Титан империи 2
Шрифт:
Я перевел бинокль на Вепря.
Сука, он вытащил пистолет!
Глава 14
— Ну, что решила, кто ты? — спросил Вепрь, глядя Лене прямо в глаза. — Человек или крыса?
— Папа…
— Папой меня больше не называй, — покачал головой Вепрь, разглядывая дочь единственным глазом. Второй закрывала черная повязка.
За спиной главаря сталкеров толпились его люди. Дым от сигарет стоял такой, что Лена закашлялась.
— По крайней мере, пока не заслужишь такое право, — продолжил Вепрь. — Тебя сегодня видели
— Ничего я им не говорила. Инквизитор спрашивал только про род Скалозубовых. Больше…
— Ты еще и с инквизитором говорила, да? Хах! Выпороть бы тебя, но, боюсь, не поможет. Мать бы видела твой позор…
— Я правду говорю! Скалозубов вытащил меня из кутузки, это правда, но я от него сбежала и…
— И? Ты побежала куда? К своей тупой подружке, чтобы отсидеться и свалить из города? Потому что… В глаза смотри! Ты боишься нас, да, Лена? Боишься свою единственную семью? Твой род? А трахаться со Скалозубовым, а потом принимать от него подачки ты не побоялась?
— Да чего ты с ней болтаешь, Вепрь? — раздался крик из толпы. — Вали всех троих!
— А ну закрыли хавальники! — обернулся Вепрь, и болтун разом заткнулся. — Она когда-то была моей кровью. Хочу ей в глаза посмотреть… Черт, лучше бы меня задрали гарпии. Вернуться с того света и увидеть, что? Дочь ручкается с инквизитором? Герцены берут с собой половину моих людей, чтобы просто сгинуть в том проклятом поместье. И сколько Сфер вы добыли, пока меня не было? А? Ни одной, так?! А сколько Монолитов открылось в городе за два дня? Одиннадцать?! И все Сферы сграбастал Скалозуб!
— Там было не продохнуть от ликвидаторов трех родов, Вепрь… Промышлять в городе в тот день было…
— Слышал я уже ваши оправдания! Половина вместе с Герценами еще поперлись сосать хер у Герасимова вместо того, чтобы делать дело, а половина просто зассала. И вы после этого сталкеры? Смотреть тошно…
И он снова перевел взгляд на дочь и выдохнул ей в лицо дурнопахнощую порцию дыма.
— Борис! — раздался противный старушечий голос. — Где эти шлюхи? Мои песики страсть как проголодались!
Лену как водой окатили. Через толпу сталкеров проходила самая мерзкая тварь из всех, что ей доводилось видеть в жизни — старая тощая карга со скалящимися доберманами, которые едва не вырывались из ее сухих жилистых рук.
— Среди них есть скалозубовская сучка? Которая убила моего сына?.. — бормотала старуха. — У нее, наверняка, мордашка хоть куда. Срежу ее, а потом дам моим песикам покушать…
— Нет, Варвара Сергеевна, — обернулся к ней Вепрь. — Тут только моя неблагодарная дочь, вдова Раскольникова и больничная подстилка Скалозубова. Вернее две подстилки… Варвара Сергеевна, придержите своих псов, пока мы не договорили! Они сегодня в любом случае голодными не останутся.
И он повернулся к дочери.
— Ну так, кто ты, Лена? Человек или крыса?
— Человек! — в отчаянии выкрикнула она.
— Ну что ж… — довольно расправил плечи Вепрь. — Раз человек, то… держи.
Он расстегнул кобуру, вытащил пушку и протянул Лене рукояткой вперед.
— Докажи, что ты все еще член семьи.
— Что?.. — у Лены округлились глаза.
Она попятилась и
уперлась спиной о дощатую стену барака. Старухины собаки рычали как озверевшие нексы.А Вепрь не сделал и шага. Просто стоял с протянутой пушкой и прожигал дочь единственным глазом.
— Как что? — пожал он плечами. — Замочишь этих двух дур, и дело с концом! Вот эта, — и ткнул пальцем в Варю, — бабенка Скалозубова, в которой он души не чает. Их часто видели вместе. Мне сообщили, что он ей сегодня цветочки носил, но чутка опоздал.
И Вепрь расхохотался. Его поддержали все до единого, а собаки зарычали еще неистовей.
— А вот эта, — упер он палец в Раскольникову, — жинка того типа, которым крутил Герасимов и с его помощью высасывал из старика Скалозубова все соки. Полезный был мудак, жаль, что, как говорят, окочурился в Остроге. Она нам больше без надобности.
— Что? Что с моим Сережей?! — воскликнула Раскольникова и разрыдалась.
Вепрь не обратил на нее никакого внимания.
— Ну, Лена, чего стоишь? Время дорого.
Но она даже не пошевелилась, а просто стояла и тряслась, обливаясь холодным потом.
— Точно… — хохотнул Вепрь. — Ты же связанная! Эй, развяжите эту дуру.
Двое подручных подлетели к Лене и занялись распутыванием веревок. Она, вскрикнув, попыталась оттолкнуть их, но те справились быстро.
Веревки упали на землю, и вот Лена вновь, растирая натертые запястья, стоит перед отцом.
А рукоятка пистолета упирается ей в грудь.
— Последний шанс, — проговорил Вепрь. — Или ты их пристрелишь, или эта пуля разнесет твою башку, милая моя.
Ситуация откровенно пахла дерьмом!
— Клим, прикрой меня! — сказал я и слетел с ветки на землю.
— Эй, куда вы?! — зашипел Павличенко. — А как же план?
Но я только отмахнулся. Весь план летел к чертям. Придется импровизировать.
Думаю, Нина с Даней и остальными уже на железке. Если повезет, они успеют замочить бойцов до того, как те увидят меня.
Костоправ бросил недокуренную сигарету.
— Фьюить! — еле слышно свистнул он своему барбосу, и тот юркнул в кусты.
— Ауу! — раздался вой — да так близко, словно неистовый волчара сидел у нас за спиной.
Костоправ даже не поморщился.
— У меня среди животных нет врагов, ваше благородие, — проговорил он и, ухмыльнувшись, вытащил из-за пояса топор. — А вот помощников сколько угодно.
— Берс, ни звука! — я схватил пса за ошейник, и мы потрусили в сторону забора.
Двигаясь на полусогнутых, я набрал Нину.
— Где вы? — прошипел я в динамик. — Дело пахнет керосином!
— Пять минут и займем позиции, — ответила мне она. — Они тут неплохо окопались. Даже не всех заметишь.
— Даю две минуты. Огонь пока не открывать. Как заметите, меня в лагере рядом с толпой, тогда и начинайте дискотеку.
— Есть! Евгений Михайлович, а мне можно отпуск за каждого уби…
Я отключился.
Первый дозорный встретился через минуту. Он прохаживался взад-вперед и временами оглушительно зевал. Его дружок смолил сигаретку неподалеку и смотрел вообще в другую сторону. Еще третий посвистывал и облегчался в кусты.