Точка Бифуркации XIII

* * *

— Здравствуй, Вильгельм, — глухо произнёс Владимир Анатольевич, активируя громкую связь и складывая руки на подлокотниках своего кресла. Затем он перевёл взгляд на сына и откинул голову назад.

— Приветствую, Владимир, — донеслось из динамика немолодым голосом на чистом английском языке, и тут же было переведено на русский сидевшим рядом помощником. — У нас давно назревал диалог, и вот, наконец, настал подходящий момент, — следом добавил собеседник.

Переводчик старался не исказить ни интонации, ни смысла. Британский монарх, как и всегда, говорил спокойно, будто не добивался этого звонка последнюю неделю, а находился в кресле клуба джентльменов, попивая дорогой виски после удачной партии в бридж.

— Соглашусь, — низким голосом начал свою речь Романов, медленно склонив голову и позволяя себе чуть прищуриться. — У меня здесь многое произошло за последние несколько месяцев. Как раз появилось время, а также данные, которые однозначно было бы неплохо обсудить, — закончил он, не отрывая взгляда от точки на противоположной стене зала, словно пытался прожечь её насквозь.

Трудно было о чём-то судить по тону и взгляду императора, но в контексте сложившихся обстоятельств становилось ясно, что Романов вынуждал себя терпеть беседующего с ним по телефону короля английских островов. Но это диктовалось отнюдь не слабостью или отсутствием возможности отказаться. Того сегодня требовала политика. Долг стоял выше личного. И потому он слушал.

— Что ж, Владимир, — мягко продолжил Вильгельм, в голосе которого послышались нотки удовольствия дипломата, — я рад, что у нас с тобой столь бодрое и конструктивное начало. У меня, в свою очередь, тоже накопился ряд вопросов, по которым без взаимодействия с вашей стороной не обойтись. Уверен, мы найдём общее понимание.

— Очень надеюсь, мой английский коллега, — подчеркнуто официально бросил Романов, а затем, с заметным нажимом, перешёл к сути: — Тогда предлагаю начать с самого главного. А именно с действий фондов, находящихся под контролем твоего государства, а также с зафиксированной активности диверсионных групп на территории Российской Империи в критический период мятежа.

Император выдержал паузу, позволяя словам осесть в тишине.

— По оперативным данным, полученным от моих спецслужб, именно ваши структуры оказывали наиболее существенную логистическую и финансовую поддержку деструктивным элементам, действовавшим в центре нашей столицы. Данные проверены, источники перекрёстно верифицированы, — Романов продолжил, но уже медленнее. — В итоге, именно Соединённое Королевство фигурирует в отчётах как ответственная сторона, координировавшая, а в ряде случаев и непосредственно руководившая попыткой разрушения нашего внутреннего порядка.

Владимир Анатольевич беззвучно выдохнул, не переставая буравить пространство перед собой:

— Что мы будем с этим делать, Вильгельм?

В помещении повисла напряжённая тишина. Казалось, даже стены затаили дыхание, не решаясь вмешаться в разговор двух властителей. Застывшее лицо переводчика, напряжённая тень, пробежавшая по губам наследника, и неподвижный взгляд самого Романова — всё свидетельствовало о том, что дипломатическая игра за какие-то полминуты диалога вышла на предельную глубину.

— Громкие обвинения звучат сегодня в мой адрес, — после небольшой паузы отозвался аристократ на том конце провода, получив перевод слов русского императора. Впрочем, голос его не отражал каких-то серьёзных переживаний на этот счёт. — Мне трудно предположить, с чего вдруг твои люди вышли на наш след. Это, по меньшей мере, очень странно и серьёзно. Эту информацию следует проверять тщательнейшим образом и обсуждать в деталях каждую ситуацию и обвинение.

Император Романов, сидевший у большого письменного стола, с мраморной столешницей и золочёной окантовкой, не отреагировал на тон британского монарха. Его глаза оставались холодными, почти стеклянными, а тон — ровным, отточенным годами дипломатических игр и дворцовой выдержки:

— То есть, ты отрицаешь участие британской короны в мятеже против моей власти? — без особых надежд на прямой и однозначный ответ, холодно бросил Романов.

— Как и сказал ранее, я считаю, что эту информацию нужно проработать и внимательно изучить, — дипломатично отозвался Вильгельм. — Подобные обвинения должны иметь под собой крепкую почву и железобетонные доказательства. Показания свидетелей, видеоматериалы, следственные заключения, экспертные мнения — ты понимаешь, о чём я.

Романов слегка кивнул. Лицо его при этом оставалось неподвижным. Он поднёс к губам бокал с водой, сделал глоток и, поставив его обратно, продолжил:

— Что же, тогда далее пока нет смысла обсуждать интересующие меня темы, Вильгельм. О чём же хотел поговорить ты, мой добрый друг и сосед? — даже не пытаясь скрывать нотки иронии в голосе, произнёс император. Сарказм его не был грубым, но витал в воздухе, как тонкий дымок, заполняющий пространство между слов.

Наступила короткая пауза. По ту сторону линии, похоже, тоже чувствовали атмосферу напряжённой вежливости, в которой любое неосторожное слово могло вспыхнуть как искра на бензине.

— Рад, что несмотря на некоторые разногласия, ты остаёшься открытым к диалогу, Владимир, — наконец вновь заговорил британец. Его тон оставался учтивым, но теперь в нём появились стальные нотки. — Сегодня я звоню, чтобы сообщить: меня беспокоят действия твоих диверсионных групп на территории моего королевства. Эти люди порой заходят слишком далеко, и не ровен час, когда мы можем перейти черту невозврата. Я говорю о войне, Владимир. Глобальной, всепоглощающей войне. И потому я призываю тебя отозвать своих людей. Это в интересах обеих сторон.

Император Российской Империи медленно перевёл взгляд на сидящего рядом наследника. Тот с лёгкой улыбкой несколько раз качнул головой, в диалог при этом, естественно, не вмешиваясь.

— Ты звонишь, чтобы мне угрожать, Вильгельм? — в отличие от сына, безэмоционально бросил Романов, не меняясь в лице.

— Я звоню, чтобы обсудить мирные инициативы. Чтобы напомнить о рисках, Владимир. Об ответственности. Ты же понимаешь, что мы будем вынуждены отвечать на подобные действия на британской земле.

Романов чуть прищурился. Он на мгновение отвёл взгляд, затем вновь посмотрел в сторону переговорного устройства. Уголки губ чуть приподнялись:

— Что я тебе могу сказать… — начал он, и в голосе его появилась узнаваемая интонация, почти пародия, исполненная ледяной насмешки. — Громкие обвинения звучат сегодня в мой адрес. Всю эту информацию нужно проработать и внимательно изучить. Подобные обвинения должны иметь под собой крепкую почву и железобетонные доказательства. Показания свидетелей… и всё в таком духе.