Тигр под елку

Вася рядышком читала книгу, готовясь к занятиям, а я сидела, бессмысленно глядя в окно на темный пустой двор, и пыталась принять новую реальность.

Новую.

Совсем новую.

В очередной раз осознать, что Тигр — вообще не тот парень, который мне нужен.

И надо про него забыть уже. И не беспокоиться.

Потому что он — забыл и не беспокоится.

Поймал меня, возбужденный увиденным фото, трахнул, словно сучку, слов наговорил в диком гоне своем…

А потом тупо свалил по делам.

И у меня теперь море сомнений, что он вообще Сашку трогал.

Может, Сашка — реально дурак и свалился сам с лестницы? А Тигран рядом проходил? Все возможно.

А возможно, что и наказал Тигран Сашку за то, что тот трогал меня. А я — собственность Тиграна. По крайней мере, он своим поведением это доказывает постоянно.

Шовинист проклятый.

Неандерталец.

Ну, а все остальное, исчезновение Тиграна, его друзей, может вообще быть никак не связанным с произошедшим. Мало ли, по какой причине пропадают с орбиты спортсмены? Может, соревнования у них или еще что. Камня, вон, Васькиного уже три недели скоро нет в городе. На сборах каких-то.

Вероятно, и Тигран так же уезжал.

И вот, вернулся…

И сразу окунулся в прежний ритм жизни. Тот, в который я никогда не вписывалась и не впишусь. Впрочем, как и его невеста. Но невесте к такому не привыкать, а я себя не на помойке нашла.

Так что пофиг на Тиграна! Все. Закрыли.

Мой аутотренинг прервался звонком, Вася, вздохнув, попыталась игнорировать, но телефон звонил снова и снова.

Васькина мать умела быть настойчивой. А еще у меня складывалось все более острое ощущение, что у нее сто процентов не все дома.

Не выдержав, Вася все-таки взяла трубку, и мы с ней получили незабываемый заряд оптимизма, выслушивая материнские проклятия и обвинения в блядстве и прочих веселых пороках.

Я даже от своей беды отвлеклась, изо всех сил сочувствуя подруге.

Потом я утешала ее, потом мы грызли яблоки из очередного утреннего подарка неизвестного Васькиного поклонника и гадали, кто же этот поклонник.

А потом меня накрыло.

Просто так, вообще ни с чего.

Резко и сразу на полную катушку.

Слезы полились градом, Васька, вздыхая сочувственно, принялась привычно утешать. Она за эти недели уже столько моих слез и стенаний видела, что, наверно, устала слушать.

Но я никак не могла остановить себя.

Тема, что он, тварь такая, сейчас в нашем любимом рестике выгуливал очередную девку, в то время, как я переживала и мучилась из-за него… Это было особенно больно и обидно.

И очень-очень сильно хотелось отомстить.

Чем-то забить, заполнить эту гребаную пустоту в груди, эту боль унять.

И я не придумала ничего лучше, кроме как заявить расстроенной Ваське:

— Бросай свою книгу! Пошли гулять!

Васька изумленно хлопала своими длиннющими ресницами, что-то бормотала про то, что это плохая идея, и не надо нам никуда ходить, но меня уже было не унять.

Мысль, что надо проветриться, надо просто подышать воздухом и сменить обстановку, прочно засела в больной, напрочь свернутой башке, и не отпускала.

Я собиралась, красилась, швыряла в Ваську каким-то шмотьем, заставляя тоже наряжаться…

И старательно забивала далеко-далеко в глубь подсознания тонкий вой небольшой разумной части мозга, все еще функционирующей в черепной коробке:

— Это плохая идея! Это очень плохая идея!

Нафиг!

Хватит!

Я и сама знала это.

Только знание вообще не тормозило.

21

Утром следующего дня, мучаясь от дичайшей головной боли и воспоминаний о своем сумасбродстве, я, не верующая, благодарила бога за то, что у меня была такая подруга.

Если бы не Вася, не ее самоотверженная отчаянная стойкость, фиг знает, осталась бы я жива прошлой ночью или нет.

Потому что идея погулять в расстроенных чувствах была плохая.

Еще хуже была идея выпить по пути напитка из жестяной банки.

Ну, а все, что последовало за этим — просто последствия этих двух ошибок.

Я, честно говоря, происходящее помнила смутно: мелькание огней, танцпол, где я танцевала, отчаянно глотая слезы боли, какой-то мужик, взрослый, с жесткими руками и неприятным запахом изо рта. Он наклонялся, что-то говорил мне, куда-то звал… И я шла. Дура идиотская. Потом полумрак отдельного кабинета. И взгляды сидящих в этом кабинете мужиков. Похотливо-оценивающие. Бр-р-р…

А потом все вообще смешалось.

Кажется, откуда-то там взялся Игнат Лисин, что-то говорил, смеялся, а после вывел меня из этого страшного места и сдал в руки перепуганной Ваське.

Дальше — провал.

И мучительное, болезненное утро…

Васька долго выговаривала мне, ругалась, а я только слушала, кивала, что-то бормотала, бесконечно извиняясь и испытывая дичайшее чувство стыда. И покрывалась холодным потом, только теперь до конца осознавая, как сильно могла влететь.

Если бы не она.

И не Лис, чтоб ему хорошо было.

Что он сделал вчера, каким образом договорился с этими жуткими мужиками, чтоб они не тронули меня?

И как Васька смогла его найти и уговорить ввязаться в эту историю?

Васька выглядела расстроенной и удрученной, и я пыталась выяснить, как именно ей удалось заставить главного засранца универа заступиться за какую-то, никому нафиг не нужную первокурсницу. Судя по грустным и растерянным глазкам моей ромашки, там все очень даже неоднозначно было.

И, вероятно, Лис что-то такое с нее потребовал, о чем ей говорить стыдно.

Пипец… Просто треш и угар какой-то.

Чем она ему заплатила за меня? Что пообещала? Всем известно же, что Лис — тот еще придурок, и ничего просто так не делает…

Если бы у меня не болела так сильно голова, то я бы задалась дополнительным вопросом: сколько у этого Лиса жизней, если он не боится подкатывать к девчонке Камня.

Но башка трещала, и мыслей нормальных в голове не завелось.

И потому я жевала киви и пялилась на метровые здоровенные розы, которые с утра прислал кто-то в нашу комнату.