Теплый шоколад на десерт

Обутая в кожаные кроссовки, она ухитрялась ступать почти бесшумно, лишь тихий шелест от соприкосновения прорезиненной подошвы и узорчатого дубового паркета сопровождал её шаги.

Осмотревшись по сторонам, она замерла и наигранно рассмеялась, подбадривая себя. Джиллиан не могла восстановить в памяти ни единой детали — место, где она оказалась, выглядело незнакомо. И даже изящные напольные вазоны из китайского фарфора с превратившимися в сухостой растениями ничего не напоминали. Обычный заброшенный дом, совершенно безликий, не несущий никакой информации. Но где-то там среди многочисленных запутанных коридоров, переходов и анфилад была «её комната». И Джиллиан опешила, понимая, что не имеет представления в какую сторону двигаться дальше. Упрямо мотнула головой, быстро пересекла холл и стала медленно подниматься по главной, изгибающейся веером лестнице, покрытой мягким, глушащим шаги ковром. За несколько лет он впитал столько пыли, что она, потревоженная ногами Джиллиан, окутала её щекотным облачком, проникла в нос и вызвала приступ отчаянного чиха. Что, впрочем, разозлило и взбодрило Фостер. Оказавшись на галерее второго этажа, Джиллиан прочихавшись, вытерла слезящиеся глаза, и все еще шмыгая свербящим носом, повертела головой, сокрушенно вздыхая — возникла еще одна проблема — расходящиеся в противоположных направлениях широкие коридоры. В какой-то момент она пожалела, что рядом нет Кэла, но эту «полосу препятствий» она должна пройти в одиночку. Вздохнула и пошагала налево, коридор сделал крутой поворот, и она уперлась в мозаичные двери, на первый взгляд запертые. Но ради собственного успокоения Джиллиан толкнула дверь, она неожиданно легко распахнулась, в коридор ворвался сырой ветер, закружив мелкий мусор и швыряя в лицо холодные брызги. Недоуменно захлопав глазами, Джиллиан прижалась к стене и, вытянув шею осторожно выглянула наружу. Миниатюрный балкон, нависал над океаном, а прямо напротив него в другом крыле здания, располагалась терраса, на которой она провела столько мучительных дней. Пластиковый, яркий, расписанный в абстрактом стиле, навес исчез, лишь деревянные столбики сиротливо подпирали начавшее синеть небо, подернутое редкими перистыми облачками. За несколько недель дожди отмыли кровь, а солнце довершило их работу. Ничто, кроме, старого кресла-качалки не напоминало о пытках, что ей пришлось перенести.

Что ж теперь она знала куда двигаться. Попетляв по коридорам, она все же нашла нужную дверь. Среди других похожих, как близнецы, она выделялась особым украшением. Ярко-желтая лента поперечной полосой перечеркивала створку. Снова пригодился ножик, но прежде чем войти, Джиллиан положила на гладкое дерево ладони, набираясь мужества, прижалась горящей огнем щекой к отполированному дереву и, сцепив зубы, считала сбившийся с ритма сердечный пульс. Трижды приказала себе — так надо! И отчаянным толчком распахнула дверь…

Разочарование едва не сшибло с ног. Она не знала, что хотела увидеть, но то что оказалось в поле её зрения не вызвало никаких чувств. Ничего, чтобы вернуло её в недавнее прошлое. Разобранная кровать, потускневшие медные спинки и поставленный на попа матрас придвинуты к стене. Чисто вымытый пол с едва уловимым взглядом налетом пыли. И даже криво висящая на стене романтическая пастораль, которую долгими вечерами разглядывала Джиллиан, изучив до оборочки на юбке пастушки и завитка овечьей шерстки, исчезла.

Окно во всю стену, содранные жалюзи, неопрятной кучей валялись в углу. Единственная знакомая картина — за мутным стеклом хмурый, штормящий океан и начинающее темнеть небо.

Обойдя по периметру комнату, Джиллиан вышла на террасу. Ветер растрепал её волосы, разметал пряди, бросая их в лицо. Тихонько посвистывал в ушах, холодил мокрую от слез кожу щек и забирался в рукава. Джиллиан напряженно вцепилась в каменную балюстраду, глубоко вздохнула и перегнулась вперед, так что увидела под собой темные злые волны, бьющиеся об острые скалы. Глубокая пропасть, манящая к себе, где-то там внизу нашли исковерканное тело Майкла. Потом отступила назад и, закрыв глаза, вскинула руки вверх, закричала так громко, как только могла:

— Майкл, черт с тобой! Прощай, прощай навсегда.

Ветер подхватил её слова, несколько раз отразил от прибрежных скал и унес с собой.

— Я свободна, — прошептала Джиллиан. — По крайней мере, хочу надеяться, что это так.

Внезапно к горлу подступила тошнота, Джиллиан успела добежать до перил и перегнуться через них. Её жестоко вырвало, и спазмы мучили до тех пор, пока едва не вывернули наизнанку. Постепенно судороги сошли на нет. Джиллиан подняла голову, вытерла слезящиеся глаза и покрытое липким потом лицо влажной салфеткой, оказавшейся в кармане куртки. И с облегчением прижалась лбом к прохладной поверхности столбика, удерживающего остов навеса. Голова раскалывалась, глаза болели, мышцы ныли от пережитого напряжения. Тяжело дыша, она хватала ртом соленый морской воздух и медленно приходила в себя, ощущая, как отступает слабость и проходит дрожь в руках и ногах.

Полумрак в коридоре сгустился и стал почти осязаемым. Глаза быстро привыкли к темноте, и Джиллиан рассмотрела впереди себя мечущиеся тени. Дом внезапно ожил. Он потрескивал, вздыхал, как уставший от одиночества человек, за стенами шебуршили и попискивали мыши, каждый шаг Джиллиан отдавался глухим вибрирующим эхом, и казалось, что кто-то неотступно преследует её, тихонько скуля. Где-то в глубине дома раздавался фантомный треск ломающегося дерева и тихий дребезжащий смех, прерывающийся надсадными всхлипами. Джиллиан невольно ускорила шаг, затем побежала, словно ощущая приближающуюся опасность. На многолетнем пыльном слое, покрывавшем мохнатым ковром мозаичный пол, остались четкие отпечатки её кроссовок и если бы не эти спасительные следы, она вряд ли быстро выбралась из лабиринта коридоров. С парадной лестницы она буквально слетела, чувствуя за спиной жаждущие ухватить и задержать невидимые во мраке руки, позабыв об осторожности, она не глядя под ноги, перепрыгивала через ступени, пока не оказалась в просторном и не менее мрачном холле. Пугающие звуки исчезли, но подгоняемая желанием, как можно скорее покинуть проклятый дом, она, выставив вперед руки, помчалась к выходу.

Провожая взглядом Джиллиан, Кэл не удержался и сделал шаг, собираясь пойти за ней, но тихонько ругнулся, одернув себя, отлично зная, какими окажутся ответные действия Фостер. Минуту потоптался рядом с машиной и забрался внутрь. Для середины октября стояла непривычная, слишком ясная и холодная погода. Но даже ярко светившее солнце не могло развеять печально-осеннюю тоску. В машине славно пахло духами Джиллиан, негромко мурлыкало радио, французский шансонье с печалью в хриплом голосе напевал о любви. Через слово протяжно проговаривая «же тем». Из решетки климат-контроля тянуло ровное тепло.

Кэл глянул в окно. Желтые ленты ограждения, разрезанные Джиллиан, трепыхались на ветру словно извивающиеся тропические змеи. Макушки старых кряжистых деревьев качались высоко-высоко в пронзительно синем небе, такими бывали глаза у Фостер, когда она едва сдерживая гнев, смотрела на него из-под нахмуренных бровей. Хмыкнув, Кэл поерзал на сиденье, посмотрел на часы — прошло меньше десяти минут, а казалось, что Джиллиан скрылась за дверью вечность назад. В горле пересохло, и мучила странная необоснованная жажда. Между сиденьями валялась забытая Эмили недопитая бутылочка с жуткой ядовито-зеленой бурдой. Отвинтив крышку, Кэл присосался к горлышку. С каждым глотком на языке оставалась тошнотворная вязкость, но Кэл насилуя себя, выпил все до капли и забросил пустую тару на заднее сиденье и вспомнил о термосе с чаем, и о сэндвичах, спрятанных от его глаз в пластиковом пакете с лохматой мордой некой личности на круглом боку.

Налетевший порыв ветра сыпанул на лобовое стекло ворох разноцветных листьев. Кэл включил «дворники» и согнал листву, избавляясь от раздражающего мельтешения перед глазами. Один листок самый нахальный и мелкий, зацепился за «дворник» и теперь мотался туда-сюда, чиркая по стеклу.

Вжик-вжик — равномерно и убаюкивающее шаркали стеклоочистители, мелькая перед глазами.

Тук-тук — постукивало им в такт сердце.

Электронные часы на панели намекали, что Фостер отсутствует около часа. За это время можно трижды обежать дом сверху вниз. «Если она не вернется через пять минут, пойду ей на встречу и может сколько угодно ворчать и возмущаться, что я слежу за ней», — подумал Кэл и выбрался из машины. Глубоко вдохнул свежий воздух, нахохлился, сунул руки в карманы и посмотрел на темную громаду дома. Краешек солнца едва виделся над зарослями и в густых кустах расползались еще серые тени, но пройдет немного времени и всё погрузится в вечерние сумерки, а они быстро сменятся ночной темнотой.

Перепрыгнув через невысокий бордюр, Кэл решительно пошагал к плотно закрытым дверям. Между белыми фигурными столбиками балюстрады намело сухих листьев и густой россыпью они лежали на мраморном «шахматном» полу открытой веранды. Подшвырнув ботинком пеструю горку, Кэл, глядя на прицепившийся к джинсам серый искривленный листок, неожиданно подумал. «Почему, так? Даже листья покидают этот мир по разному. Одни радуют глаз разноцветьем красок, а другие… их словно корежило и ломало, прежде чем сорвало с ветки,— зло сплюнул, — Вот и люди…» Закончить мысль не успел. Потянулся к дверной ручке и получил филенкой по лбу, удивленно крякнул и отскочил к балюстраде.

Выбегая за порог, Джиллиан сшибла дверью Кэла. Он отлетел в сторону и если бы не перила, опоясывающие открытую веранду, удержавшие его от дальнейшего полета, то он точнехонько спикировал прямо в одичавшие розовые кусты на газоне.

— Я уже собирался идти тебя искать. Где тебя носило столько времени, — ворчал он, потирая ушибленный лоб.

Почти ничего не видя перед собой, запыхавшаяся и испуганная, Джиллиан скользнула по Кэлу повисшему на балюстраде отрешенным взглядом и пробежала мимо, направляясь к машине. Резко дернув на себя дверку, нырнула в салон.