Теплый шоколад на десерт

— Согласен, — его цинизм зашкаливал, — Но твоя любимая сволочь, — развязно ухмыльнулся и развалился на стуле, закидывая ноги на стол, едва не попав ботинком в тарелку.

Ответом была звонкая оплеуха.

Джиллиан не успела подумать, поддавшись вскипевшей в ней злости, рванулась вперед, перевесившись через стол, и со всего размаха попыталась врезать Кэлу по щеке, хоть он и успел отшатнуться, едва не опрокинувшись назад вместе со стулом, ладонь Джиллиан знатно припечатала по скуле, аж зубы клацнули.

— Ненавижу, — процедила она и рухнула на соседний стул, внезапно обессилев, ощущая себя куклой, у которой окончился завод.

У Кэла была определенная способность пролезать сквозь тщательно воздвигнутые преграды, раздувая чувства, которые, как ей казалось она давным-давно посадила под замок. Мелькнула мысль о несвоевременности их романтических отношений. Возлюбленного завести не особенно сложно, а друзья, на которых можно наорать, не распуская руки, попадаются реже. Разве бы у нее хватило силы духа съездить Кэлу по ухмыляющейся морде, если бы между ним все еще были пусть ненадежные, готовые рухнуть, но преграды. Вряд ли? Безотчетный страх своими ледяными пальцами пересчитал позвонки — что она наделала.

— Я погорячилась, Кэл, — начала она, как ей казалось, безукоризненно ровным тоном.

— Чушь, — отмахнулся он, — Я прощаю, — потер кончиками пальцев ушибленное место, поиграл губами, проверяя целостность челюсти и, оперевшись локтем о стол взмахнул кистью.

— Не кипятись, Фостер, ты же отлично знаешь, что я не бельмеса не разбираюсь в финансах, и не надо… — остановил он ее, заметив, что Джиллиан разлепила сердито сомкнутые губы, — говорить, что я бы мог нанять бухгалтера. В них я тоже ничего не понимаю, — скривил на одну сторону рот. — Да и потом, как тебе известно, я был немножко занят.

У него не было и мысли обвинять Джиллиан, но видимо в его голосе промелькнули некие уничижительные нотки. Фостер чуть вскинула подбородок, глянув на Кэла исподлобья, кратко вздохнула и опустила голову, плотно зажмурив глаза. Она не имела ни малейшего права упрекать Кэла.

Джиллиан не помнила, когда в последний раз она испытывала такой жгучий стыд. Как она могла быть такой неблагодарной, непомнящей добра. Если бы не Кэл, не его усилия, не его способность наплевать на все приличия и талант просачиваться в самые узкие щели и требовать от людей невозможного, она бы сейчас не сидела напротив него и не читала бы ему мораль о дурном поведении и не возмущалась бы его гадким характером.

— Прости, — выдавила она из себя, стараясь унять дрожь губ, — Я не должна была…

Джиллиан не успела сделать и пары шагов, Кэл, прорычав неразборчивое проклятье, бросился следом и до боли вцепился ей в запястье, дергая назад и разворачивая на себя.

— Все нормально, милая, все нормально,— шептал Кэл, обнимая Джиллиан. Одной рукой поддерживал под лопатки, мягко поглаживая кончиками пальцев, другой взъерошил ее волосы, то и дело убирая назад, за уши, непослушные пряди, лезущие ей в лицо. Проводил костяшками пальцев по виску, скуле и, облапив ее лицо, чуть откинулся назад, стирая слезинки со щек, проводя по ним подушечками больших пальцев. Нежно коснулся губами глаз, чмокнул в кончик носа.

— Джилл, я чертов засранец, и слишком часто бываю эгоистом до кончиков ушей, но не могу видеть твоих слез, милая.

Она покачала головой, высвобождая голову из мягких тисков его ладоней, сглотнула и попыталась улыбнуться. Кэл обхватил ее за затылок, вновь притягивая к себе и устраивая ее щеку у себя на плече.

Майкл стоял совершенно неподвижно в своей спальне и чувствовал полное опустошение, его будто выжали, как лимон, выскребли внутренности, оставив одну кожуру. Сказывалась нервотрепка последних дней и бессонная ночь. Занимающийся день обещал быть трудным — не физически, нет. В эмоциональном плане. Майкл всегда отличался умением понимать людей, и ему не казалось, он был уверен, что неоднократно замечал вспышки недоверия ненависти и отвращения в глазах Лайтмана, хотя с присущей ему изобретательностью и отточенным за более чем полтора десятка лет талантом лгать, глядя в глаза, старался развеять его подозрения.

Поверил ли он ему? Может все же стоило устранить его с пути? Что если он поделится своими подозрениями с ФБР?

Ерунда. Успокоил себя Майкл. Передернулся так, словно соприкоснулся с чем-то холодным и скользким. Он уже давно не откликался на данное ему при рождении имя. Оно осталось в прошлом и похоронено на пожарище, сгоревшего дотла корпуса элитной психушки. На краю письменного стола лежит прозрачный файл с документами, подтверждающий смерть Майкла Беллами двадцати трех лет от роду.

Но все же, как близко «фидеры» подобрались к нему. Самое смешное, что и он сам принадлежал к тем, кто искал его. Так забавно расследовать дело, быть одним из ведущих агентов, иметь доступ к мельчайшим деталям и тихо посмеиваться над коллегами, восхищенными и одновременно взбешенными невероятной изворотливостью не дающегося в руки маньяка. Как же порой ему хотелось расхохотаться им в унылые и огорченные рожи, но Майкл лишь с еще большим усердием начинал искать сам себя.

Но что-то пошло не так. Вот черт! Неужели все катится под откос? Еще немного и кто-то особо умный и догадливый сорвет с него маску.

«Успокойся», — приказал он себе. В этом мире больше не осталось людей способных поведать о тебе правду. Тетушка Дэзи мертва, знатный из нее получился супчик. Любимый братец, наверное, превратился в сосульку, висит на ремне среди роскоши восточной гостиной.

Он повел плечами и расслабил напряженные мышцы. По лицу мужчины скользнула тень потаенной улыбки. А Хэл, или как там его, по уши заляпан в дерьме. «Оборотень» героическая личность, прошедший длинный и извилистый путь от его лечащего врача в дурке, наставника в первые годы работы в ФБР, спасающего свою шкуру, провалившегося агента “под прикрытием” до бывшего ФБРовца в бегах, ставшего наемным убийцей и подельником. Умный и хитрый, каким-то чудом постигший тайну его превращения и однажды возникший у него на пороге, и предложивший свои услуги.

Пока ему платят — он молчит. Да и вряд ли отступится от их совместного дела. Он явно точит зуб на Лайтмана, да и Джиллиан ему небезразлична. Конечно, можно пораспрашивать народ и узнать в чем причина, но суть Майкла не волнует. Главное чтобы Локвуд находился под рукой в нужное время и в нужном месте. Рыжий демон. Злющий и безжалостный, как сам ад. Порой, встречаясь с его почти бесцветными, белесыми глазами Майкл сам далеко не ангел, ощущал, как по спине мчатся ледяные мурашки, и поджимаются яйца, настолько темным и пустым был его взгляд, пронизывающий насквозь, и устремленный в преисподнюю.

Нарезая круги по квартире, Майкл выжидал время. Отправляться на заранее оговоренную встречу с Локвудом слишком рано, а мотаться в машине по городу не было сил и желания. Ледяной душ и литр крепкого кофе вернули его в бодрое состояние. Убив тетку и брата, он выпустил пар, дав от пуза нажраться своему внутреннему демону и изводящий его «голос» замолк и задрых, спрятавшись в дальнем уголке подсознания.

Увидев свое отражение в окне гостиной, Майкл сосредоточился и изобразил на лице улыбку. Радушную. Добрую. Искреннюю. Улыбку, которую он оттачивал годами. Она проникала даже в глубину его глаз, которым он умел придавать мягкое, понимающее и сочувствующее выражение. Его глаза были окружены сетью мельчайших морщинок, которые казалось, говорили о неизменно добродушном и веселом настроении.