Теплый шоколад на десерт

Эмили возмущенно закатила глаза.

– Вообще-то, я у тебя очень хорошая девочка, – она шутливо толкнула отца в бок,- Джиллиан на кухне, пьет…

– Проклятье, – Кэл не дослушал и чуть ли не бегом припустил в указанном направлении.

– Ромашковый чай, – озадаченно договорила Эмили, глядя отцу в спину, он по пути сшиб и опрокинул стул и через секунду раздался вопль.

– Фостер!

Эмили пожала плечами в очередной раз решив, что не существует на свете более странных и непредсказуемых представителей человеческой расы, чем взрослые. Улыбнулась своей замысловатой фразе и тяжко вздохнув, подумала: «Неужели через несколько лет и она сама будет такой же странной и чуточку загадочной».

Водворив стул на место, она сунула веник под мышку, половчее схватила совок с мусором и, осмотрев комнату внимательным взглядом, погасила свет.

– Фостер! – Кэл с размаха ударился животом о край стола и, разведя руки, оперся ладонями о столешницу, подался вперед, впиваясь злым взглядом в Джиллиан. Она сидела верхом на стуле, поставив его задом наперед и опираясь грудью на спинку, держала перед собой, сжимая в ладонях, высокий керамический бокал с отколотой ручкой. Не поднимая головы, подносила его ко рту и звучно прихлебывала золотистый напиток. – Ты что творишь!?

Вскинув голову, она с удивлением посмотрела на взбешенного Кэла.

– В чем дело?

– Ты что хочешь напиться? Ты подумала, как ты будешь выглядеть и чувствовать себя завтра на доп… – он кашлянул и исправился, – на интервью.

Приоткрыв рот, Джиллиан моргнула и облизнувшись, едва сдерживая смех, спросила:

– Напиться? Чаем? – и все же не удержавшись рассмеялась, правда ее смех звучал совершенно не весело. – Было желание, но я передумала.

– Эмили, паршивка, – проворчал Кэл, отлепился от стола и, обойдя его, встал позади и чуть сбоку от Фостер, – А я уж подумал, что ты накачиваешься виски.

– Плохо ты меня знаешь, – отшутилась Джиллиан, сделав еще глоток.

– Как выяснилось, совершенно не знаю, в отличие от некоторых, – Кэл раздраженно взмахнул в воздухе рукой, заглядывая в лицо Джиллиан.

– Не моя вина. Я по должности была обязана изучить твою биографию. Досконально, чтобы найти… – она вздохнула, – Мы об этом уже говорили, Кэл. И мне неприятно, тяжело и больно, от того, что я принимала участие в обмане.

– Ладно, проехали. Милая, оказывается у тебя столько скелетов в шкафу, что мне делается страшно. Фостер я о тебе ничего не знаю, только официальная информация, которую можно найти в интернете. Окончила Принстон, получила ученую степень, была замужем, работала в реабилитационной клинике для трудных подростков, была штатным психологом Пентагона…

Как не пытался Кэл говорить равнодушным тоном, но в данный момент его талант искусного лжеца не мог справиться с душащими его эмоциями.

– Я даже не представляла, что ты настолько зол на меня. Дело не только в том, что я не сказала тебе про письмо, правда?

– А ты как думаешь?

За много лет работы, ей приходилось беседовать с дюжинами враждебно настроенных людей, но Джиллиан сомневалась, что кто-либо из них был менее сговорчивым, чем Кэл, с его особым отношением к человеческой сущности. Все люди лгут.

– Не знаю, – ей на глаза набежали слезы, Джилл быстро смахнула их, – До сегодняшнего дня я никогда не разрешала себе об этом думать. Похоронив воспоминания глубоко в душе. Тебя устраивали отношения сложившиеся между нами, и мое прошлое не влияло на них.

– Прошу, только не плачь! – Джиллиан услышала в его голосе тревогу и боль.

– Постараюсь, – кончиками пальцев провела по влажной щеке, – Ты сам всегда называл меня плаксой, – она с трудом проглотив комок вставший в горле. Джилл давно раскусила Кэла, зная, что с помощью слез могла бы добиться от него всего чего угодно. И что потом презирала бы себя за это. – Я всегда думала, что смогу справиться с любым делом, если буду прилежно над этим трудиться, вкладывать в него частичку души. Все получится и станет идеальным, если я все внимательно распланирую и учту каждую мелочь. Поэтому я всегда составляла расписание и списки необходимых дел. Я мучила нас обоих тем, что воспринимала наши отношения как работу – пусть удивительную, но все же работу, с которой надо было справиться, – она говорила быстро и не могла остановиться. Слова сыпались друг за другом, и Джиллиан торопилась, чтобы успеть все сказать. – Кажется, я даже несколько самодовольно воспринимала все то, что происходило между нами. Мы так хорошо подходили друг другу, прекрасно понимали и слаженно работали, мне нравилось быть твоим другом, партнером… И только сегодня, я вдруг впервые поняла, как же плохо и неумело я все это делала. Я не лгала тебе. Никогда. Просто не говорила всей правды, да и ты не интересовался моей жизнью до нашего знакомства, – как ей хотелось сейчас увидеть его лицо, его глаза! – Ты знаешь, как я ненавижу допускать ошибки. А теперь вижу, к чему могут привести вскользь брошенные обещания. Я ошибалась, думая, что все – игра. А ты…

– Да, знаю. Ты всегда стремилась достичь идеала. Оправдывая и находя объяснения всему, даже самому дерьмовому. Ты столько лет терпела меня. Прощала и мирилась с моим невыносимым характером.

– Я любила тебя и верила в твою любовь. Всегда, и знала, что не смотря на гадости, что ты мне делал, на всю ту боль, что нарочно причинял, отталкивая и доводя до бешенства, стоит мне попросить о помощи, ты примчишься в любое время суток, независимо от погоды. Иначе бы меня не было здесь.

– Джилл, ты ухитряешься видеть во мне то, о чем я сам и не подозреваю.

– Допустим, – согласилась она, кратко вздохнув, – У каждого в жизни есть моменты, о которых не только не хочется вспоминать, но испытываешь очень сильное желание, чтобы их не было совсем. Как случайно приснившийся кошмар, уговариваешь себя, отгоняя его прочь. И когда ощущаешь себя свободной от прошлого, оно дает тебе внушительный пинок в спину или еще лучше получаешь от него болезненную оплеуху, – нервным жестом Джиллиан потерла щеку, – Это неприятно.

– Кому как не тебе, доктору психологии, положено знать, что все тайное всегда выползает наружу. И тайны могут хранить только…

– Мертвые, – закончила за Кэла Джиллиан, – Хочешь сохранить тайну – убей врага своего и уничтожь друга.

– Прелестно.

– До сегодняшнего дня я считала, что мой враг мертв. О том, что было, знали мы двое – Майкл и я. А завтра… – лицо Джиллиан исказила гримаса отвращения, – Я не хочу. Не хочу… – рыдающим тоном пробормотала Джиллиан.

– Придется милая, – он опустил ладони на плечи Джиллиан, и мягко отклонив ее назад, прижал к себе, скользнув руками по ее телу вперед и вниз, легонько похлопал, – К сожалению, твое молчание будет рассматриваться как препятствие правосудию, – он наклонился, касаясь лицом ее волос, – Мне бы не хотелось увидеть тебя за решеткой.

– Спасибо, – пробормотала она и погладила кончиками пальцев тыльную сторону кисти Кэла, лежащую у нее на груди. Дыхание мужчины согревало и щекотало кожу на затылке, сосновый запах одеколона и тепло исходящее от его тела оказывали умиротворяющее действие. Она как всегда обретала покой в объятиях Кэла.

– Понимаю, выбора у меня нет. С каждой минутой меня все глубже затягивает в жесткий водоворот. Несколько недель назад из дома вышла доктор Фостер. Пусть не особо счастливая женщина, но достаточно уверенная в себе и можно сказать довольная своей жизнью. Ей предстояло провести одну из элементарнейших операций – взять интервью у пожилой леди. Что может быть проще побеседовать со словоохотливой старушкой и записать разговор на видеокамеру. Но видимо тот день оказался особенным. Или где-то там на небесах что-то перепуталось.

Стоило лишь переступить порог старинного особняка, а за спиной доктора Фостер захлопнуться дубовой двери, как мир перестал быть прежним. И сюда, в этот дом вернулась Джиллиан, Джиллиан незнакомка. Женщина, не имеющая ничего общего с доктором Фостер, кроме имени. Возможно, я сошла с ума, но не могу избавиться от этих ощущений. Словно я, это совершенно не я, кто-то посторонний, случайно поселился в моем теле, и копошащийся в моей душе, вызывая удушье и тошноту. Как мне вновь поверить в себя, обрести себя? Кэл. Мне действительно страшно.