The Мечты. Весна по соседству

– Молчи, тварь! Убью обоих!

Словом, определенно запахло жареным. И видит бог, Моджеевский этого не хотел. Но уже через минуту они с этим проспиртованным телом покатились по полу, усыпанному осколками, вдохновенно мутузя друг друга кулаками – не на жизнь, а на смерть. 

Между тем, прошвырнувшись по квартирам и так никого и не найдя, баба Тоня, шаркая, сбегала вниз по лестнице, пока не оказалась перед Бухановской квартирой, где и заметила Женю.

– Ты чего тут стоишь? – гаркнула она. – Ты полицию вызвала?

– Полиция! – пискнула Женька и снова сунулась в сумку. На этот раз телефон нашелся сразу.

– Э-э! А там кто? – покосилась баба Тоня на распахнутую дверь. Все, что происходило вне ведения Антонины Васильевны, заранее ее не устраивало.

– Там? – Женя снова зависла, но вдруг нервно рявкнула: - Рома там!

И, разблокировав экран, ткнула пальцем в контакты.

– Какая еще Рома? – охнула баба Тоня.

– Моя! Рома…

– Батюшки, святы великомученики! – ошалела главная красноармейка дома на Молодежной, до нынешней поры верная идеям мировой революции, и снова гавкнула Жене: - Тут стой!

После чего прошаркала в квартиру Бухановых и безошибочно определила местом сражения кухню. Клара лежала на полу то ли без чувств, то ли от ужаса. Моджеевский прижал Буханова к стене за грудки и упоённо лупил по морде. Телевизор в комнате вещал прогноз погоды в разных районах страны.

Верно оценив ситуацию, Антонина Васильевна крякнула и побежала обратно к Евгении, решив ее обрадовать:

– Твой доходяга пока держится! Но против Бухана – больно тощий! Пойду гляну, может, Васька дома!

У Женьки от ужаса округлились глаза, и она сунулась было к соседской двери, но оказалась ухвачена за пальто госпожой Пищик, заоравшей ей в лицо:

– Сдурела? Они и тебя сметут, а ты беременная! Тут, говорю, будь! Я через минуту приду!

Женя всхлипнула, послушно кивнула и не нашла ничего лучшего, чем снова ретироваться под лестницу.

– Вот беда с вами, с молодыми! – всплеснула руками Антонина Васильевна и помчалась в соседней подъезд, в надежде, что бузотер Василий нынче в адеквате и придет на помощь олигархическим, прости господи, силам в лице Моджеевского Романа Романовича. А еще через мгновение из Бухановской квартиры раздался визг Бухановой:

– Да ты что ж делаешь! Ты ж его убьешь! В тюрьму захотел?!

От знакомого почти с самого детства Кларкиного баса, в котором сейчас угадывались непривычные истеричные ноты, у Жени в душе похолодело. Она вздрогнула, и сама не поняла, как оказалась в логове Бухановых. Не иначе кто-то в спину толкнул. Но остановиться уже не могла, ноги сами понесли ее на побоище, где ее глазам с расширившимися зрачками открылась следующая картина.

Изрядно потрепанный Моджеевский, всклокоченный и с рассеченной губой, за шиворот держал Бухана над раковиной, прямо под краном с раскрытой водой. Рядом с ним голосила Клара, пытавшаяся отбить супруга и одновременно рыдающая на тему того, что он в жизни на нее руки до этого не поднимал и, мол, кто же знал!

– Успокоился? – рыкнул Роман, встряхнув Бухана. Тот что-то нечленораздельно пробубнил и дернулся в его руках, но хватке Моджеевского можно было только позавидовать.

– Ну Роман Романович, он так больше не будет! – пуще прежнего зарыдала Кларка, до которой, похоже, все же дошло, что за лицо тут за нее вступило в бой. – А я от него уйду! Прямо сегодня уйду, Роман Романович! Жека! – она переключилась на вошедшую соседку. – Ну пусть он его отпустит, а!

Окинув взглядом всех присутствующих, Женя сделала глубокий вдох, в который уж раз удержала себя от накатывавшей паники и спросила Романа:

– Полицию вызвать? Или скорую?

– Какую полицию? Какую полицию?! Сами разберемся! – заверещала Буханова, но Роман уже ее не замечал. Смотрел на бледную Женю и точно так же делал глубокие вдохи.

– Я сейчас Филиппыча наберу, - наконец выговорил он, пристально вглядываясь в Женины черты. Бухан под руками трепыхнулся и попытался что-то прорычать, за что получил от Клары кулаком по спине. Если эта женщина дралась, значит, в медицинской помощи не нуждалась.

– Он же его прибьет! – вновь завыла она, непонятно кого имея в виду.

– Прибьет – уволю нахрен! – рявкнул Моджеевский. – Жень, иди домой, ладно? Я сейчас поднимусь к тебе.

В любое другое время она, конечно, его не послушалась бы. Но беременность диктовала свои условия, которые сейчас не устраивали Женьку, однако выбирать не приходилось. Поэтому она молча развернулась и потопала наверх, в этот момент ненавидя всё на свете. Соседей, адюльтеры, котиков, придурашенных олигархов, которых тянет быть ближе к народу, и собственные надежды на тихий вечер под пледом с чашкой чая в руках.

В квартире, которая в этот момент совсем не представлялась ей крепостью, потому что фиг тут от кого скроешься, вместо вошедших в привычку получасовых посиделок по возвращении домой, ей пришлось озадачиваться безуспешным поиском кофе по всей кухне, который папа извел как продукт бесполезный и даже вредный, и как результат – заваривать свежий чай. А после – чуть более успешно искать йод. В доме Маличей лекарства были редкими гостями. И из обязательного наличествовали какой-нибудь антисептик в каком-нибудь шкафчике и цитрамон в Жениной сумке. Иногда летом ему в пару добавлялся бактерицидный пластырь – ну это если обувь попадалась неудобная.

Но до лета еще далеко, тут хоть бы с текущим днем разобраться. Ужасным мартовским днем!

Женя стояла у окна и имела возможность наблюдать, как через двор несется Ромин прораб к их подъезду. И судя по выражению его свирепой морды, сейчас грядет второй акт Мерлезонского балета. Одна надежда, что Моджеевский на этот раз будет в роли рефери, а не главным действующим лицом, потому как лицо ему уже подрихтовали. Но Бухан ведь и правда никогда никого раньше не бил. Тихий был, спокойный, безобидный алкоголик. Нажрется и спит. А вот чего с человеком ревность делает...

Потом в подъезде было шумно, даже через два этажа и закрытую дверь все прекрасно слышалось. Матерились мужики, рыдала Клара. Баба Тоня, притащившая Василия, призывала к дисциплине, порядку и все-таки позвать участкового, чтоб неповадно было.

И черт его знает, чем закончилось там все это дело, но спустя совсем непродолжительное по часам, но бесконечное по ощущениям время в ее квартире раздался звонок, а на пороге ожидаемо и вместе с тем почти неожиданно показался Роман Романович, бизнесмен, меценат и псих ненормальный – помятый и побитый, но отнюдь не побежденный.