The marriage stone

– Моя семья, - повторил Блэка.
– Они были злыми, жестокими, и я повернулся спиной к их убеждениям.

Неожиданно он понял, куда вел Блэк. Недоверие внутри него начало нарастать. Северус боролся с желанием начать вертеться в своем кресле, его желудок, проделав сальто, вызвал приступ тошноты. Боже, Блэк конечно же не собирался сделать этого? Он не собирался подчеркнуть, что между ними есть что-то общее - он не хотел смотреть на эти схожие черты, не хотел признавать никаких родственных чувств с этим человеком. Отношения так не строились. Этого было слишком мало, все произошло слишком поздно. Между ними не могла возникнуть связь. Они не смогли бы стать друзьями. Тогда почему, во имя Мерлина, он пропускал их через всю эту мясорубку, озвучивая те вещи, которые никогда не следовало произносить вслух?

– Все возвращается к тебе в самый неподходящий момент, - сказал Блэк странным тоном, его голос был пустой, почти потерянный.
– К тебе приходят воспоминания, и они отправляют твой разум туда, где ему не следовало бы появляться. Иногда эти воспоминания выбивают тебя из колеи, иногда ты говоришь и делаешь что-то из-за них, и даже не понимаешь, почему.

Что, во имя господа, этот человек пытается сказать?
– еще мгновение и Северус выкрикнул бы ему этот вопрос. Еще мгновение - и он бы схватил его за загривок и выкинул из комнаты. Он не был исповедником Блэка, не был его наперсником. Он не хотел этих историй, выплескивающих гнев наружу, почему бы он…

– Дурсли причинили Гарри вред, - слова Блэка грубо оборвали внутренние рассуждения Северуса, и он, наконец, понял, в чем собственно было дело. Это не касалось его или Блэка. Все это касалось Гарри. Это все о Гарри.

– Дурсли причинили Гарри вред, - повторил Блэк.
– И ты не видел этого. Ты видел его почти каждый день в течение пяти лет, и ты не видел этого, даже тогда, когда ты должен был распознать все признаки. Я сомневаюсь, что кому-то из нас они были незнакомы.

Тошнота усилилась, превратившись в боль, в то время как Северус позволил мужчине продолжать.

– Я недолго видел его перед началом семестра в прошлом году, - сказал ему Блэк.
– Я помню, что подумал, что он был слишком худым. Но у него был отличный аппетит, и я отмел все мысли об этом - списал это на типичные проблемы роста в подростковый период. Они все худые, когда резко вырастают, в конце концов. Кроме того, что он вырос совсем немного - это трудно сделать, когда тебя морят голодом. Я помню, что видел ссадины на его руках, и я спросил его, что случилось. Он лишь пожал плечами и сказал, что они после квиддичных тренировок. Только Гарри не разрешали играть в квиддич у Дурслей - и я об этом забыл, как удобно.

Блэк резко встал на месте, и спустя несколько мгновений снова начал разгуливать по комнате. Северус опустил глаза, отказываясь смотреть, зная, что он должен услышать остальное, зная, что Блэк никогда не оставит это, пока он не скажет то, что должен был сказать.

– Я подслушал, как близнецы Уизли рассказывали ему и Рону об игре в Два очка, - продолжил Блэк. Северус позволил себе ухмыльнуться. Никто из семикурсников не прошел весь седьмой курс, так ничего и не узнав о «Двух очках» - глупой карточной игре, которая обычно заканчивалась тем, что двое проигравших оказывались запертыми в чулане на пять минут. По-быстренькому поцеловаться и облапать партнера было главной целью игры.

– Гарри был напуган описанием игры, - объяснил Блэк.
– Я вспомнил все те поддразнивания, которые ему пришлось пережить в тот вечер. Даже Ремус и я подкалывали его по этому поводу. Для него заняло целую вечность понять, о чем мы все говорили, и, наконец, покраснеть соответствующим образом. Теперь я понимаю, что он сначала не понял часть, касающуюся поцелуев. Все, о чем он думал - это о том, чтобы быть запертым в узком маленьком пространстве.

В памяти Северуса снова встали те необдуманные слова, которые он сказал Гарри в первую ночь, проведенную здесь. Он все еще помнил взгляд на его лице, когда он предложил ему спать в чулане.

– Нам следовало знать об этом, - высказался Блэк.

– Нам следовало разглядеть это. Мы оба должны были увидеть это.
– И Северус не мог не согласиться с этим, узел, застывший где-то внутри него, был достаточным тому подтверждением.

– Да, мы должны были, - тихо сказал он.

Блэк быстро повернулся в его сторону, ошарашенный его словами. Северус встретил его взгляд. И все годы горечи и обиды, казалось, встали между ними как нерушимые стены.

– Значит, ты признаешь это, - потребовал ответа Блэк, и его голос был острым как сталь.
– Ты признаешь, что мы подвели его.

– Да, Блэк, я признаю это.
– В этом - к его стыду - их мнения сошлись.

И, казалось, это было все, что хотел Блэк. Его глаза не потеплели, но он согласно кивнул и вернулся в свою собачью форму, так быстро, что за превращением было невозможно проследить глазами.

Черный Грим тихо сел рядом с дверью, ожидая чего-то, и со вздохом Северус встал и выпустил его.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Примечания автора

Я очень давно думала по поводу того, как представить противостояние - в конце концов оно стало одним из столпов ГП-фанфикшна. Надеюсь, мне удалось раскрутить его немного в другом направлении, но, в то же время, не сделать их ООС.

Много почты пришло относительно Дурслей и их отношению к Гарри, поэтому я решила прояснить несколько моментов.

Жестокое обращение с детьми - канон против фанона. Много вопросов было относительно того, что я придумала, а что было в каноне. В фаноне есть тенденция преувеличивать то, что произошло на самом деле - но лично я думаю, что то, что случилось на самом деле, было достаточно плохим. «Чулан-под-лестницей» - для американцев это неправильное употребление термина. Он есть во многих английских домах - он ближе к большому шкафу, наподобие кладовой для продуктов, а не настоящий чулан. Чулан в фильме достаточно близок к его реальному воплощению.

Но как бы то ни было, большой или маленький, я представить себе не могу, чтобы кого-то запирали туда (или в спальне) надолго. Думаю, тут дело не в размере комнаты, а в самом факте лишения свободы, именно оно наносит серьезный вред психике.

Мы также знаем, что Дурсли морили Гарри голодом - хотя, думаю, худшее случилось в книге 2. К тому времени, как Рон и его братья спасли Гарри, он был заперт в этой спальне на две недели. Его кормили один раз в день - по одной плошке водянистого супа. Он пил бульон и все его твердое содержимое отдавал своей сове. Две недели на таком пайке сильно ослабили бы двенадцатилетнего мальчика.

И нет, у нас нет доказательств, что Вернон бил Гарри, кроме как то, что он кидал его в чулан - но Дадли определенно делал это. И поскольку Дадли собирался стать боксером, не думаю, что это было особо приятно.

Очевидно, мои Дурсли более строги, чем Дурсли из канона (для такого сюжета это необходимо). По мере развития истории, будут упоминаться некоторые эпизоды из прошлого с их участием.

Проклятье Дамблдора: Заслуживал ли Дадли такой же судьбы, как и его семья? Возможно, а возможно и нет. Лично я считаю, что отношение к Дадли было немногим лучше чем к Гарри - но в другом ключе. Его родители избаловали его - фигурально выражаясь, до смерти. Такие дети часто рано погибают от сердечных приступов, диабета или столкновений с законом. Если только с Дадли случится нечто, что кардинально его изменит, только тогда он сможет исправиться. В некотором смысле, возможно, проклятье Дамблдора - это лучшее, что с ним могло случится - это заставит его пересмотреть свою жизненную позицию, и возможно изменить свое пристрастие к еде. Произойдет ли это или нет - увидим.