The Мечты
Шрифт:
– Сам дурак! – после чего развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла прочь.
– Ну и ладно! – бросил ей вслед Богдан и быстро зашагал в противоположном направлении.
Да ну глупость какая-то!
– Да ну глупость какая-то! – совершенно равнодушно отмахнулась от Богдана мать и поставила перед его носом тарелку с чем-то горячим и подозрительно фиолетовым. В последнее время Моджеевская слишком много экспериментировала на кухне, и это сказывалось на ее настроении не лучшим образом.
– Дегустируй! – потребовала она.
– Не глупость, - буркнул сын, недоверчиво ковыряя
На мгновение на лицо Нины Петровны набежали тучи, но она быстро развеяла их, подтолкнув к сыну еще и солянку.
– Ну его же дом. Кого хочет, того и приводит. Какая-нибудь очередная Мисс Солнечногорск две тысячи дцатого года. Он их коллекционирует, и ты это знаешь.
– Если бы! Мисс она была лет двадцать назад. И работает в универе нашем техническом.
Богдан энергично отодвинул от себя фиолетовое и принялся с аппетитом уплетать суп. Мать, глядя на него, медленно соображала. Потом присела на ближайший стул.
– Ты хочешь сказать, - проговорила она, - что это... прости, пожалуйста... что она обыкновенная нормальная баба нашего возраста?
– Прикинь! Он еще и жениться соберется, вот увидишь.
– Да ну какая глупость! Жениться! У него двое детей!
– Ну вот а потом станет больше, - авторитетно заявил Бодя.
– Богдан!
– Что?
– Ты... – Нина Петровна закусила губу, а потом заставила себя собраться: - Ты считаешь, что не надо мне было... что я... неправа?
– Когда вы разводились, ты меня не спрашивала, - проворчал сын. – Теперь-то чего? Опоздала.
– Она красивая?
Богдан замялся.
– Ну в общем… да, - и вскочил из-за стола. – А вообще, разбирайтесь сами!
С тем и вылетел с кухни.
Несколько минут Нина Петровна смотрела на дверной проем, за которым скрылся сын. Потом судорожно выдохнула. И огляделась вокруг в поисках телефона. Похлопала себя по бокам, трубка нашлась в кармане халата.
Халата! Да когда она по квартире ходила в халате-то?!
Нина всхлипнула и торопливо нашла в списке контактов номер мужа. Поправка: бывшего мужа. Он был безлико подписан у нее как Моджеевский. А ведь она же тоже – Моджеевская! И дети у них – Моджеевские! И она никак не может позволить... не может...
Ее мысли перебили протяжные гудки в телефоне. Бывший не спешил принимать вызов, и это ее особенно бесило. Но позволить себе злиться Нина Петровна сейчас не могла, потому что сильнее всего на свете хотела, чтобы Ромка все-таки взял эту дурацкую трубку!
Ромка же был предсказуем в этом вопросе. Звонки от бывшей жены он принимал всегда и везде. Или в крайнем случае перезванивал – мать его двоих детей все-таки. Потому, когда она услышала на том конце его расслабленный голос, и сама с некоторым облегчением выдохнула.
– Привет, Нин, - как обычно, отозвался Роман.
– Привет, - неуверенно промямлила она.
– Ты что-то хотела?
– Да! Ты же помнишь, что я тебе говорила по поводу Тани! – на ходу придумав причину, проговорила Нина, и по тону было слышно – нервничает.
– Помню.
– Она тебя просила?
– Просила, - продолжая играть на ее выдержке, ответил Моджеевский.
– И?
– И я ей сказал, что не позволю, пока она не согласует с тобой.
– Правильно, - слишком явно обрадовалась Моджеевская. – Хорошо. Я рада.
– Ну и я рад, что ты рада. Это все?
– Да... но я подумала, - медленнее протянула она, - что было бы неплохо и куда полезнее, чтобы в выходные вместо экскурсии Таня приехала к тебе, а? Чтобы
ты потом не выговаривал мне, что я не даю вам общаться или что-то в этом роде.– Ты и сама прекрасно знаешь, что она откажется. Потому что я отказал ей с экскурсией.
– Глупости, с чего бы?
– У меня планы, Нин. На эти выходные – у меня планы. Ничего не получится. Извини. Теперь все?
– Все.
– Ну и пока.
– Пока, - растерянно ответила Нина, когда ее бывший муж уже сбросил вызов. И голос его был подозрительно спокойным и счастливым, что ей категорически не нравилось. Она потянулась к тарелке с фиолетовым блюдом и поковыряла его вилкой. Потом сунула яркую кашицу себе в рот, пожевала, да и выплюнула. Отвратительный получился день!
День по всему выходил замечательный!
День по всему выходил замечательный!
Роман бросил на стол телефон и, опершись на спинку стула да закинув голову назад, блаженно закрыл глаза и едва не замурчал от удовольствия как огромный серебристый кот, подставляя шею лучам теплого весеннего солнышка. Май на носу.
Хорошо-то как!
Вот во всем хорошо!
И ему самому удивительным образом хотелось делать сегодня хорошее.
Даже с Ниной получилось не поругаться, хотя в любое другое время – да запросто. И похоже, что это Женькино влияние, которое ему определенно нравилось. А кому не понравится, когда с самого утра отличное настроение? Когда просыпаешься рядом с женщиной, с которой оказалось так потрясающе засыпать. И эта женщина – ни на кого не похожа из тех, с кем он в последнее время встречался, хотя бы потому что занята была именно им, Романом, а не господином Моджеевским, генеральным директором крупной корпорации. Во всяком случае, ему правда казалось, что Женька совсем не играет. Отдавая должное его статусу, она вела себя так, что он был уверен: придется ей что-то не по вкусу – пошлет его нахрен со всеми его бабками. Или шпинат на него перевернет и размажет по пиджаку.
Ну потрясающе же? А?
В желании вершить добрые дела с утра пораньше, после того, как Женя убежала домой переодеваться, он, немного обождав, прислал к ее дому шофера, чтобы тот отвез ее в университет. Потом позвонила Танька, и Роман, подумав, согласился играть по условиям бывшей – исполнил Нинкину просьбу, правда, пообещав дочери, что летом отправит ее куда-нибудь в Хорватию, на море, как она давно мечтала.
Явившись на работу, Моджеевский не остановился на достигнутом, и, нежно глядя на хлопочущую одновременно и над его кофе, и над документами на подпись, Аленку, пообещал ей надбавку, о чем не забыл, отметая сомнения в ее взгляде. Укрывшись в своем кабинете, он немедленно звякнул финдиру и попросил простимулировать секретаршу – за исполнение особо важных поручений.
А теперь в его голове было спокойно-спокойно, как не было уже... черт его знает сколько. Потому что Женька для него – будто глоток воды посреди засухи, а он сам почувствовал себя возле нее неожиданно молодым и полным сил. Что-то в ней дисгармонировало, но при этом лишь добавляло обаяния, и Моджеевский пока еще не очень понимал, что именно. Но все же она казалась ему гораздо моложе, чем значилось в личном деле. Почти девчонкой. И это было здорово, будто такая вот Женя – только его Женя.
Подумав еще некоторое время, он ровно сел в кресле и вызвал Алену. Та появилась в кабинете, сияя улыбкой. Конечно, добрый шеф – хороший шеф. А Ромка попросил вызвать к нему Фролова, да поскорее. А когда тот явился пред ясны очи начальства, Моджеевский кинулся с места в карьер: