Тигр под елку
Шрифт:
Правда, бутылку не убрала. Остановится, я ему ее в рожу запущу.
Тигр резко крутнул рулем, уходя от внезапно затормозившей перед нами приоры, выругался сквозь зубы. А я, вернувшись обратно на сиденье, с которого улетела к дверце в момент маневра, села ровнее и пристегнулась. Если разобьемся, мое тело будет целеньким в гробу лежать, а не по кусочкам.
Тигр пронаблюдал за моими манипуляциями, одобрительно кивнул.
Он вообще был на диво спокоен и серьезен, морда каменная, глаза горели по-дурному. Словно подвиг совершает. Придурок.
— Какого черта ты делаешь? — хмуро спросила я.
—
— Чего сказал? — я реально не поверила своим ушам.
Украл? Меня? Он — совсем дурак?
— Я тебя украл, киса, — кивнул Тигран, — и теперь у тебя нет выбора.
Охуеть…
25
— Если ты думаешь, что я пойду к тебе в квартиру, ты явно совершенно долбанулся, — заявила я Тиграну, когда он, подъехав к тому самому дому, где мы с ним были, пусть и недолго, но так счастливы, заглушил мотор, вышел и, обойдя машину, открыл мне дверь. Вежливый какой.
Ничего, я тоже могу быть вежливой.
Сейчас прочувствует это сполна.
Понятно, что мне с ним не справиться, но полноценно повежливичать я смогу. Ногти и зубы еще при мне, слава богу.
— У тебя выбора нет, киса, — спокойно ответил этот самоуверенный гад. И, в доказательство своей излишней самоуверенности, смело полез в салон.
Тут же получил ногтями по роже и пяткой в пах.
Лучше было бы ботинком, но я на улицу вылетела в одних тапках, надетых на носки, а потом тапки потеряла, пока меня похищали.
Тигран почему-то удивился моей реакции, но не отпрянул, к сожалению. Удар в пах был слабоват все же.
Быстро и очень ловко перехватил мои руки в запястьях, навалился так, чтоб не смогла больше пнуть, опрокинул на сиденье машины, прижал…
Тяжелый, скот!
Сильный!
У меня даже дышать получалось с трудом. И шевелиться… Вообще не получалось. Только ярость боевая подпитывала, не давала от напряжения в обморок грохнуться. Просто потому, что на мгновение представила, как он мою бесчувственную тушку волочет к себе в берлогу… И прямо как-то сразу перехотелось в бессознанку уходить!
Не дождется, гад!
Не будет ему легко со мной!
Больше — нет!
— Пустил, живо! — грубо зарычала я прямо в склоненное ко мне лицо ненавистного гада, дернулась, пытаясь хоть что-то сделать, чтоб защитить себя, но не получалось! Он был слишком сильный!
И так смотрел!
И дышал!
И, черт, так вкусно пах!
Так привычно щемяще знакомо!
Кровь на лице вообще никак не портила его черты, грубые, жесткие черты воина. И я не хотела этого замечать, не хотела снова вдыхать его запах, не хотела, не хотела, не хотела!
И ничего не могла с собой поделать…
Тигран ничего не делал больше, просто обездвижил меня и смотрел. И в черных глазах его было что-то такое… Непонятное. Незнакомое, никогда ранее не виданное мной…
Обычно он смотрел, словно весь мир — перед ним, и он — на его вершине. С превосходством, осознанием своей силы.
А тут…
Почему так смотрел сейчас?
Зачем столько боли?
Не хочу опять ее!
Я
открыла рот, чтоб закричать, наконец, разорвать это безумие, стремительной волной нарастающее между нами…И Тигран меня поцеловал.
Закрыл рот губами, вжался, стиснул сильно и грубовато, зарычал, словно предупреждая, чтоб не дергалась, чтоб позволила…
А у меня все мозги из башки вышибло в этот момент!
И все правильные мысли!
И все мои намерения сопротивляться!
Что он делал со мной, этот бессовестный гад?
Почему я такое опять позволяла?
Настолько слабая перед ним?
Настолько безвольная?
Да… И тысячу раз — да!
Он целовал, жадно пил мои судорожные вздохи, мои стоны, непроизвольные, совершенно непроизвольные! И, задыхаясь от переполнявших меня эмоций, я просто не могла ничего сделать.
С собой, в первую очередь.
Распластанная под ним, мгновенно обезумевшая, я отвечала. И сама не понимала, что делала.
Плакала, судорожно сжимая ресницы, не желая видеть этот мир, такой жестокий. Прямо как парень, терзавший меня.
Он и был моим миром… Так глупо…
Я опять ведь подчинюсь. Я опять позволю.
И он… Он не оставит. Он будет делать, что хочет. Он понимает, что я слабая перед ним. И пользуется.
Мне было одновременно очень больно, очень страшно и очень хорошо. Дичайший коктейль из эмоций, буквально вынесший меня за пределы реальности.
Тигран, осознав, что я не сопротивлялась больше, начала отвечать, оторвался от моих губ, замер на пару мгновений, жадно и довольно рассматривая мое залитое слезами лицо…
А затем, резко выдохнув, подался назад, из машины.
Со мной в руках.
Я не сопротивлялась больше, как-то резко ослабела. Словно он вместе с поцелуем волю всю выпил у меня. И меня всю выпил. Забрал себе.
Тигран поставил меня на ноги около машины, закрыл ее, затем легко поднял меня на руки и понес в подъезд.
Молча.
Как добычу, уже смирившуюся и готовую к употреблению.
Я же, вяло прислонив голову ему на грудь, не сопротивлялась.
Дышала, приходя в себя, чувствуя, как морозный воздух прочищает одурманенную голову.
Я опять проиграла. Битву. Но не войну.
Он сейчас принесет меня в квартиру, там сладко трахнет… И, возможно, не один раз даже.
И, наверно, опять будет рассказывать о том, что я — его.
И что деваться мне некуда.
А мне — есть куда.
Я не могу с ним бороться. Я — слабая и до сих пор влюбленная в него дура, пора это признать. Я могу думать, что угодно, строить планы, какие угодно, но стоит ему появиться в моей орбите, просто настоять, прижать к себе, поцеловать… И все мои надуманные бастионы вывешивают белый флаг.
А, значит, надо просто не допускать его в свою орбиту!
Надо уезжать.
Ужасно не хотелось, мне нравилось учиться здесь, но сейчас стоял выбор: кем я буду дальше. Тряпкой, подстилкой горячего зверюги, лениво играющего со мной и так же лениво втаптывающего в грязь, или девушкой, которая уважает себя.
Сейчас я ему позволю.
Просто наемся до отвала, нажрусь, чтоб тошнило… Чтоб было, что вспомнить потом. Чтоб было, о чем сожалеть при каждом воспоминании.
Он думает, что победил.