Тихоня для бабника

Договорить мне не дал звук падения чего-то тяжелого. Резко повернув голову в сторону двери, я замерла с открытым ртом.

В дверях гостиной замер Ромка с таким взглядом, что меня пробрало до мурашек. У его ног валялся букет из тех, что не требуют полива, с тяжелым основанием. Зевс, вскинув голову, оценил эту картину и побежал смотреть, что же там ему такого интересного принесли.

– Да, Уль, именно взять и сказать, Ромка не экстрасенс, мысли читать не умеет.

Голос Алексеевой звенел в комнате, а я мысленно проклинала себя, что включила громкую связь и свою болтливость.

– Мартынова, рад тебя слышать, – чуть хриплым голосом поприветствовал Рома жену друга. – Давно сплетничаете?

– О, Ромочка пришел, – Аня тихо хохотнула в трубку. – Уль, я так понимаю, проблем с тем, как сообщить о своих желаниях, у тебя больше не будет.

Под взглядом медленно приближающегося ко мне Ромы я чувствовала, как жар заливает шею, поднимается выше и распускается на щеках. Да что щеки, даже уши стало покалывать от горячей волны смущения.

– Анют, передавай Глебу привет и давай до связи, – Сергеев протянул руку к моей трубке.

– Не передам, – успела ответить Алексеева, – я его сегодня убивать буду!

– Ну хорошо, если понадобится хороший адвокат, звони. Помогу, а сейчас…

– А сейчас, – подхватила Аня более серьезным тоном, и Рома замер, – Ром, ты подумай, что наш разговор длился гораздо дольше, чем пара последних фраз и, кстати, Уля тоже мысли не читает. Так что лучше вы бы сначала поговорили, а вот пото-ом…

– Удачно прибить мужа.

До того, как Сергеев сбросил вызов, Аня еще успела возмутиться, что никто не хочет слушать ее мудрые советы.

Убрав мой телефон подальше, Ромка поймал мою полыхающую щеку ладонью и, обведя пальцем нижнюю губу, шепнул:

– Привет.

Мне было стыдно, неловко, жарко… А еще отчего-то очень волнительно.

– Ром, я, – начала говорить в попытке объяснить, что вовсе не собиралась жаловаться Ане, да я, собственно, и не жаловалась, но договорить мне не дали.

Сергеев, видимо, решил свести меня с ума, наконец, поцеловав так, как я даже не смела мечтать. От его поцелуя пальчики на ногах поджались, мысли разлетелись испуганными мотыльками, а внизу живота начало скапливаться самое обыкновенное желание. Гормоны, во всем виноваты гормоны!

Именно они заставили меня цепляться за Ромку и выгибаться в его руках, подставляясь под прикосновения, они вынуждали стонать и отвечать на поцелуй, плавиться в умелых руках и не думать, совсем ни о чем не думать. Хотелось всего и сразу, и казалось, стоило Роме прервать это безумство, и я расплачусь. Мне было хорошо. Мне было мало. И много. Хотелось еще и хотелось остановиться. Я сходила с ума, но мне все нравилось. От нежности до страсти, а потом обратно и так несколько раз, до тех пор пока я вдруг не начала всхлипывать от переизбытка эмоций.

Кажется, поняв, что немного перестарался, Ромка подхватил меня на руки и, сев на диван, прижал к себе, успокаивающе поглаживая по спине.

– Ну что, Уль, попробуем еще раз?

И мы попробовали. Не поцелуй, хотя и его тоже, а отношения. Только в этот раз все пошло лучше. Страх ошибиться испарился и, наконец, мы стали сами собой, но вместе. Непередаваемые ощущения.

Мы пробовали и наслаждались и, кажется, у нас все получалось. По крайней мере все три часа, пока шла мамина операция, я сидела в коридоре больницы, крепко сжимая ладонь Ромы, и ни на секунду не задумывалась, могу ли, имею ли право так поступать. На его плече я плакала от облегчения, когда врач вышел и сообщил, что операция прошла успешно. Его имя стонала ночью, спустя пару дней, когда нервное напряжение наконец-то

нас отпустило. Операция мамы не просто прошла успешно, первые сутки наблюдений дали врачам повод утверждать – мамочка поправится. Этот день стал поворотным. Знаковым. Я вдруг почувствовала, что вот теперь можно совсем все. Быть. Жить. Радоваться и, наконец, отпустить тот страх, что несколько лет крепко держал меня. Ромка с удовольствием и всем присущим ему старанием помогал прочувствовать мне это. Нежно, уверенно, он несколько раз поднимал меня к звездам и не давал упасть. Или как там еще пишут в романах? Это все неважно, важно, что с ним я была счастлива.

Счастлива каждый день, каждую минуту, проведенную вместе. В моменты, когда у нас было все хорошо и даже когда мы спорили.

***

– Ром, мне не нужна шуба!

– У тебя ужасный пуховик, ну правда, Ульк. Он тонкий, а на улице уже морозы. И вообще, разве я не могу сделать тебе подарок на день рождения?

Этот разговор повторялся уже не первый раз и даже не второй. Мне оставалось только закатить глаза.

– Ромка, мой день рождения прошел две недели назад. Смею напомнить, ты мне подарил шикарный подарок. Лучший из того, что можно было придумать.

Наматывая шарф на шею, я на секунду отвернулась от Сергеева, чем он тут же и воспользовался.

– Это я подарил вам, – его руки уверенно скользнули на мою талию и, нырнув под свитер, нежно легли на чуть округлившейся живот. – Я в любом случае оплатил бы этот перинатальный центр и роды в нем. Так что за подарок не считается!

– Угу, именно это ты сказал, когда нанимал бригаду для ремонта в нашей с мамой квартире, – откинув голову на его плечо, я не смогла не улыбнуться.

– А это вообще подарок для Оксаны Сергеевны. Сюрприз к возвращению домой.

– Подкуп, – вспомнила я один из его прошлых аргументов.

– Именно, – усмехнувшись, Ромка кивнул, мимоходом прикусив меня за плечо, – поэтому…

– Именно поэтому ты купил мне серьги…

Добавить, что к серьгам прилагался комплект из подвески и браслета, я не успела, меня поцеловал самый замечательный, упрямый и настойчивый мужчина в мире.

– Ладно, уговорила, шубу купим на Новый год. Кстати, к нам придут Стас и Влад, и обещали приехать Алексеевы. Ты не против?

Протянув руку за своим ужасным пуховиком, который, кстати, купила в прошлом году, я, обернувшись к Роме, уточнила:

– А Влад будет со своей Белкой?

– Обязательно, – усмехнулся мой мужчина, – а вот со Стасом все не очень понятно.

Рома помог мне надеть куртку и, пока я застегивалась, быстро оделся сам, свистнув Зевсу.

– Я знаю, что вы с Владом и Глебом как самые настоящие бабки-сплетницы обсуждаете личную жизнь Стаса, – выразительно покосилась на Сергеева, – оставьте его в покое!

– Зевс, гулять, – Ромка схватил поводок и, прицепив карабин к ошейнику пса, показал мне язык. – Не можем. Видишь ли, мы втроем поспорили, к чему приведут его постоянные стычки с той девчонкой. Теперь приходится внимательно следить за ним.