Tier

Шелл снова сел кресло и нахмурился.

— Странно. Моника Райан сказала, что преступники напали от двери гаража. Вырубили ее, и после этого застрелили ее подругу.

— Тогда, что-то не сходится, — не спрашивая разрешения, Фрай уселся в кресло напротив. — Тут всего две версии: либо убийца находился в комнате изначально, либо кто-то украл пистолет еще до тех посиделок.

— Но как его могли украсть? Где мисс Джонсон хранила свое оружие?

— Сенатор говорит, что его дочь держала пистолет в ящике стола, в гараже. Она проводила там слишком много времени, поэтому и оставляла его поблизости.

— И кто-то выставил эту оплошность против нее.

— Да не кто-то, — потер бороду Фрай. — Пораскинь-ка мозгами, Шелл! Ты уже двенадцать лет работаешь следователем, а до сих пор не можешь сложить два и два.

Брендан действительно задумался. Затем, побарабанив пальцами по столу, поднял изумленный взгляд на криминалиста:

— Бог ты мой! Неужели это кто-то из группы?!

========== Ночные шорохи. Часть первая. ==========

Пауль молча вел Монику, обняв ее одной рукой за плечи. Там, подозвав одно из ожидающих у кладбища такси, бережно, словно хрупкую драгоценность, усадил девушку в машину, умостился рядом с ней и спросил:

— Назови свой адрес.

Райан удивленно взметнула брови вверх:

— Это еще зачем?

— Глупый вопрос, красавица. Домой тебя отвезу, вот зачем… — ласково, словно маленькому ребенку, ответил Ландерс, взяв Монику за руку и начав большим пальцем выводить на внутренней стороне ладони девушки затейливые узоры.

«Дом-кровать-потом жалеть! Дом-кровать-потом жалеть!!!» — бешено завертелись в голове у Райан мысли, и она поежилась. Но, оборвав себя, назвала адрес. Такси тронулось.

— Я же приехала сюда с Ульрикой и Кристофом! — словно спохватившись, дернулась Моника, но Пауль решительно ее удержал:

— Они не пропадут, обещаю тебе. Им просто давно уже необходимо побыть вдвоем… И нам не помешает.

— Нам? Кому это — «нам»?

Ландерс закатил глаза, тут же твердо пообещав себе держать себя в руках и не сорваться на эту строптивую блондинку, сидящую слева от него.

— Паулю Хайко Хирше-Ландерсу и Монике Ли Райан, вот кому! — выпятив грудь, пафосно произнес мужчина. Девушка, словно позабыв о том, что всего несколько минут назад она была в глубоком трауре, рассмеялась.

— Герр Ландерс, вы непередаваемы, — сквозь смех выдавила она, откидываясь на спинку сиденья. Тут же она задела свою рану и тихо охнула. Пауль тут же прекратил паясничать и обеспокоенно поинтересовался:

— Как ты? С тобой все в порядке? Сильно ударилась?

Моника отмахнулась и улыбнулась, подтверждая, что с ней все путем.

— Кстати говоря, перестань выкать. Зови меня просто — Пауль.

— Не могу, — категорично заявила девушка. Она уже давно ожидала этого вопроса.

— Почему? — Пауль от всей души надеялся, что его голос прозвучал нормально, а не как рев загнанного бизона.

— Вы мне в отцы годитесь.

— А ты попробуй посмотреть на меня с другой стороны… Ну, типа: «душой я молод…» Или «любви все возрасты покорны…»

— Приехали, — бесстрастный голос таксиста прервал излияния Ландерса на полуслове. Пауль тут же сунул ему купюру и вышел из машины, бережно сопровождая Монику. Та снова не сопротивлялась, как и тогда, когда он увел ее с кладбища.

В квартире девушка была тут же усажена на диван, а сам мужчина, напрочь игнорируя немой шок, застывший в глазах Райан, деловито направился на кухню. Там, порывшись в холодильнике, Пауль обнаружил остатки греческого салата и хвостик от балыка — Моника не успела сходить в магазин по вполне понятным причинам. Почесав голову, Ландерс решительно доел салат, остаток роскоши в виде балыка положил обратно, а сам, появившись в дверях гостиной, многозначительно произнес:

— Значит, так. Сейчас я мухой смотаюсь в супермаркет, а ты оставайся здесь. И чтоб без глупостей!

— Э… Ну, я, как бы, в своей квартире, герр Ландерс, — не упустила шанс вставить шпильку Моника.

— Пауль, — с нажимом изрек мужчина, назидательно посмотрев на свою визави.

— Окей, Па-уль, — по слогам произнесла девушка, едва сдерживая улыбку. — Я никуда не денусь.

Шутливо отсалютовав, Ландерс вышел из квартиры, а Райан, откинувшись на спинку дивана, громко выдохнула.

— Ну и дела…

Затем, словно что-то вспомнив, встала с места и начала приводить квартиру в порядок. Убрала книги, журналы, диски с музыкой, быстро протерла пыль, поправила занавески… Даже не заметила, как пролетело время, и Пауль с полным пакетом продуктов появился на пороге.

— С ума сойти, никогда бы не подумал, что у горничной может быть такой беспорядок в доме.

Мужчина опустил пакет на стул и подмигнул Монике.

— Это творческий беспорядок, — заявила она, запихивая плед в стенной шкафчик.

— Ладно, не спорю, ибо бесполезно! — сдаваясь, поднял руки Пауль. — Может, поможешь приготовить из этого набора чего-нибудь?

— Без проблем. Кстати… Сколько я должна за продукты?

— Ох, да перестань ты! — Ландерс все-таки не выдержал. — Моника, ради Бога, научись ценить заботу других по отношению к себе.

Райан покачала головой, зажав ее между ладоней.

— Господи Боже, как это все дико. Пауль Ландерс из группы Rammstein купил мне продукты и хочет, чтобы я не переживала по этому поводу?! Да это уже само по себе странно. Кто может похвастаться подобным?

И тут Моника расплакалась. Сев на диван, она прикрыла лицо ладонями и глухо зарыдала. Мужчина опешил, но, быстро сориентировавшись, сел рядом, утешающе обняв вздрагивающие плечи девушки.

— Ну, почему ты плачешь? Если я виноват — так и скажи, а то я неловко себя чувствую.

Райан всхлипнула и подняла на него глаза:

— Зачем я вам, герр Ландерс? Вы даже толком не знаете, кто я, чем я живу, какое у меня прошлое. Да весь мир у ваших ног, поклонницы готовы сердце вынуть из груди, лишь бы вы обратили на них внимание.

— Зато я готов вынуть свое сердце, лишь бы ты сделала то же самое для меня, — тихо произнес Пауль, опустив глаза.

Моника пораженно замолчала, захлопав ресницами в парализующем тело изумлении.

— Теперь, когда никто нас не прервет и не обломает, как тогда в палате, я хотел бы продолжить начатое. Конечно, могут вмешаться разные факторы в виде внезапно начавшей рожать кошки…

— …которой у меня нет, — закончила фразу девушка. Слезы на ее щеках стали подсыхать, а губы дрожать в едва сдерживаемой улыбке.