Тепло наших сердец (Ключ света)

Флинн съехал на обочину и взглянул на дом. Тревога вернулась и даже усилилась.

У грозы имеется центр, и этот центр находится здесь. Над домом яростно клубились черные тучи. Из них ударила молния, огненной стрелой вонзившись в лужайку перед крыльцом. Среди травы образовалось черное пятно.

— Мэлори.

Флинн не осознавал, что это было, крик или шепот. А может быть, имя любимой просто прозвучало у него в мозгу… Он распахнул дверцу машины и выскочил навстречу бушующей стихии.

Порыв ветра отбросил его назад. Удар, похожий на пощечину, был так силен, что Флинн почувствовал во рту вкус крови. Молния вошла в землю прямо перед ним, и в воздухе разнесся запах гари. Ослепленный потоками дождя, он нагнулся вперед и побрел к дому.

С трудом взобравшись на ступени крыльца и повторяя, словно заклинание, имя Мэлори, Флинн увидел просачивающийся из-под двери голубой туман.

Ручка обожгла ладонь холодом и не желала поворачиваться. Стиснув зубы, Флинн отошел на шаг и ударил в дверь плечом. Потом еще и еще. После третьего удара дверь распахнулась.

Он бросился в дом, в гущу голубого тумана.

— Мэлори! — позвал Флинн, отбросив намокшие волосы с лица. — Дана!

Почувствовав, как что-то ударило его по ногам, Хеннесси резко повернулся и поднял руки со сжатыми кулаками, готовый к бою. Потом выругался — это была всего лишь мокрая собака.

— Черт возьми, Мо! У меня нет време…

Флинн умолк на полуслове, потому что пес глухо зарычал и с яростным лаем бросился наверх по лестнице.

Флинн поспешил за ним и оказался… в своем кабинете.

— Если я достойно справлюсь с репортажем об осеннем фестивале, вы дадите мне первую полосу воскресного выпуска и колонку сопутствующих новостей. — Рода скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него. — Интервью Тима с парнем, который собирает клоунов, пойдет на вторую полосу.

В ушах стоял слабый звон, в руках была чашка кофе. Флинн пристально вглядывался в раздраженное лицо Роды. Он чувствовал запах кофе и аромат духов, которыми обычно пользовалась Рода. За спиной попискивала рация и громко, как паровая машина, храпел Мо.

— Это дерьмо собачье!

— Как не стыдно употреблять такие выражения в моем присутствии, — фыркнула Рода.

— Нет, это дерьмо собачье. Меня здесь нет. И тебя тоже.

— Времена, когда ко мне тут относились с уважением, прошли… Ты руководишь газетой только потому, что твоя мать не хотела, чтобы ты сел в лужу в Нью-Йорке. Ограниченный провинциал! Всегда был и всегда будешь им.

— Заткнись, старая крыса! — прорычал Флинн и швырнул чашку с кофе прямо ей в лицо.

Рода вскрикнула, и он опять оказался в гуще голубого тумана.

…Потрясенный, Флинн повернулся и пошел на лай Мо.

Сквозь клочья тумана он разглядел стоящую на коленях Дану. Сестра обнимала Мо за шею.

— Господи! Слава богу, Флинн! — Дана вскочила и порывисто обняла его, как секунду назад обнимала собаку. — Я не могу их найти! Я была в доме, потом все исчезло, потом опять появилось… — в ее голосе послышались истерические нотки. — Мы были втроем, на этом самом месте, и вдруг пропали.

— Успокойся! Прекрати! — Флинн оторвал сестру от себя и встряхнул. — Дыши.

— Прости! Прости… — Дана вздрогнула и закрыла лицо руками. — Я была на работе… Это иллюзия. Я не могла там быть. Как будто во сне — двигалась, словно автомат, и никак не могла понять, что здесь не так. Потом услышала лай Мо и вспомнила. Мы стояли здесь. Потом я вернулась, оказалась среди… не знаю, что это за чертовщина… и теперь вот не могу их найти.

Дана изо всех сил старалась взять себя в руки.

— Ключ. Мэлори сказала, что ключ здесь. Думаю, она права.

— Выходи из дома. Жди меня в машине.

Дана судорожно вдохнула.

— Мне страшно, но я их здесь не брошу. И тебя тоже. Боже, Флинн! У тебя губы разбиты в кровь…

Он вытер рот тыльной стороной ладони.

— Ерунда. Ладно, будем держаться вместе. — Флинн взял сестру за руку, переплетя пальцы.

Удары кулаков по дереву они услышали одновременно и бросились вслед за Мо к выходу из комнаты.

Зоя стояла у двери на чердак и отчаянно колотилась в нее.

— Сюда! — позвала она. — Мэлори там. Я знаю, что она там, но не могу войти. А сама я…

— Что с тобой? — Дана схватила подругу за руку. — Ты в порядке?

— Да. Я была дома… Возилась на кухне и слушала радио. Размышляла, что приготовить на обед. Боже, сколько прошло времени? Сколько мы не виделись? Долго Мэлори там одна?

— Отойдите от двери, — приказал Флинн.

20

Она боялась, но это помогало держаться. Знала, что никогда в жизни ей еще не было так страшно, и понимала, что она не поддастся страху.

Свет приобрел резкий голубой оттенок. Щупальца тумана тянулись к балкам потолка, окутывали шершавые стены, стелились по пыльному полу.

В голубоватом мареве Мэлори различала облачко пара от своего дыхания.

«Это настоящее», — напомнила она себе. Признак реальности. Доказательство того, что она человек.

Чердак представлял собой одно просторное помещение с двумя маленькими окнами в обеих торцевых стенах и крутыми скатами крыши вместо потолка. Мэлори узнала его. В ее сне здесь были огромные окна. У стен, выкрашенных нежной кремовой краской, лежали ее работы. На полу кое-где виднелась веселая радуга капнувших красок.

В воздухе было разлито летнее тепло. Немного пахло скипидаром.

Сейчас на чердаке было сыро и холодно. Вдоль стен сложены не холсты, а картонные коробки. Старые стулья, лампы — хлам, оставшийся от чужой жизни. И тем не менее Мэлори видела — отчетливо, ясно! — каким мог бы стать чердак.

Ее воображение начало воплощаться в реальность.

Тепло, свет, яркие цвета. На рабочем столе среди кистей и мастихинов стоит маленькая белая вазочка с розовым львиным зевом, который она утром сорвала в саду.