Тьма в его сердце
Шрифт:
— Она умерла. Мне было тогда пятнадцать лет. Несчастный случай, — добавил он. — И я впервые говорю об этом вслух.
— Мне жаль, — покачала головой я, едва сдерживая слезы.
— Я думал, что если сделаю это, скажу, что она мертва, то все станет правдой. Мне нравится думать, что она в очередной раз решила объехать весь свет. Посетить все страны. Покорить Эверест. Я хочу верить, что как только она закончит свое путешествие, сразу вернется. Но она не вернется никогда.
Я не могла контролировать это, слезы ручьем лились из моих глаз. Каково человеку, которого в детстве бросила мать? Что чувствовал
— У нее было большое сердце, — всхлипнула я.
— Самое большое, — прошептал он, смотря на фотографию. — Я ни разу не был на кладбище, — хмуро бросил он. — Просто не мог побывать там, и не знаю, смогу ли когда-нибудь.
— Если тебе пригодится спутник, — утерла я слезы пушистым рукавом халата, — ты всегда знаешь к кому обратиться.
Это все, что я могла для него сделать в этой ситуации.
— Спасибо, — улыбнулся Блейк.
Раздался звонок его входной двери, и он пошел открывать, а я еще пять минут стояла у фотографии его мачехи. Кажется, я начала понимать, почему Блейк такой, он отрицает любовь, потому что все, кого он когда-либо любил в этой жизни, покинули его, забрав с собой часть детской души.
Глава 34
Джоанна
Утром, встав с постели, я первым делом накинула на голое тело халат. Блейка не было, стояла тишина.
Странно, он же обещал отвезти меня на работу. Может у него срочные дела?
Я огляделась. По всей комнате были разбросаны следы нашего с ним ночного преступления. Вернее нескольких преступлений. Одеваться для ужина не следовало, потому что совсем скоро мы снова оказались нагие и в кровати.
Мои трусики были у самого окна, толстовка и джинсы небрежной кучкой валялись у кровати, а совесть, бог знает, где моя совесть, должно быть я оставила ее где-то у входной двери.
Вчера Блейк доверил мне свою тайну, то, что я почти уверенна, он не делил ни с кем, поэтому я не могу обманывать его дальше. Я скажу ему все вечером.
Забежав в ванную комнату, я включила воду, чтобы почистить зубы, одновременно оглядывая себя в зеркале. Волосы были спутаны пальцами Блейка, лицо было бледным, а губы припухли от его поцелуев. Что ж, хорошо, что он не имеет привычки оставаться со мной в постели в момент моего пробуждения, иначе мне пришлось бы показаться ему в таком виде. А это утреннее пугало в зеркале его точно напугает.
Ладно, сначала найду что-нибудь перекусить в его холодильнике, а потом душ.
Промыв щетку от остатков пасты, я вернула ее на место и пригладила волосы руками.
Живот заурчал, посылая неприятный спазм куда-то вверх. Надо же, так сильно хочу есть, что брежу: кажется, что пахнет панкейками.
Спустившись на первый этаж и минуя гостиную, я прошла в кухню и замерла как громом пораженная.
Черт!
На столе был заварен чай, зеленый, как я люблю. В тарелке клубника, от которой я тоже не отказалась бы, а за плитой Блейк, в одних черных хлопковых штанах, низко сидящих на бедрах, готовил панкейки. И я с гнездом на голове, бледным лицом, да и мягко говоря, не в форме, спасибо,
что хоть зубы почистила.Иисусе, но почему всегда так происходит?
— Что происходит? — спросил он, оборачиваясь ко мне.
Ой, кажется, я сказала это вслух.
Он отставил сковородку и с кошачьей грацией направился ко мне. Я не сдвинулась с места, хмурым взглядом наблюдая за ним.
— Доброе утро, — улыбнулся он уголком губ и сделал то, что чуть не разорвало меня на миллион кусочков, притянул к себе и поцеловал в губы. Без страсти, без напора, скорее нежно и как-то по-домашнему. Словно мы молодожены после первой брачной ночи.
— Как спалось? — спросил он, аккуратно заправляя спутанный локон волос мне за ухо и вглядываясь в мои глаза
Что ж это было смущающе. Раньше я не позволяла своим партнерам оставаться у меня до утра. Предупреждала сразу. Но не могу же я просить его уйти с собственной квартиры?
Поэтому видеть кого-то с утра для меня совсем непривычно. В Аспене я надеялась, что после нашей ночи он уйдет к себе в гостиную, но он остался. Однако утром все равно ушел, и я была спокойна насчет этого.
— Отлично, — выдохнула я, чувствуя, как пальцами он очертил мою скулу и спустился к подбородку.
— Голодна? — спросил он, проводя большим пальцем по моей нижней губе, а я в ответ накрыла его грудь ладонями, наслаждаясь твердыми мышцами и горячей сухой кожей Блейка.
— Угу, — ответила я, прикусывая его палец.
Блейк усмехнулся, но глаза его зачарованно следили за моими губами.
— Тогда, прыгай к папочке, — сказал он тоном и интонацией, передразнивающей Кайла.
Я резко остановилась.
— Нет, не говори так.
В его глазах появились смешинки.
— Давай, давай, плохая девочка.
— Меня сейчас стошнит, — с напускной брезгливостью скривила губы я, хотя самой едва удавалось сдерживать улыбку.
— Я думал ты не против разнообразия, — уже вовсю веселился он.
— Не хочу, чтобы во время секса с тобой я видела лицо твоего дружка.
На лице Блейка проявилась гримаса отвращения.
— Согласен, я бы тоже не хотел видеть его лицо во время секса. Брр, — дернул плечами он. — Тогда чай?
— Чай, благодаря тебе, я теперь не смогу пить кофе, всегда буду вспоминать глупый подкат Кайла.
— Просто ты ему понравилась, а он не знал, как к тебе подступиться. Он неплохой парень, но иногда забывает, что давно эволюционировал в человека.
— Но ты же не стал себя так вести.
— Не стал. Хотя подумал тогда, что ты очень горячая.
— Но никак не прокомментировал это, — заметила я.
Брови Блейка взмыли в удивлении, потому что в моем голосе он уловил нотки разочарования.
— Потому что я уважаю тебя, но сказать по правде, тяжело было не сделать тебе комплимент.
Он уважает меня. Разве это не то, чего я хотел?
Сейчас мне мало одного лишь уважения.
— Комплимент бы я пережила, но если бы ты сказал что-то подобное, то мой кофе оказался бы на тебе, — заметила я, проводя руками по его большим плечам.
— Если тебе этого захочется, то ты можешь выливать свой кофе на меня хоть каждый день, я все равно попрошу еще, — промурлыкал он, опуская руки на мои ягодицы.