Террариум черепах

довольно ухмыляется, будто Ирка спросила что-то

эротично-пикантное, а не глупо-озабоченное.

– Лучше вообще не лишаться, - бубню я недовольно,

будто мне шестьдесят и я сокрушаюсь над нравами

нынешней молодёжи.

– Анька ханжа! - кричит Ирка и Андрей вновь

ухмыляется.

Как глупо.

– На а если серьёзно? - уже спокойнее произносит

она. - Во сколько?

– В двадцать один, - бормочу я.

– Монашка, - усмехается Андрей.

Я кидаю на него взгляд. Он стоит в развязной позе,

рука лежит на заднице Иры.

Верка залетает в класс, запыхавшаяся, с нежно-

розовым румянцем на щеках. Она падает на стул рядом

со мной и улыбается.

Мне совершенно наплевать, почему она опоздала и

почему она такая счастливая, но человек - существо

социальное, так что...

– Что случилось?

– Георгий.

Мне становится плевать ещё больше.

– Чего он? - спрашивает Ирка, спасая меня. Я не в

состоянии изобразить и толики интереса.

– Целовались. Сейчас. За школой. - Верка счастливо

смеётся.

– Да ла-адно, - благоговейно тянет Ирка и усажива-

ется на парту.

Андрей закатывает глаза и уходит - ему тут ловить

больше нечего.

– Расскажи, - просит Ирка и в её глазах загорается

знакомый мне азарт. Ирка страсть как любит сплетни,

поцелуи и секс. В основном, почему-то, чужой.

– Очень романтично, - отвечает Верка и вновь

улыбается.

Ира смотрит с завистью и кидает взгляд на Андрея,

сидящего за последней партой и болтающего с друзьями.

Конечно. По рассказам Веры, Георгий просто бог. А

Андрей всего лишь глуповатый школьник. Ире тоже

хочется кого-нибудь постарше, поопытнее.

Вера рассказывает о поцелуях с Георгием за школой,

Ирка тяжело вздыхает, изредка мечтательно поднимает

глаза к потолку. Странно даже. По рассказам Веры

Георгию двадцать два, он на четвёртом курсе педагогичес-

кого, но при этом путается с какой-то малолеткой и

целуется с ней за школой. Может, и вправду, романтика?

Заходит Лера. Неспеша. Не торопясь. Лера всегда

опаздывает. Лере всегда на это наплевать.

– Если они опять трындят о Гоше, зарежь меня, -

вместо приветствия стонет она.

– У тебя с собой наверняка только пилка для ногтей,

– пожимаю плечами я. - Ей я тебя не зарежу.

– Лера, заткнись, - отрезает Ира.

– Ира, смени дезодорант, - не остаётся в долгу Лерка.

– Аж глаза режет.

На самом деле, они подруги. Но это не мешает им

ненавидеть друг друга.

– Заткнитесь, - прерывает их Вера. - Я счастлива,

ясно? Не бесите. Хотя бы сейчас.

Заходит биологичка и все разом замолкают. Лерка

усаживается за заднюю парту, Ира - рядом. Опять будут

ругаться весь урок.

– Дуры, - шепчет мне Верка.

И правда. Дуры.

Четыре

Учительницу биологии - Максимилиану Фёдоровну

Зытову - недавно бросил муж. Вообще-то Максимилиана

Фёдоровна очень симпатичная женщина. Ей тридцать

восемь, но она выглядит на двадцать с небольшим. Вот

только Зытова - жуткая стерва. Наверное, поэтому её

бросил муж. А ведь они четыре года прожили вместе.

Поэтому теперь биологичка ходит словно в воду

опущенная. Не язвит, не унижает. Но оценки всем ставит

отвратительные. Без причины. Стерва, говорю же.

Биологичка монотонным безжизненным голосом

говорит что-то про половое созревание. Класс то и дело

взрывается тупым гулким смехом, но ей совершенно

плевать; она говорит, говорит, говорит...

– Максимиляна Фёдоровна, - произносит Нина

Игорева, намеренно делая ударение на букве "я" - Зытова

ненавидит, когда коверкают её имя. - А в каком возрасте

вы лишились девственности?

Зытовой плевать на провокации Игоревой, она

смотрит скучающе, без злости, чуть презрительно, чуть

снисходительно. Игорева - залетевший в её квартиру

комар, которого совсем скоро прибьют и забудут.

– Уж точно позже тебя, Игорева, - отвечает биолгичка

так, будто её спросили, холодно ли сегодня на улице, а на

дворе январь. - Чем безумно довольна.

Внушительная победа. Класс разражается одобритель-

ным смехом: умыла.

– Может, поэтому от вас муж и ушёл, - не остаётся

в долгу Нина.

Но Зытова делает вид, что её никоим образом не

задели слова этой идиотки. Хотя каждый, абсолютно

каждый из присутствующих знает: это был удар ниже

пояса, и это было чертовски больно.

– Игорева, следи-ка лучше за своей личной жизнью,

– отвечает Максимилиана Фёдоровна, и голос её твёрд

и спокоен. - Не дай бог, ускользнёт.

Запрещённый приём. Парень Нины спит с её лучшей

подругой. Все в классе об этом знают. Учителя об этом

знают. Нина об этом знает. И делает вид, будто ей

плевать. Такая вот шведская семья. "Свободные

отношения", - всегда поправляет меня Вера. Нинку это,

конечно же, больно ранит. Но она крутая девчонка,

секси, спортсменка, отличница. Делает вид, будто ей

всё равно, с кем спит её парень.

Игорева затыкается. Урок продолжается.

– Потаскуха грёбаная, - шепчет с задней парты

Лерка.

И правда. Та ещё потаскуха.

Пять

Тонкие ключицы Леры аккуратно выпирают под

нежной бронзовой кожей и делают её внешний облик

более романтическим. Её длинные тёмные волосы и

большие чёрные глаза завораживают и притягивают

внимание парней. Ей упиваются, по ней убиваются все