Точка отрыва
Шрифт:
В конце концов, Дыру обнесли колючей проволокой в три ряда и установили по периметры вышки с охраной. Однако желающих побывать в ней от этого не уменьшилось, даже наоборот. Запретный плод всегда сладок. Вот так мы и живем уже двадцать с лишним лет.
Глава вторая
В городе быстро возник бизнес: торговля разными интересными штуками из Дыры. И еще — «экскурсии» в нее для особо любопытных. Стоило такое развлечение немало, но от желающих отбоя не было.
В основном на «экскурсиях» разводили богатых лохов. Получит липовый «ходок» деньги в качестве аванса и быстренько исчезнет
Настоящие же ходоки такой ерундой не занимались. Вообще с лохами-туристами не общались. У нас были свои точки — например, пивная «У Толстого Ганса», что на углу Рыночной площади. Там, среди своих, и звучали настоящие рассказы про Дыру и продавали подлинный товар.
Слон часто бывал у Толстого Ганса, пил пиво, болтал со знакомыми. Среди ходоков он считался одним из самых опытных. И удачливых — пока Комнату искать не начал.
А ему все говорили — выдумка это, байки для туристов. А он уперся — найду, мол, и всё тут! И вот однажды пришел Слон домой, как всегда, грязный, уставший, снял куртку, сел на стул и медленно так произнес: «А знаешь, Малыш, я, кажется, знаю, где она…»
И с тех пор как будто заболел — на вопросы не отвечал, ходил в Дыру чуть ли не ежедневно. Но не за товаром, а за Комнатой, искал ее. Даже ночью не спал — на постели ворочался и карту свою разглядывал.
Об этом следует сказать особо. Существуют разные карты Дыры. Например, для туристов — в каждой сувенирной лавке продаются. Толку от них чуть — не нанесено и десятой части того, что на самом деле в Дыре есть.
Есть карты самих ходоков, и там много чего интересного нарисовано: и «крутилки», и «мясорубки», и даже места, особо богатые товаром. Ценятся они на вес золота. Достать такую карту или хотя бы одним глазком взглянуть — большая удача. Только ни один ходок ее никому не продаст. Ни за какие деньги. Если, конечно, не решил навсегда завязать с этим делом и уехать из города.
А есть еще одна, особая карта. Называется Карта Дыры — именно так, с большой буквы. Она институтская, кураторская. Лучшая из всех, что имеются, самая точная и подробная. Откуда она, спросите вы? Да это просто. Все ходоки после возвращения из Дыры обязаны перед своими кураторами отчитаться — где был, что видел, какой товар нашел. И врать здесь нельзя, иначе больше в Дыру не пустят.
Между ходоками и учеными существует договор — вы можете ходить и добывать свой товар (военные и полиция делают вид, что не замечают), но взамен приносите находки сначала в Институт, чтобы мы могли выбрать самое интересное. И еще рассказываете о том, что видели и узнали, причем с подробностями. Договором все, в принципе, довольны: ученые получают разные интересные штуки для исследований, а ходоки делают свой маленький бизнес.
Но за каждым ходоком непременно закреплен куратор, который бдительно следит, чтобы тот ничего не заныкал и отчитывался всегда вовремя, сразу после возвращения. Вот так Карта и появилась — усилиями настоящих ходоков. Хранится она в сейфе Института, доступ к ней имеют всего два человека — директор и его
первый заместитель. Получить ее — мечта любого ходока, любой за нее душу продаст да еще приплатит.Слона, видимо, на Карту и купили: пообещали, что дадут посмотреть, если займется поиском Комнаты. Слон, понятное дело, согласился — он же ходок от Бога для него есть только Дыра и все, что с ней связано. Лиши его возможности бывать там — и все, нет Слона. А тут такая возможность!
Разговор со Слоном вели, разумеется, кураторы. Они в Институте главные, им все подчиняются, даже ученые. И с кураторами спорить бесполезно: и Хачик, и Серый безропотно отдают им лучший товар, причем за весьма небольшие деньги.
Слон тоже общался со своим куратором, отчитывался. Я, кстати, видел его пару раз — к нам в пивную приходил, что на Рыночной площади. Мерзкий тип, скользкий, безликий, как и все они. Впрочем, меня он не трогал — я считался учеником Слона и самостоятельной ценности не имел. А вот когда учитель мой погиб, вот тогда кураторы за меня и взялись... Причем плотно. Но об этом чуть позже.
Что же касается куртки Слона, то она у него была особая — черная, стеганая и вся в заплатках — от долгой носки. Слон ее чинил сам, никому не доверял. И в Дыру ходил только в ней, говорил, что счастливая.
Что совсем не странно: ходоки — люди очень суеверные, верят в разные приметы. Например, нельзя перед Дырой бриться, иначе удачи не будет, нельзя громко разговаривать и петь… Да еще много чего нельзя, но не об этом сейчас речь. А о том, как погиб мой учитель.
В тот день, 14 мая, Слон отправился в Дыру без меня, обещал скоро вернуться — дело, мол, быстрое. Но что-то у него, видимо, не сложилось, не вернулся. Я особо не переживал: Слон — ходок опытный, задерживался не в первый раз. Мало ли чего могло случиться! Дыра — она и есть Дыра…
Ночью меня разбудили кураторы — сказали, что Слон покалечился, умирает, хочет меня видеть. Посадили в автомобиль и повезли. Пока ехали, рассказали, что Слон должен был выйти вечером, но не вышел. Институтские подождали до ночи и полезли в Дыру — для них почти подвиг. И нашли Слона возле самой «колючки» — не дошел буквально сотню метров.
Ноги перекручены, весь в крови, однако живой. Срочно привезли в Институт, стали откачивать. Только не подумайте, что по доброте душевной — кураторам нужно было узнать, нашел ли Слон Комнату. А он лишь хрипел да звал меня.
Когда мы приехали, было уже три часа ночи. Я хорошо запомнил — над входом в Институт висели часы со светящимся циферблатом. Меня провели внутрь, несколько раз мы пересаживались с лифта на лифт, опускались и поднимались, а потом пришли в большую комнату. И вижу я — Слон лежит, прикрытый простыней, а в руку воткнута трубка от капельницы. Но дышит, глаза открыты. Значит, живой.
Вокруг него человек пять кураторов топчется, суетится. Один из них, видимо, старший, говорит: «Это и есть Мартин?» — «Да, отвечают ему, это и есть Мартин Кочек, по прозвищу Малыш». Тот кивнул: «Давайте его сюда».
Меня подтолкнули к Слону, а я ничего сказать не могу — слезы душат. Но учитель меня сразу узнал и что-то зашептал. Я наклонился, ничего разобрать не могу, сил говорить у Слона почти не осталось. Тогда он показал глазами — подай, мол. Я его хорошо знал, за четыре года изучил. Что, спрашиваю, подать — воду, сигареты? Нет, мотает головой, не то. Тогда я догадался — куртка! Точно!