Теплый шоколад на десерт

Он только поднялся на ноги, решив поинтересоваться незваным гостем, сделал шаг и был вынужден остановиться. На кухонной стойке заплясал, в режиме вибровызова его мобильный. Кэл хлопнул ладонью по столу, потянувшись за телефоном, выписывающем круги между чашками, но неудачно, попал по блюду с фруктами и опрокинул молоко, недопитое Эмили, зло матюгнулся. Телефон соскользнул со столешницы и налету был ловко пойман Джиллиан.

– Лайтман слушает,- рявкнул Кэл в трубку, отклоняя в бок и выглядывая в прихожую.

– Джиллиан,- радостно позвала Эмили,- Для тебя сюрприз.

– Уже иду.

– Джилл, нет!- Кэл обогнул стол, пытаясь ее задержать,- Минуточку,- бросил в трубку, кидаясь следом за Фостер, но все равно опоздал.

Джиллиан и Эмили уже сидели на диване, уткнувшись носами в яркий бумажный пакет, лежащий на коленях Эмили.

– Какая прелесть!- воскликнула девушка, – Вау! Тут даже конвертик с карточкой. Осторожней, Джилл!!- Эмили вытащила из упаковки керамический горшочек с фиалками, отдавая его Джиллиан.

– Цветы великолепны, Джилл,- лукаво сказала Эмили,- Признавайся кто твой таинственный обожатель?

Кэл нахмурился, готовый к любым неприятностям.

Лицо Фостер вспыхнуло от радости, как только она увидела изящный, явно ручной работы горшочек с африканскими фиалками. Склонившись над цветами, она осторожно прикоснулась к сочно-зеленым листьям и бархатистым лепесткам пурпурных соцветий.

– Какие милые и нежные,- проворковала Джиллиан и взяла в руки белый без надписи и не заклеенный конвертик с золотыми уголками.- Эм, будь другом вытащи карточку.

– Угу. А что там написано?- Эмили сгорая от нетерпения, протянула Джиллиан картонный четырехугольник с выбитыми по всей его поверхности серебристыми фиалками,- Какая красотища. И кто это тебе дарит такую роскошь?- осуждающе глянула на отца.

Фостер пожала плечами, теряясь в догадках, кто бы мог прислать ей такой прелестный подарок, и замерла от удивления. Поперек лицевой стороны визитки широким размашистым почерком было написано одно единственное слово : «Майки».

Ее нежная улыбка, медленно погаснув, превратилась в болезненную гримасу.

Помедлив секунду, Джиллиан подалась веред и отшвырнула от себя горшок с цветами, так словно он в ее руках внезапно превратился в скользкую змею, готовую ужалить. Она вложила в этот толчок столько силы, что горшок перелетел гостиную, ударился об распахнутую дверь и разбился, осыпавшись на ковер острыми кусочками застывшей глины.

– Нет!- хрипло выкрикнула она, передернувшись от отвращения. Фостер, скрестила руки на груди и поджала ноги, плотно соединив ступни, отгораживаясь от столь обрадовавшего ее подношения, глядя испуганным и полным брезгливости взглядом на керамические черепки и цветочный кустик.

– Я уберу,- растерянно предложила Эмили, приподнимаясь с дивана.

– Нет!- приказал ей Кэл,- Сиди, где сидишь. Собирать это,- он указал на рассыпавшийся ком сухой земли и поникшие сломанные цветочки,- Дело криминалистов. Оставь в покое упаковку.

– Почему?- вытаращила глаза девушка.

– Джиллиан,- Кэл проигнорировал вопрос дочери,- Ты знаешь кто это? Не молчи,- Кэл смотрел на поникшую Фостер, отрешенно глядящую в одну точку. Он понял, что в это момент она была далеко от его дома. Губы женщины дрожали, со стороны казалось, что она молится, а по враз побелевшим и осунувшимся щекам одна за другой сбегали слезы, Джиллиан их даже не смаргивала.

До этого злополучного момента Фостер и не подразумевала, насколько хорошо она помнит случившееся более двадцати лет назад, считая, что давно похоронила неприятные ощущения гадливые до дрожи и ледяного ужаса.

Он не сумел ее задушить. Просто не хватило сил? Или не хотел? Скорее второе. Его сильное тренированное тело спортсмена, обладало сокрушительной мощью; несмотря на неполные четырнадцать лет, он был силен, и не раз доказывал ей это, подхватывая ее на руки и вбегая на второй этаж с такой легкостью, словно она ничего не весила.

Она перестала сопротивляться, перестала молить о пощаде, только хрипло сипела, пытаясь втянуть в себя немного воздуха, продлевая агонию. Он душил ее с наслаждением, навалившись всем телом, вжимая в мягкий матрас кровати. Впиваясь липким от недавно съеденного мороженого ртом в ее разбитые губы. С яростью, выкрикивая, что-то невнятное, брызгая слюной, глядя в широко распахнутые глаза, полные бессильного отчаяния и слез, до тех пока они не подернулись дымкой забытья.

Затем сидел рядом с ней, любовался белоснежным платьем, гладил безжизненное лицо, целовал посиневшие губы, нежную шею, буквально купался в густых распущенных волосах, пропуская меж пальцев шелковистые пряди, подносил их к своему лицу, вдыхая сладковатый цветочный аромат духов и под конец, заплел в кривую лохматую косу.

Чувствовал, как его бушующее нутро потихоньку успокаивается. Возбуждение уходило, подобно океанской воде при отливе.

Он не заметил, как она очнулась и приоткрыла глаза, но лежала, затаившись без движения, ее тело сковал страх, страх за свою жизнь. Она видела его низко опущенную голову, взмокшие от пота и повисшие вдоль щек слипшиеся волосы. Дрожащие, влажные губы, густую слюну, мерзко стекающую из уголка еще по детски пухлого рта.

Она боялась вздохнуть, боялась пошевелиться. Узкий, туго затянутый корсаж платья, сдавливал грудь, шелковая шнуровка на спине врезалась в кожу. Пышная пена кружев юбки собралась комом на бедрах, обнажив ее исцарапанные ноги.

– Ли,- хрипло прошептал он,- Ли, я не хотел, прости меня. Это был не я. Это она. Она превратила меня в чудовище. Ли я люблю тебя, умоляю, спаси, не дай мне убить тебя.

Майкл Кендалл, сын английского аристократа, увезенный матерью как можно дальше из отцовского дома, был прелестным ребенком. И вряд ли, глядя на это белокурое чудо, кто-то из его близких мог подумать, что малыш получил в наследство от родителя его многочисленные пороки и талант к безудержным развратным игрищам.

Мальчугана с раннего детства ласково называли Майки. Искаженный вариант имени приклеился к нему из-за того, что начав говорить, ему долго не давалась буква «л» и он проглатывал ее. Тыкая указательным пальчиком в грудь, беззубо улыбался, и гордо вскинув кудрявую головку, называл себя:

– Я Майк. Майки,- звонко хохотал и протягивал открытую ладонь за очередным лакомством .

Сначала это были мать и бабка с дедом, а потом новоявленный папочка, пожелавший усыновить мальчика, и давший свою фамилию Беллами.