Точка Бифуркации XIII

— Вижу, что вас смущает, господин Ивачёв. Разговор с многоуважаемым князем и получение его официального разрешения на ваше участие в проекте, в случае полученного от вас принципиального согласия, мы берём на себя — за это можете не переживать, — прибывший гость буквально прочитал мысли уставившегося на него человека. — Также вам не стоит беспокоиться о возможном конфликте интересов или нарушении полномочий. К тому же, если говорить честно, я почти уверен, что Его Светлость, узнав о возможности вашего вовлечения в настолько перспективное дело, не просто не станет возражать, но и будет в этом весьма заинтересован.

Ивачёв ответил не сразу. Он отвёл взгляд к окну, за которым лениво шёл дождь, поглощаемый прохладным весенним вечером. Город весь тонул в сером, и казалось, что мира за пределами этих стен и вовсе не существовало. Это дало артефактору несколько лишних секунд на размышления.

— И всё же, — наконец проговорил Фёдор Борисович, — почему вы не поговорили с Его Светлостью изначально? Логика подсказывает, что в подобных делах следовало бы действовать строго по иерархии.

Сторчев, казалось, ни капли не смутился вопросу. Напротив, он располагающе улыбнулся, с лёгким скрипом отодвинул стул и не спеша сел, закинув ногу на ногу.

— Ответ прост, — уставившись собеседнику прямо в глаза, начал он. — Для успеха проекта нам важно, чтобы научные сотрудники шли не по приказу, не по принуждению, а по зову собственной воли. Чтобы каждый, кто включится в работу, горел ею, чувствовал личную причастность к чему-то великому. Когда вас заставляют, вы считаете часы. Когда вы горите — вы забываете про время. Вы же прекрасно это знаете, Фёдор Борисович, и думаю, наверняка согласитесь, что при таком подходе судьба проекта будет просто обречена на успех. А это и есть наша главная цель.

Тот молча кивнул, не желая вслух признавать, насколько справедливы эти слова. Он и сам не раз сталкивался с подобным. Принуждение ломает волю. Участие по вдохновению — рождает шедевры.

— Я бы добавил, — продолжил Алан, предельно внимательным взглядом изучая лицо артефактора, — что ваше имя будет стоять в заголовке всего этого. Роль ведущего артефактора, доступ к уникальным ресурсам, личная лаборатория. Ну и кроме того — соответствующее вознаграждение, конечно же. Итак, что думаете, Фёдор Борисович?

Ивачёв напрочь забыл про разложенные под своими руками документы и к этой минуте внимательнейшим образом следил за нитью диалога. Закрутившиеся в мозгах мысли очень быстро рисовали интересные картины будущего, заставляя артефактора даже слегка вспотеть. Он машинально провёл рукой по столу, поправив одну из бумаг, выбившуюся из стопки, но взгляд всё равно был прикован исключительно к собеседнику.

Сторчев, высокий и широкоплечий, со странным, жёстким, но в то же время располагающим взглядом, безусловно смог заинтересовать артефактора. Было в нём нечто холодно-прагматичное, чёткое, чуждое излишнему красноречию — и тем более потому настораживающее. Голос у него звучал ровно, в меру низко, и ни один жест не выдавал волнения. Он говорил так, как говорят только те, кто знает, что за их спиной стоит весомая сила.

Фёдор Борисович не мог не понимать, что всё происходящее — далеко не рядовое предложение. Оно тянуло за собой долгую цепочку последствий. Его мысли, как нити, одна за другой стремительно втягивались в плотный клубок возможного будущего.

— Коли у вас такой обходительный подход, — начал он осторожно, подбирая каждое слово с тщательностью опытного мастера, — я со своей стороны могу выразить только лишь всецелое согласие.

Артефактор на секунду замолчал, приподняв подбородок и взглянув в сторону окна, за которым тянулся вечерний город. Слова давались легко, но значение их весило слишком много.

— Возрождение этой мерзкой, богопротивной грязи в нашей Империи претит моим убеждениям. И я с радостью пойду на сотрудничество. Но, — внезапно мужчина вспомнил про осторожность, возвращаясь взглядом к Сторчеву, на лице которого не дрогнул ни один мускул, — только после прямого одобрения Его Светлости князя Пожарского. Без его слова — не имею права. Таковы реалии. Я под присягой.

Алан Сторчев в ответ довольно улыбнулся, будто бы только и ждавший этих слов. Он склонил голову чуть набок, продолжая смотреть Ивачёву прямо в глаза.

— О-о, Фёдор Борисович, поверьте, это отнюдь не проблема. Думаю, уже завтра утром вам позвонят люди князя и обо всём известят. Вам поступит и подтверждение, и соответствующий документ. Можете быть совершенно спокойны, — его голос был медовым, но твёрдым, словно камень.

Артефактор на мгновение расслабился, позволив себе откинуться в кресле. Пальцы, до этого волнительно сжимавшие край стола, разжались.

— Мне нужно официальное письмо с соответствующей печатью, — задумчиво произнёс он. — А ещё лучше — личная встреча с князем. Хоть короткая. Подтверждение, знаете ли, более убедительное.

— Насчёт последнего ничего не обещаю, Фёдор Борисович, — чуть потемнел в лице Сторчев, но интонации его не изменились. — Сами знаете, не нам решать, что заблагорассудится Его Светлости. Он человек крайне занятой, особенно в последнее время. Но остальное, поверьте — будет сделано.

Алан плавно поднялся со стула, кивнув собеседнику и прижимая к себе папку, с которой вошёл в кабинет.

— Только об одном прошу, — добавил он с напускной непринуждённостью, — до завтрашнего утра держите наш разговор в тайне. Нужно, чтобы Его Светлость узнал о деталях соглашения раньше, чем любой другой человек. А то не дай бог разгневаем князя на ровном месте — нехорошо выйдет.

Ивачёв поспешно поднялся со своего кресла, проводя рукой по борту своего пиджака:

— Конечно-конечно. Я — могила.

— Я в этом не сомневаюсь, — оглядев собеседника и широко улыбнувшись, бросил Сторчев и развернулся к выходу, коротко кивнув на прощание.

Фёдор Борисович остался стоять на месте, не сразу возвращаясь к своим бумагам. Он слушал, как удаляются шаги по коридору, и только когда звук окончательно стих, позволил себе снова опустить задумчивый взгляд на стол.

Глава 11

— Держишь? — негромко бросил Святогор, окинув внимательным взглядом помещение.

— Держу, — ответила Виктория, и вдобавок для подкрепления сказанного утвердительно кивнула, не отрывая взгляда от невидимых чужому глазу объектов.

Её брови были сдвинуты, губы плотно сжаты, а руки немного подрагивали от напряжения.

— Всех троих? — уточнил мужчина, наклонившись вперёд. Его прищуренные глаза буквально сверлили воздух, словно он настойчиво пытался разглядеть тех, кого по определению видеть не мог.