Тепличный цветок

О боже. Я стону.

– Она не сказала вам, ребята, такого, - иногда открытость Роуз не к добру. Когда дело касается ее личной жизни - она немая. Или по крайней мере, старается быть таковой.

– Ага, так и сказала.

Я бы не хотела, чтобы Роуз делилась подобной информацией с кем-то, кроме Лили или Поппи, нашей старшей сестры.

– Все не так плохо, проблемы возникают только тогда, когда я...

– Изводишь себя голодом, - невозмутимо заканчивает Рик. А затем качает головой.

– Ты не можешь нормально питаться, не можешь спать...

Я широко улыбаюсь в ответ на его слова, потому что вспоминаю цитату из фильма. Ничего не могу с собой поделать. Я цитирую строки:

– Так бывает, что не можешь ни есть, ни спать, хочешь дотянуться до звезд, преодолеть границы, все те всемирно известные банальности, - я делаю паузу, ожидая, что Рик драматично скажет ах-ха. Но он выглядит смущенным.
– Для этого нужны двое, - кажется, что это ему ни о чем не говорит.
– Фильм с Мэри-Кэйт и Эшли. Они изображали любовь.

Его брови приподнимаются.

– Забавно. Но не любовь вызывает у тебя данные проблемы.

– Откуда ты знаешь?
– спрашиваю я.

Он раскидывает в стороны руки.

– Прости, но где все парни, с которыми ты встречаешься все то время, пока я ночую в твоей постели?

– Я могу быть влюблена в тебя, - я бросаю ему наживку, гадая, поймается ли он, но Рик лишь одаривает меня напряженным взглядом.

– И ты правда влюблена?
– дразнит он в ответ, не сдавая своих позиций.

Парень оборачивает против меня мой же маневр. Мне хочется ответить "да". Но правда ли я влюблена в Рика? Откуда мне знать?

– Я не уверена.

– Ну, значит можешь быть чертовски уверена, - говорит Рик, - что та любовь, которую я дарю женщине, никогда ее не ранит, - он передает мне полную миску с хлопьями и молоком.
– Съешь мюсли.

Серьезность воцаряется на кухне еще пуще прежнего.

– Ты слышал сегодня утром мою маму, - она ущипнула меня за бедро, сжав кожу так сильно.

– Ага, - его брови приподнимаются.
– К черту твою мама.

– Эй, - восклицаю я.

– Эй что? Она только и знает, что проявляет жестокость к Лили. Постоянно борется с Роуз. И относится к тебе, словно ты чертова маленькая кукла, которую ей нравится одевать и всем показывать. Это на хуй сводит меня с ума, я не могу смотреть, как ты делаешь то, что сама же ненавидишь, лишь чтобы порадовать других.

Я не поклонник модельного бизнеса, не после того, как буквально выросла в нем. Мне просто становится тревожно. Так что я не могу оспорить точку зрения Рика.

– Все совсем иначе, когда от этих людей зависит твоя карьера. Дизайнеры одежды и агенты рассчитывают на меня. Если я не смогу влезть в одежду, тогда не просто разочарую себя, а еще и обижу их.

Я встречаюсь с Риком взглядом, но все, что вижу, так это ту знакомую непоколебимость, о которой часто говорит Лили. Она любит поговаривать, что брат Рика - лед. И это абсолютно точно. Но Рик, он похож на скалы, на которые так любит взбираться - такой же твердый.

– Не будь чертовым манекеном.

– Я не такая.

– Правда? Потому что я вижу девушку, голова которой забита чужими мыслями, желаниями и мечтами.

– Думаю, это называется марионетка.

– Значит, не будь гребаной марионеткой.

Мой взгляд опускается в пол. Я и раньше слышала, как он говорит о чем-то с подобной твердостью, но сейчас его слова проникают в мое сознание, будто самая значимая истина.

– Возможно, после Недели Моды, я скажу ей снова о том, как чувствую себя, - возможно, я наконец-то смогу противостать своей матери.
– В любом случае, почему тебя это так волнует?
– спрашиваю я, желая услышать в ответ что-то типа "потому что я забочусь о тебе".

Но вместо этого он говорит:

– У меня была такая же ситуация с собственной матерью. И это пиздец как не круто.

Ему сложно говорить о Саре Хейл, в основном из-за того, что произошло два года назад. Из-за того, что она изменила все в наших жизнях. И я не уверена, что это было к лучшему.

– Ешь свои чертовы мюсли, - говорит он грубо.

И я ем. После того, как четыре ложки хлопьев попадают мне в рот, Рик выглядит довольным. Мне нравится видеть его удовлетворенным. Нравится, когда я могу сделать приятно всем близким людям, но это сложно, так как моя мама стоит на одной стороне каната, а мои сестры, Рик, Коннор и Ло - на другой.

Численно они превосходят ее, но моя мать меня вырастила. Разве это не козырь?

Рик наблюдает за тем, как я ем, чтоб не дай бог, я не обманула.

– Эти хлопья отстойные, - говорю я, закидывая в рот десятую ложку.

– Они полезны, но если ты хочешь шоколада, то в холодильнике есть шоколадное мороженое.

Я практически стону.

– Не соблазняй меня.

Рик почти начинает улыбаться.

– После Недели Моды... обещаешь, что поговоришь с ней?

Я киваю.

– Ага, ага.

– Не агакай мне дважды, - отвечает он.

– Почему, это слишком?

Он наклоняется ближе, так, что руки парня оказываются по разные стороны от меня, упираясь в столешницу.

– Потому что это звучит фальшиво, сладкая.

– Так, если я дважды испущу стон...

Он накрывает мои губы своей большой ладонью, касаясь моих щек и подбородка.

– Не будем об этом, не сегодня.

Кажись, я немного пересекла эту линию. Мы соблазняем и дразним друг друга, зная, что ничего более этого не может случиться. Такова наша условная договоренность.

Я доедаю почти все хлопья, оставляя несколько кусочков мюсли плавать в остатках молока.

– Прости за то, что случилось в гараже. Я толкнула тебя слишком далеко, - я ставлю миску и спрыгиваю со столешницы. Но Рик так и стоит на месте, прямо передо мной. Его руки все еще на столешнице.

И я оказываюсь к нему еще ближе, чем до этого.

– Ты не делала этого, - говорит он.
– Если бы я, черт возьми, хотел быть с тобой в этом смысле, то уже бы был. Тебе исполнилось восемнадцать шесть месяцев назад.