Тимьян и клевер

Киллиан помедлил немного, чувствуя, как нарастает неприятное ощущение – словно комок льда заворочался под грудиной, но потом всё же спросил:

– Ты знал её?

– Да, – просто ответил Айвор.

«Да» – и всё. Таким тоном, что дальше вопросы задавать не получается, хоть в лепёшку разбейся об это «да».

На обратном пути мост не шелохнулся. Киллиан даже отважился отнять руки от перил, а точно над серединой клинышка-залива – остановиться и вглядеться в морскую даль. Прибрежные скалы были в пене, небо – в кружеве перистых облаков, а горизонт – в дымке. Солнечные блики слепили глаза, и на мгновение ему почудилось, что скользят по глади вод стремительные корабли под белыми и голубыми парусами, и правят ими люди в светлых одеждах, сияющих доспехах и с волосами цвета закатного золота или тонкого льна.

Киллиан недоверчиво моргнул, и видение исчезло.

«Ну и померещится же», – выдохнул он с облегчением и поспешил вслед за компаньоном, который уже махал рукою с другого берега.

– Что теперь? – беспечно поинтересовался Айвор. – В деревню?

– Ты меня спрашиваешь? – искренне возмутился Киллиан. – Вообще-то именно ты заключал договор с мерроу и брался за это задание.

– Но на кону-то стоит твоя жизнь, – заметил Айвор цинично – и расхохотался: – Ну-ну, друг мой, с таким выражением лица становишься похож на своего усатого, длиннолицего, уставшего от жизни папашу, а не на пылкого юношу, коим тебе положено быть в этом очаровательном возрасте расцвета. Уверен, это всё потому, что ни одной девицы у тебя ещё не… Да шучу я, шучу!

Киллиан с трудом усмирил дёргающуюся бровь и заставил себя перестать оглядываться в поисках рябины.

– Да, конечно, первым делом следует заглянуть в деревню. Может, кто-то и видел там красавицу с зелёными глазами. Хотя я на месте вероятного похитителя прятал бы такую ценную добычу где-нибудь подальше от любопытных взглядов.

На том и порешили.

Уже рядом с деревней, когда слышался ясно собачий лай и явственно тянуло дымом из печных труб, Айвор вдруг замер и прищурился.

– Какой сегодня день недели?

– Вроде бы среда,– припомнил Киллиан. – А что?

Фейри глубокомысленно кивнул:

– Что ж, это всё объясняет.

Сердце у Киллиана кольнуло беспокойством.

– Что – всё?

– Процессию. Вон, видишь? – ткнул он пальцем в сторону восточного края деревни. Киллиан приложил ко лбу руку козырьком – от солнца, но так и не смог ничего толком разглядеть, кроме того, что какие-то люди толпой шли в одну сторону. У остроглазого фейри проблем, похоже, не было. – Наверняка похоронная. Я сначала было подумал, что это идут люди с воскресной службы, а потом вспомнил, что колокола за рыночной площадью вроде бы звонили совсем недавно, и не должно так быстро наступить ещё одно воскресенье… Подойдём ближе?

– Если только тебя не погонят прочь, приняв за вестника Смерти, – пробормотал под нос Киллиан, глядя на иссиня-чёрные волосы компаньона и нечеловеческие глаза его – тёмные, блестящие и словно вовсе без зрачков. – Подойти-то, конечно, стоит… Но просто смотреть на скорбящих, наверное, неприлично. А уж расспрашивать…

– Тогда надо присоединиться к похоронной процессии, – усмехнулся Айвор. – Во-первых, никто не будет интересоваться, почему мы завернули в деревню – и так ясно, что из-за поверья, что избежать собственной смерти после встречи с похоронной процессией можно только присоединившись к скорбящим. А во-вторых, расспросы с нашей стороны будут тогда выглядеть естественно. Ведь надо же хоть имя узнать – кого оплакивать, верно? – подмигнул он.

Киллиан, не настолько сведущий в суевериях, не нашёлся, что возразить.

Вблизи похоронная процессия выглядела ещё более торжественной, чем представлялась издали. Людей действительно оказалось очень много – полсотни человек, не меньше. Покойник, видимо, был из состоятельной семьи. Гроб справили роскошный – большой, крепкий, даже снаружи обитый блестящей чёрной тканью и украшенный вензелями; тащили его шестеро дюжих носильщиков, все в похожей одежде, примерно одного возраста и с обязательными траурными ленточками на шляпах. Многие мужчины в самой процессии носили чёрные плащи явно с чужого плеча – такие выдают в похоронных конторах за известную плату, а женщины шли кто в чёрной шали, кто в траурном же капоре, причём выглядели эти головные уборы у всех одинаково.

«Тоже, наверно, гробовщик выдал», – решил Киллиан про себя.

В хвосте процессии плелись трое немых плакальщиков самого правильного вида – молодые, приятные глазу, но с редкостно унылыми от рождения лицами. В руке у каждого плакальщика был посох, увенчанный чёрным бантом, а на голове – цилиндр, обвязанный длинным чёрным же шарфом, свисающим едва ли не до колен.

Когда процессия выбралась на главную дорогу, компаньоны немного поглазели – для виду, а затем присоединились к ней. Киллиан сразу приметил среди толпы одного бодрого, не особенно скорбящего старичка разбойной внешности – с кустистыми седыми усами, красным от выпивки носом и удивительно трезвым и цепким для пьяницы взглядом.

Приметил – и не прогадал. Старик сам первым завязал беседу с незнакомцами, нисколько не смущённый даже неподобающим видом Айвора.

– Во вы попали-то, ребятки, агась? – подмигнул он заговорщически. – На похороны-то наипервейшего нашего скряги, вот я о чём толкую. Знаете-то, кого хоронят? О’Гриди, чтоб ему пусто было, прости, Господи, меня, грешного… – и он перекрестился, без особого, впрочем, энтузиазма. – Меня Джимом звать, а вы откуда, ребятки? С городу, агась?

– Мы адвокаты, – туманно ответил Киллиан, пользуясь заготовленной специально для таких случаев отговоркой. – Из конторы «Гордон и Компания». Я Уэстер, Финниган Уэстер, а это Шон О’Нил. Колесо у дилижанса слетело, и мы решили прогуляться в деревню, покуда кучер занят починкой. Как видите, не слишком удачно. 

– Значится, ненадолго вы, агась? – искренне огорчился старикан. На секунду Киллиану даже стало совестно за обман. – Ну да, а то ещё уедут без вас, не пешком же потом шлёпать, на своих двоих, хе-хе-хе, – дробно захихикал он и скосил на Киллиана голубой глаз. Почему-то только один – а вторым продолжал следить за перемещением роскошного гроба. – Вы, это, не волнуйтеся, тута до кладбища недалеко, успеете вернуться-то.

– Надеюсь, покойник не обидится на нас за торопливость, – безмятежно улыбнулся Айвор, вклинившись в беседу. – А от чего он умер, кстати?

– А утоп, – неожиданно громко брякнул Джим, и на него стали оборачиваться и шикать. Какая-то высокая сутулая женщина в чёрном капоре разразилась плачем. – Утоп, – повторил Джим, понизив голос. – О’Гриди у нас самый богатей, тоиссь семейство его. – «То есть», – расшифровал про себя Киллиан неразборчивый говорок и приготовился слушать дальше. – Но жаднючий… Ух! И очень боится… боялся, тоиссь, что у него лодки продырявят и сети порвут. Бывало, ночью подхватывался – и ну бежать и смотреть. Вот так и позавчерась, – глубокомысленно изрёк старикан. – Жена подождала час, другой, а опосля сыновей будить начала, невесток… Всей оравой пошли его искать, а нашли на берегу, шагах в десяти от края прилива. Утоплого.

– Утонул на берегу, получается? – недоверчиво переспросил Киллиан. В голову упорно лезли воспоминания о красотке мерроу со скверным нравом. – И часто у вас такое бывает?

– Да третий случай уже, – вздохнул Джим. – Но первым Роб-дурачок был, кто же его хватится, агась?

Айвор поймал взгляд компаньона и незаметно для остальных подмигнул. А потом сказал:

– Да, несправедливо. А вы не думаете, что это кто-то… лиходейничает? – в тон старикану подобрал он словечко. – Как тот сумасшедший, который девок в Лондоне резал?