Ткач

Осторожно устроив больную переднюю ногу, Рекош опустился на землю перед ней. Между ними было меньше сегмента, он не мог избежать ее запаха, и жар снова всколыхнулся в нем, но он крепко прижал застежки к щели и положил нижние руки на передние ноги.

— Число три представляет рай, землю и человека, — сказала Ахмья с улыбкой. — И поскольку девять — это три тройки, это очень круто. Что означает, что это сулит удачу. Везение.

— Я понимаю, — сказал Рекош. — Это ритуал на удачу.

— Так оно и есть, но это еще не все. Когда пара проходит через сан-сан-кудо, они формируют глубокую связь, принимая нерушимые обязательства друг перед другом. Они клянутся друг другу, что будь то в раю или на земле, несмотря на жизнь и смерть, они никогда не расстанутся. Они вместе выдержат все, и хорошее, и плохое.

Рекош издал трель, его грудь сжалась от эмоций, излучая тепло. Но это было более мягкое тепло. Более успокаивающее тепло. Он протянул руку и погладил ее по щеке.

— Ты хочешь разделить это со мной, Ахмья?

Она накрыла его руку своей и потерлась щекой о его ладонь.

— Да. Я хочу быть твоей женой. Я хочу быть твоей парой. И я хочу, чтобы ты был моим.

Если бы он позволил себе потерять контроль, если бы позволил инстинкту взять верх, он бы этого не испытал. Он бы не увидел этого обольстительного взгляда в ее глазах, не узнал бы всей глубины связи, которой она хотела. Не соединился бы с ней по обычаю ее народа.

— Раздели все со мной, моя сердечная нить, чтобы я наконец смог сделать тебя своей.

Она улыбнулась, и он почувствовал, как ее жар вспыхнул под его ладонью, а щеки потемнели. Рекош стиснул зубы, когда она отстранилась, испытывая искушение схватить ее и притянуть обратно. Его рука ненадолго зависла в воздухе, прежде чем он вернул ее на переднюю ногу. Он не мог припомнить ни одного момента в своей жизни, даже когда работал над самыми замысловатыми деталями ее платья, который требовал бы большего терпения и контроля, чем этот.

Ахмья взяла верхнюю скорлупу элдерната из стопки и протянула ему.

— Первая чашка, самая маленькая, символизирует наше прошлое.

Он взял ее между пальцами верхней руки, заглядывая в пустую скорлупу.

Она взяла бурдюк с водой и открыла его.

— Мы пьем из нее в благодарность предкам за то, что они дали нам жизнь и позволили встретиться, несмотря ни на что, — она осторожно налила три маленьких порции в скорлупу.

— Сделай три глотка, — мягко велела она.

В его сознании из памяти всплыла самка-врикс. Его мать, детали ее лица стерлись с годами, за исключением ярких голубых глаз. Отец, каким он был когда-то — высокий и гордый, с блеском радости в багровых глазах. Его братья и сестры по выводку, такие молодые, полные жизни. Обветренные лица родителей его матери и отца, всего лишь тени его самых ранних лет.

Все они приняли участие в пути Рекоша к этому моменту, хотя никто и не мог его предвидеть.

Рекош уставился на маленькую раковину, прежде чем осторожно поднять ее. Открыв рот, он наклонил раковину. Вода перелилась через край, попав ему на язык. Он проглотил и сделал это снова, и снова, осушив полностью на третьем глотке. Лишняя вода стекала из уголков его рта по подбородку и шее.

Он вздохнул, опустил раковину и вытер лицо тыльной стороной свободной руки.

Ахмья хихикнула.

— Я думаю, трудно пить из чашки, когда у тебя нет губ.

— Я все испорчу, если не смогу сделать глотки?

Ее улыбка смягчилась, и она покачала головой.

— Нет, ничего не будет испорчено. Если ты сделаешь три глотка любым удобным для тебя способом, это будет соответствовать традиции.

Его жвалы приподнялись в улыбке.

Она протянула руку и предложила ему бурдюк с водой.

— Теперь ты налей мне.

Он поменялся с ней, взяв двумя руками бурдюк с водой.

— Три раза, как ты и делала?

Она осторожно держала скорлупу пальцами обеих рук.

— Да.

С той же осторожностью, что и она, Рекош наполнил скорлупу. Не сводя с него глаз, она подняла ее. Он наблюдал, сосредоточившись на ее рте, когда губы обхватили край. Желание снова всколыхнулось в его сердцах.

Этот человеческий рот с мягкими, податливыми губами всегда очаровывал его. Всегда искушал. Ему страстно хотелось снова ощутить его на шкуре, ощутить нежное прикосновение ее поцелуя.

Ахмья сделала три маленьких глотка, прежде чем отставить скорлупу и взять следующую.

— Эта вторая чашка представляет наш подарок. Это означает нашу приверженность друг другу и долгую, счастливую жизнь, которую мы строим вместе. И признак того, что наши два мира сближаются и объединяются в один, несмотря на все различия между ними.

Как и в первый раз, она взяла вторую скорлупу обеими руками и кивнула ему.

Тремя отмеренными порциями он добавил воды в новую скорлупу, глядя ей в лицо между каждой. Она сияла, глаза сверкали так же ярко, как украшения на платье. Она улыбалась, пока пила.

Они снова поменялись. После того, как она налила воду в скорлупу, разум Рекоша наполнился новыми образами. Теперь уже не воспоминания, а надежды, желания — кусочки той жизни, о которой она говорила. Логово, наполненное яркими цветами и тканями. Ахмья, лежащая в нем на постели из пушистого шелка. Совместные трапезы, общие истории, улыбки и смех. Общие мечты о том, чтобы они вдвоем творили с такой же тщательностью и решимостью, с какими он создавал ее платье.

Ахмья указала на последнюю чашу, гладкий изогнутый камень. Рекош поставил раковину и взял камень. Разница в весе была заметна сразу, как и его массивность.

— Третья чаша олицетворяет наше будущее, — сказала она, наливая в нее воду. — Гармония и счастье, которые мы разделим, наша сила воли, позволяющая вместе противостоять любым вызовам в жизни и добиваться процветания для себя. И… и…

Она опустила глаза и заправила прядь волос за ухо, сбив цветок.

Нижняя рука Рекоша метнулась вперед, поймав цветок на ладонь. Он вернул его на место над ее ухом и погладил ее щеку тыльной стороной пальцев. Схватив ее за подбородок, он приподнял ее лицо и заставил посмотреть ему в глаза.