Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек
Шрифт:
На следующий день мы снимали другое бомбоубежище. Точно такая же картина — несколько сотен человек, женщины, дети. И удивительная вещь — туда приехал кукольный театр. Именно театр кукол-марионеток с каким-то очень смешным спектаклем. Дети смотрели и заливисто смеялись, а рядом, в кадре, плакали их матери.
Я разговаривал и с людьми, сидящими в кафе и гуляющими по улицам. Спрашивал их: «Не боитесь?» Они отвечали: «Конечно, боимся. Но мы и так все потенциальные жертвы. Абсолютно беззащитны перед теми, кто сбрасывает на нас бомбы и «Томагавки».
Последний рейс «Аэрофлота»
Очередной репортаж датирован 26-м марта 1999 года. Мы выходили в российский эфир ежедневно:
— Уже минимум час, как в Белграде была объявлена
Всё это говорит о том, что югославские власти не исключают возможности ударов по центру Белграда и его жилым районам. Однако пока ничего подобного в Белграде не было. За те двое суток, что прошли с начала военной операции, только Ботаница — небольшой городок в пятнадцати километрах от столицы, был атакован ракетами североатлантического альянса. Но и в этом случае обстреливали лишь военный аэродром югославских ВВС. Снимать поражённые объекты практически невозможно, потому что сразу после ударов все подъезды к местам падения ракет перекрываются блокпостами армии и военной полиции.
Как нам стало известно, сейчас югославское военное командование разрабатывает план усиления подразделений ПВО и военно-воздушных сил. В связи с этим в Белграде стали раздаваться призывы к властям перейти к более решительным действиям. Самые отчаянные предлагают даже — цитирую: «Наказать венгров за то, что Будапешт позволяет самолётам НАТО использовать своё воздушное пространство для подлёта к югославской территории». Здесь вообще стоит отметить, что общественное мнение в стране сводится к одной-единственной формулировке: Америка — это агрессор, который убеждён, что ему на этой планете можно всё. При этом он, как правило, прикрывает свою жестокость красивыми фразами о добре и справедливости. В связи с этим большинство граждан Югославии поддерживают позицию, занятую властями. Но при этом отмечают, что официальные лица могли бы быть более гибкими.
На данный момент в стране объявлено военное положение. Многие уверены, что этот режим установился здесь надолго. Поэтому немалое количество югославских граждан намерено уже в ближайшие дни покинуть родину или, по крайней мере, вывезти из-под бомбовых ударов своих детей. Но возможности для этого крайне ограничены. Белградский международный аэропорт уже сейчас напоминает аэропорт Багдада, не функционирующий, как известно, уже восемь лет.
Из авиакомпаний, совершающих рейсы в Югославию, остался только российский «Аэрофлот». А для того, чтобы выехать из страны на автомобиле, необходимо как минимум найти где-нибудь бензин. А сегодня сделать это в Белграде практически невозможно.
Действительно, «Аэрофлот» продолжал совершать регулярные рейсы в Белград. Это было удивительно — город бомбят, а наши самолёты над ним летают. Но и это продолжалось недолго. Я разговаривал с представителем «Аэрофлота», он сказал: «Будем летать, пока есть возможность вывозить отсюда людей». Но скоро и такая возможность исчезла — через два дня войны все полёты прекратились.
Единственной возможностью выбраться из расстреливаемой страны стала дорога через Субботицу — контрольно-пропускной пункт на югославско-венгерской границе. Туда отправлялись большие автобусы с людьми от белградского автовокзала, а потом и из других точек города. Мужчины-сербы оставались, сажали в эти автобусы своих матерей, жён, детей. Сцены прощания родных людей невозможно было видеть спокойно. Никто не знал, что будет с теми, кто остаётся в Белграде, увидятся ли дети когда-нибудь со своими отцами.
Короче, 26 марта я сообщил в своём репортаже, что единственная авиакомпания, продолжавшая совершать рейсы в Югославию, временно прекращает свои полёты. Сразу же заговорили о возможной эвакуации в ближайшее время сотрудников посольства России. А это уже воспринималось сербами как очень зловещий признак. Все поняли, что надежда на то, что бомбардировки прекратятся через три-четыре дня,
как это, например, было в Багдаде в 1997 году, не имеет под собой никаких оснований. Война пришла надолго.— Здесь стоит отметить, — говорилось в моём репортаже. — В Югославии очень многие уверены — НАТО может прекратить свою агрессию только под нажимом Москвы. Между тем наш посол не раз заявлял, что никакой эвакуации работников российского посольства не планируется. Сегодня в Югославии работают более трёхсот пятидесяти наших дипломатов и сотрудников торгпредств, аккредитованных в Белграде журналистов. Ещё около ста пятидесяти человек, зарегистрировавшихся в консульском отделе посольства и работающих здесь по частным контрактам. Все эти люди будут эвакуированы только в том случае, если авиация НАТО начнёт наносить удары по центру Белграда и его жилым районам. Пока такая перспектива не просматривается, считает посол Юрий Котов, значит, наше посольство будет работать в Югославии в нормальном режиме.
Здесь стоит отметить, что в Белграде продолжают свою работу посольства целого ряда стран, например Румынии Венгрии и Китая. Это касается даже посольств некоторых государств — членов НАТО, в частности Италии. Уехали «западники» — американские, британские, немецкие, французские дипломаты, видимо, опасаясь мести со стороны справедливо разгневанных жителей Белграда.
Говорят, что американцы, готовясь к отъезду, уничтожали не только документы, но и всю свою аппаратуру и технику, которую нельзя было вывезти, — банально разбивали молотками. Сейчас опустевшие посольские особняки взяты под охрану сербской милицией.
Но через несколько дней и наше посольство было вынуждено эвакуироваться из Белграда. И тогда началось действительно самое страшное.
«Невидимка» над мёртвым городом
Вы представляете себе, что такое мегаполис под ракетным обстрелом? Картина ужасная. На окнах чёрные тряпки, стёкла заклеены скотчем крест-накрест. Чуть стемнеет — на улицах никого, ни прохожих, ни машин, только полицейские и армейские автомобили.
Мы возвращались поздним вечером из телецентра после очередного репортажа. Я шёл и слышал, как эхо от моих шагов разносилось по всей пустой площади мёртвого города. Встречным патрулям показывал удостоверение и «жёлту папиру» — специальное разрешение на работу на территории страны, которое выдавалось в пресс-центре Югославской народной армии.
Патрули искали людей, которые наводили американские ракеты. По телевидению выступал один из генералов и показывал специальный маячок, который агенты НАТО устанавливали на разные объекты, чтобы подвести их под обстрел. Среди таких «наводчиков» были и сербы из числа тех, для кого деньги дороже всего — родины, чести, совести.
Надо заметить, что журналистов в Белграде и вообще в Югославии в то время почти не было. За несколько дней до начала военной операции вице-премьер страны Вук Дражкович приказал депортировать из страны всех представителей прессы, включая работников корпунктов. Вряд ли это решение было правильным, но получилось так, как получилось.
Мы с Борисом Агаповым оказались исключением, поскольку представляли дружественную сербам Россию. Таким же исключением оказались телевизионщики из Китая, который также выступил против применения военной силы на Балканах, и из Греции — также союзника сербов. Ещё каким-то образом просочилась туда команда японской телекомпании. Мы шутили: «Японцы маленькие, вот их и не заметили». То есть по всей стране колесили всего четыре-пять телегрупп.
Я снял два номера в отеле «Москва», выходившие окнами на противоположные стороны. Мы с оператором не слезали с подоконников, высматривая взрывы и вспышки огня на окраинах Белграда. К тому же нам невероятно повезло с водителем — наш Милош оказался поразительно предусмотрительным человеком. Во дворе своего дома он закопал большую бочку с дизтопливом «на чёрный день». Такой день настал — и мы имели возможность быстро выдвигаться на места обстрелов. Другие же могли получить бензин или солярку только по разрешению командования югославской армии.