Тепличный цветок
Шрифт:
Коннор качает головой, словно я идиот.
Я чертовски хочу ему врезать прямо сейчас, пока он стоит здесь, самодовольный болван, не помогающий решить эту ситуацию. Седативное средство, обеспечивавшее мое относительно спокойное состояние вдруг прекращает действовать.
– Правда, реально?
– спрашивает он.
– Учитывая то, что тебе, Рик, приходится скрывать их от друзей и семьи, выходит, ваши отношения притворные.
– Иди ты на хуй, - говорю я снова.
– Нет, иди ты на хуй, - отвечает он, что довольно не характерно для Коннора. Настолько, что мои мышцы напрягаются.
– Я вступился за
Я могу сказать, что дело не в моей руке на ее попке на этом чертовом снимке. Дело в том разговоре, который он хотел затеять в номере ее отеля, после того как Дэйзи проснулась, крича. Почему ему нужно выбрать именно этот момент, чтобы надавить на меня?
Я просчитался в том, насколько сегодня раздражен Коннор. Он был прав. Он реально чертовски зол и идет в наступление.
– Тебе следует поговорить с кем-то о ее проблемах со сном, - говорит он.
– Я думал, что ты больше других, будешь обеспокоен ее состоянием здоровья. Думал, ты побежал бы к ее сестрам с этими новостями. Думал, ты сделал бы хоть что-то, чтобы гарантировать безопасность и защиту Дэйзи.
– И я, блядь, это сделал!
– восклицаю я. Несколько человек, спавших в комнате ожидания, начинают шевелиться.
– Тогда почему никто не знает об этом?
– Она не хотела рассказывать ни одной чертовой душе, - говорю я.
– Роуз и Лили по уши в своем собственном дерьме, чтобы иметь с этим дело. Она не хотела беспокоить свою мать или тебя или еще кого-то этими проблемами. Она хотела решить это все самостоятельно.
Коннор обдумывает это секунду, прежде чем спросить:
– И как долго она имеет с этим дело, Рик?
Я качаю головой.
– Это был не единичный случай. Это целая серия событий.
– Как долго?
Я не могу скрыть это от него.
– Больше года.
Его глаза затуманиваются, но он несколько раз кивает.
– Это все из-за СМИ, верно? Фотограф, который ворвался в ее комнату, парень, который разбил ее мотоцикл и напал на нее - это все повлияло на нее сильнее, чем она позволяла нам увидеть.
– Это положило всему начало.
– Роуз очень расстроится, что не обращала достаточно внимания на Дэйзи, - Коннор глубоко вздыхает, словно может ощутить боль своей жены, хоть она на самом деле все еще не имеет ни малейшего представления о проблеме.
– Если честно, я не могу поверить, что не заметил этого раньше.
Я закатываю глаза.
– Это останется между нами. Дэйзи должна сама рассказать своим сестрам.
Он кивает, соглашаясь.
– Она была у врача?
Перед тем как отправиться в Париж, она регулярно посещала терапевта и прошла множество обследований своего страха во сне, - я выкладываю всю информацию, о которой он хотел бы спросить. Никто не предложил ей лучшего решения проблемы бессонницы, чем таблетки и терапия. Она просто надеется, что однажды перерастет это.
Коннор вынимает свой телефон и начинает что-то набирать.
– Мне нужны имена всех ее врачей и терапевтов.
– Ты говоришь, как Роуз.
– Я серьезно. Я хочу убедиться, что ты водил ее к лучшим...
– Коннор, - перебиваю я его, - она моя чертова
девушка. Я трижды, на хрен, проверял каждого человека, с которым она встречалась. Мне не нужно, чтобы ты делал мою работу за меня. Я более чем в состоянии позаботиться о ней.Он колеблется, прежде чем положить телефон обратно в карман, а затем смотрит на меня с большим уважением, чем до начала этой беседы.
– Итак, вы навесили ярлык на свои отношения?
Я киваю.
– Ага, - мои ноздри раздуваются, когда пытаюсь подавить свои эмоции. Она в чертовой больничной палате, возможно, борется за жизнь. В каком решении я ошибся, что в результате она оказалась там? Где я облажался?
Иногда я гадаю, на что была бы похожа жизнь, если бы я решил никогда не знакомиться с моим братом. Если бы я принял решение не высовывать голову из песка.
Моя мама бы никогда не узнала о сексуальном пристрастии Лили.
Она бы никогда не сообщила это всему гребаному миру.
Не было бы никаких СМИ.
Дэйзи бы спокойно спала.
Лили не пережила тот хреновый стыд.
Сексуальная жизнь Коннора и Роуз не попала бы в интернет.
А мой брат - думаю, он по-прежнему бы пьянствовал.
Я глубоко вздыхаю, эта ночь свалила на меня больше сожаления, чем я привык нести на своих плечах.
– Я не всегда поступал верно, Коннор, - говорю я.
– Я не идеален. Но я пытаюсь со всех сил заботиться о моем брате и Дэйзи. Однако, если я причиняю им боль, тогда тебе нужно сказать мне об этом прямо сейчас, - я встречаюсь с ним взглядом, без претензий. Без шуток. Из-за строгости в положении наших тел трудно дышать. Но я обращаюсь к нему от всей своей долбаной души.
– Я не хочу разрушить ничью жизнь, своим в ней присутствием. Это никогда не входило в мои намерения.
Коннор устало смеется так, что в уголках его глаз выступают слезы.
– Рик...
– он качает головой и трет свои губы. А затем его руки падают по швам.
– Ты пробежал с ней на руках больше трех миль. Рождение твоего брата привело к разводу твоих родителей, и все же ты потратил большую часть своего времени и энергии, чтобы помочь ему оставаться трезвым. Как ты вообще можешь думать, что вредишь их жизням? То, что ты сделал для них, это поистине героично, и если ты не можешь этого увидеть, тогда ты слепец, мой друг.
Горячая слеза скатывается вниз по моей щеке.
Я так чертовски устал быть одиноким. Я боялся, что он скажет мне убраться на хрен. Потому что это означало бы, что мне нужно вернуться к жизни, в которой я больше не могу себя видеть. Дэйзи изменила для меня все. Она сделала так, что мне комфортно делить свою жизнь с кем-то другим, что я ощущаю счастье в компании других людей. Мое одинокое будущее выглядит мрачно. Но будущее с моим братом, друзьями, ею– нет ничего чертовски лучше этого.
Она - солнце. Я - тьма.
Если она уйдет, я утрачу тот хренов свет.
Без нее, я знаю, что никогда не увижу его вновь.
ГЛАВА 27
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
Я открываю глаза, дезориентированная. Мое зрение затуманено, а все окружающее размыто. Я несколько раз моргаю, ощущая тяжесть в своих руках и ногах. Мой разум не может осмыслить ничего, кроме моих физических аномалий - легкость головы, онемение лица, дрожь в пальцах.