здесь, а всё бьюсь головой об индейский менталитет. С четланами, сидевшими в диких горах, было проще. Но более цивилизованные регионы пропитаны героизацией, пропитаны религией. Они здесь, понимаешь, спасают мир! Заливая алтари человеческой кровью. Для них это и есть благородство. И есть нравственность. Поди докажи им обратное.

— Ичтакауэка, послушай! — я включил самый доверительный режим. — Ты же сам хочешь сильное войско и побыстрее. Мы предлагаем тебе уже опробованный вариант. Он работает! Ну, хочешь, сделаем испытание: дай Черному Хвосту какую-нибудь деревню на твоих землях. Отмени у общинников подати. Пусть вместо этого они ежедневно обучаются у моего генерала. И посмотрим, что выйдет.

Полчаса уговаривал. Наконец, тлатоани позволил Хвосту и девяти лучшим его воинам набрать 170 крестьян для обучения. Выдал им что-то из старых запасов оружия и снаряги — крайне мало. Но я решил, что смогу развести храм на снабжение этого отряда. Не сразу, но постепенно.

На следующий день встретился в стареньком храме с Хвостом. Выложил расклад. Тот лишь горестно вздохнул.

— Опять начинать с пустого места…

— Так, тем интереснее задача! — подбодрил я друга. — И никакого пустого места. Есть ты и девять черных, полные невероятного опыта! И боевого, и организационного. Есть сразу почти две сотни рабочего материала. Есть поддержка власти.

— Поддержка! — хмыкнул мой генерал. — Чтобы возродить Воинство Горы, нужен такой тлатоани, как ты, владыка. Который понимает всё лучше меня. Который сам заинтересован в войске. И делает всё необходимое для его обеспечения. А этот Ичтакауэка… Он неплох. Но только сам не очень понимает, чего хочет. Войско ему дай, но ни тратиться, ни жертвовать чем-то он не желает.

Я пожал плечами. Что скажешь, Хвост всё говорит правильно. Но мы живем в этих реалиях, и других нам пока не подвезли.

Вернувшись в свое подземелье, я несколько часов не мог отогнать от себя мысль: зачем Ичтакауэке так резко понадобилась армия? Что это за войну он ждет завтра? Мутят воду чололтеки? Или Тлашкала замыслила вернуть власть в Чололлане своему роду? И то я перебирал, и это… А потом меня озарило — Ауисотль!

С огромной армией прошел он через нас и скрылся далеко на востоке. Это уже не первая война с далеким городом Шоконочко. И в прошлые разы настоящей победы астеки там не одержали. А что, если мой героический протеже рассчитывает, что и сейчас Ауисотля не ждет успех? Усталая, побитая армия после долгого многомесячного похода возвращается домой. Проходят через Чололлан. Тот самый, в котором на исходе зимы они навели шороху. Пограбили, а главное изрядно напугали: что народ, что новую не укрепившуюся еще власть.

И вот, Чололлан решает отомстить за позор и грабеж. Свежая великолепная армия нового тлатоани и Вернувшегося Бога выходит и разносит в пух и прах помятых астеков. Вот это успех! Это слава! Не просто победа в сражении, а начало радикальных перемен. Развал ненавистной империи и торжество альтепетля Чололлан, в котором есть такой великий тлатоани и свой собственный мудрый бог во плоти!

Ну, то есть, так вполне мог рассуждать наш пациент.

«Ой-ё-ёй! — зачесал я зудящий затылок. — Блин, если это так и есть, умоляю, парень, не руби с плеча! Посоветуйся со мной! Ты ведь столького не просчитал!»

Но войны с Ауисотлем не вышло. Застрял он где-то на востоке, а война все-таки к нам пришла.

Цветочная война.

Глава 18 Обыкновенное чудо

— Какого…?! Мне-то почему ничего не сказали?

Я метался по задней комнатке старого храма, как разъярившийся ягуар. Мне не сказали! Меня даже не спросили! Ни совета. Ни помощи.

Черный Хвост меланхолично попивал отвар из чашки — его буря не касалась. А Вапачиро… Мой друг, моя тень Вапачиро — даже не смущался! Даже виновато в пол не глядел! Хоть бы, для виду…

— Владыка, но ведь ты бы всё равно разрешил, — и смотрит мне прямо в глаза. Хам.

Конечно, разрешил. Наверное… Но это я бы разрешил. Я! Черт возьми, это ведь всё моё эго кипит. Уязвленное. Бешусь, что без меня проблему разрешили! Честолюбец хренов, разве не об этом ты все эти годы и мечтал: чтобы запущенное тобой работало само по себе?

«Вот-вот», — заметил кое-кто ехидно на самом краешке сознания. Стало чуток теплее.

Наступившее лето принесло сюрпризы. Разумеется, неприятные. Так всегда; только-только расслабишься… Тем более, было от чего расслабиться. Храм оказался идеальным инструментом для развития любых проектов. Земледелие? Пожалуйста! Вот тебе храмовые земли с послушными крестьянами! Медеплавильное производство? Легко? Если дело прибыльное — дадим любые ресурсы! Волос с сапотеком Хадани уже собрали команду местных медников, запустили чуть ли не десяток печей, начали активно перерабатывать руду. В силу острой нехватки золота, на тумбагу шло процентов десять красного металла, так что остальное пустили на литье и ковку хозинвентаря. Так что нынешней весной уже огромные площади по-новому вспахивались, удобрялись, сеялись. Можно было ждать приличного урожая.

Не хватало только спецов — мало со мной было опытных людей. Зато волонтеры из местных просто выстраивались в очередь. Ведь это дары Вернувшегося Бога! Жрец со странным именем Человек здесь оказался незаменимым. Он легко впитывал мои идеи, быстро обнаруживал их выгоду и замечательно организовывал процесс. Излишне прагматичный для жреца, Тлакатль оказался идеальным управленцем. Единственное, что ему было не по нраву из моих предложений — это больница. Но я продавил, да и Тлатольчи поддержал: старик не лишен гуманистических порывов. Хотя, честно говоря, эффективность Дома Заботы оказалась невысокой. Одной гигиеной, карантином для инфекционных больных, ну и костоправными работами процент выздоровления слишком высоко не поднять. Эх, где ты, Сын Обезьяны? По каким деревьям лазаешь вечерами? Надеюсь, те деревья находятся в этом мире.

Процесс преобразований становился всё более самотекущим. В подземелье со мной работал Тлакатль, еще более плотно — несколько младших служек, которые просто смотрели мне в рот и записывали все идеи (эти ребята уже в совершенстве овладели Ночкиной азбукой). Мне оставалось только выуживать крохи послезнания и решать: как их применить в наших реалиях.

Я настолько обнаглел, что опять поднял вопрос о личном НЕучастии во всех этих религиозных шоу на потеху мистифицируемых жителей Чололлана. Ну, некомфортно мне было находиться на виду огромной толпы! Даже со спрятанной культяпкой и размалеванным лицом. Мало ли кто меня увидит… А вдруг кто-то что-то да поймет! Разумеется, старый Тлатольчи принялся совершенно искренне заламывать руки, требовать не лишать народ Бога. Но неожиданно меня поддержал Человек.

— Благодать Вернувшегося Бога будет с нами в любом случае, — совершенно резонно заметил он. — Ведь он здесь, с нами. И сила его — в Дарах его. Не лучше ли, не тратить силы Тсолотоль Смеи Цимли на ритуалы, вместо того, чтобы он создавал для нас новые Дары?

— Во-во! — глупо поддакнул я, понимая, что лучше и не скажешь. Переплюнуть жреца в демагогии — невозможно.

В итоге мы придумали, как всё красиво обставить. В ритуале сохранили почти всё, только вынули из него меня. Первого идола точно также носили по городу в открытом паланкине. Потом шторки закрывались, маленький ребенок, лежавший в тайном отсеке, прятал золоченого божка к себе. Затем вспышка на пирамиде — идол появлялся там во всей красе. Внизу же на паланкине шторки отдергивались… а там идола нет! Вау! Простейший трюк, но народу нравился и он.