Теплый шоколад на десерт

Будь она неладна, Кэл снова подумал о Зоуи. Швырнул очки на ступку бумаг и, опираясь на локти, прикрыл лицо ладонями. Они в разводе почти десять лет, а иногда, кажется, что он приговорен к ней навечно. Впрочем какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной если они не расстались, а разорвали, грубо разодрали общую жизнь на две кровоточащие и неравные половины.

Девятнадцать лет назад он попал в рай студенческого брака по залету и дикой неукротимой страсти. Самый светлый радостный момент — рождение дочери и тот был подпорчен ревностью и недоверием с его стороны. Даже пришлось в тайне делать анализ ДНК для подтверждения отцовства. Если бы Зоуи узнала об этом в то время, они наверняка сразу бы разбежались. Но пронесло и первые четыре года оказались вполне приличными и даже счастливыми.

Дальше все было банально и скучно до ломоты в затылке. Романтический флер быстро рассеялся, и остались проблемы и непонимание. Хотя скучно — это неправильно. Громко, яростно, с битьем посуды, бешеным сексом, неукротимой ревностью и пьянкой до бесчувствия.

Но даже бросив его несколько лет назад, бывшая жена до сих пор не дает ему покоя. Их встречи хлесткие, как соревнования двух незаурядных интеллектов почти всегда заканчивались скандалом или постелью. А при расставании он ощущал дикий зуд во всем теле, словно его изваляли в свежей крапиве. И как он сразу не рассмотрел, сколько в Зоуи яда?

А когда в его жизни появилась Джиллиан, Кэл пропал. Он понял это в тот момент, когда заглянул ей в глаза и почти ничего не смог прочитать по её лицу. Мало кому удавалось за милой улыбкой спрятаться от его «всевидящего ока», скрывая свои эмоции.

Ему потребовалось немало усилий, чтобы перетянуть Фостер на свою сторону, и он долго не желал признаваться и в первую очередь себе, что эта милая женщина привлекла его силой своего характера и отчаянной мягкостью, способной компенсировать его неуступчивость. Отрицал свой интерес к Джиллиан, как к женщине. Очень долго сопротивлялся, оставался верен жене и даже их с Фостер взаимный развод не стал причиной, чтобы запрыгнуть в ней койку. Она не была той породы женщин, с которой можно завести короткий приятный романчик. У неё на глазах блондинистые и не очень девицы строем прошли через его постель, от них сводило глотку, как от сахаразаменителя в чае. А Фостер понимающе улыбалась и вызволяла его из передряг, мужественно перенося его провокационные и эгоистические выходки. Это кажется из её лексикона забавное выраженьице «ослиная задница».

Кэл резко отклонлся на спинку стула и забросил ноги на стол, шмякнув давно нечищеные ботинки рядом с ноутом. Расслабленно свесил руки вдоль тела и запрокинул голову назад, пялясь в подернутый пылью потолочный светильник.

Обладая талантом видеть людскую ложь, умея вывести на чистую воду самого искусного обманщика, Кэл придерживался некого правила — никогда не лгать себе. Ну, почти никогда. А исключения они, как известно, подтверждают правило.

Он не обольщался на свой счет и убедил себя, что он далеко не принц, держал определенные границы и вечно их нарушал. Он не мог позволить себе быть с ней, но и не хотел, чтобы у Джиллиан появился другой мужчина, так не хотел, аж зубы ломило.

Случилось чудо — она рассмотрела в нем какие-то очаровавшие её особенности и черты его гадкого эгоцентричного характера. И они попробовали быть вместе. И всё получилось. С Фостер никогда не было скучно.

Но он так ни разу не сказал ей, что любит. По настоящему. Серьезно без шуточек и кривляний. Зато испытал страх. Когда Фостер похитил этот недоношенный гаденыш, Кэл понял что такое настоящий страх, когда боишься не за себя. Страх, который не отпускает ни на секунду, лишь на время ослабляет хватку, позволяя думать и дышать. Страх, который забирается с тобой под одеяло и нежно ласкает тебя по спине, заставляя съеживаться и дрожать в неукротимом ознобе. Страх, который нашептывает разные гадости, насмехается и издевается. Он встает с тобой по утрам с постели, моется в душе, прихлебывает кофе и плюхается в машину на сиденье рядом и хватает за горло при каждом телефонном звонке. И радостно смеется, глядя, как ты мучаешься и не можешь говорить и дышать, потому что страх ехидно шепчет на ухо — а вдруг?.. Вдруг случилось то, о чем ты боишься даже подумать и что не в твоих силах изменить.

Оттолкнувшись пятками от пола, Кэл резко отъехал к стене и помотал головой, словно пытался вытряхнуть воду из ушей. Выскреб себя из кресла и сделал круг по кабинету, глянул на часы и ругнулся, вновь падая в жалобно скрипнувшее кресло.

Кэл нацепил очки и переложил бумаги из одной пухлой папки в другую и, закатив глаза с тяжелым вздохом открыл ноутбук. Была бы Джиллиан на месте, он бы сгреб всю эту макулатуру и отволок ей в кабинет. А теперь…

Он сморщился и никому не скинешь мерзкую работенку. Неосторожно и опасно позволить сунуть нос даже самым доверенным сотрудникам в экономические дебри фирмы. Вот и приходится самому чертовы циферки распихивать по нужным клеточкам до рези в глазах и онемения задницы, а потом скидывать электронкой на адрес Джиллиан. Это и есть по определению Фостер дистанционное управление финансами.

Он тыкал по кнопкам сердито и преувеличенно внимательно. Всматривался в цифры, не отвечал на звонки, посылая всех любопытствующих к чертям собачьим. И к ночи бумажный холм превратился в скромную горку, а Кэл ненавидя, проклинал тех, кто когда—то изобрел дебит с кредитом и свел их воедино.

За окном пошел серый дождь, мелкий и по осеннему нудный, в комнате потемнело, и сразу стало как-то маятно, словно дождь шел всегда, и будет всегда идти и никогда не кончится. А если кончится, то вместе с ним кончится жизнь, такая же серая и маятная. И хорошего больше ничего и никогда не будет.

Опираясь на подоконник ладонями, Джиллиан прижалась лбом к оконному переплету, закрыв глаза, она вслушивалась в тихое шуршание за стенами дома. Мелкие капли дождя почти неслышно соприкасались с начавшими желтеть листьями сирени и жасмина, собираясь в тонкие прерывистые струйки, добирались до ещё зеленой и густой травы, едва различимо шлепали по лужицам, образующимся на выложенной мозаичной плиткой дорожке.

На улице осень, пора увядания. И на душе тоже осень... И каждый день начинается с борьбы с самой собой, и каждое утро она напоминает себе, что нужно жить и работать, и есть, и спать, и дышать…

За спиной тихо и мелодично звякнуло — это ноутбук сообщил о только что пришедшей почте. Постояв в сковывающем душу и тело оцепенении еще пару минут, Джиллиан вздрогнула, помассировала затекшие мышцы шеи, расправила штору и присев за стол, открыла файл. Долгожданное сообщение отправил доктор Лайтман. Она теперь так часто думала о Кэле, потому что было легче, отстраненней и не ёкало болезненно сердце, как в те мгновения, когда она слышала или произносила его имя.

Разобравшись с полученными документами, Джиллиан сердито пристукнула кулаком по столешнице. Собрать воедино, сделать анализ и отправить данные по назначению, оказывается, нужно было еще вчера. Кэл как всегда был в своем репертуаре, довел до критической точки и свалил всё на неё. Разбираться с банком и обслуживающими компаниями, по непреложному мнению Кэла, её святая обязанность.

Она в сердцах лупила по клавиатуре, и истязаемый новенький ноутбук стонал почти человеческим голосом. Он был ни причем, но Джиллиан его в этот момент ненавидела, а может, переносила гнев с человека, который был далеко и как всегда безответственно относился к финансам и ленился лишний раз переслать необходимые документы.

— Джи, ты чего? — спросила Сара, положив перед Джиллиан полотняную салфетку и, ставя на неё фарфоровое блюдечко с очищенным и нарезанным ровными ломтиками душистым персиком. Чуть слышно звякнула вилка и Фостер прервала борьбу с компьютером, резко захлопнув крышку.

— Работаю, — процедила Джиллиан, посмотрев на Сару, — Не успеваю, — она виновато вздохнула, прося взглядом прощения за грубость, и едва заметно улыбнулась, совсем, как та Фостер из прошлого, — Я хочу его убить, он издевается надо мной.

— Все, как обычно, — усмехнулась Сара и, подойдя ближе, опустила руку на плечо Джиллиан, легонько сжимая пальцы, — Ты гневаешься, ругаешь его и блестяще выполняешь работу, защищая его задницу.

— О, Боже, Сара, — Джиллиан закатила глаза, — Не надо видеть во мне святую или великомученицу. Это и моя фирма тоже и я вложила немало средств и труда, чтобы достигнуть того положения и веса в деловом обществе. И не хочу оглушительного треска провала.