Точка отрыва

Лицо у Хмыря сделалось мечтательным, глаза затуманились. Но Лис быстро вернул его к суровой действительности:

— А кончить, как Перец, не хочешь? У того тоже все было — и деньги, и девочки… И где он сейчас? На кладбище, как прочие хотельщики. Только могила у него чуть побогаче, чем у остальных, а так все одно, червей кормит.

— Ну, и помечтать нельзя, — обиделся Хмырь, — злой ты, Лис, недобрый!

— Точно, — согласился китаец, — а еще я грубый. Когда дурака вижу, так прямо ему и говорю — ты дурак...

— А что бы ты у Комнаты попросил? — решил сменить тему Хмырь.

— Надо сначала до нее добраться, а потом уже мечтать, — прервал пустые разговоры Лис, — давайте лучше думать, как обойти Чертову мельницу. Напрямую никак нельзя…

— Может, с другой стороны? — неуверенно протянул Хмырь. — Через старую дорогу?

— Полдня топать, — поморщился китаец.

— Но другого пути вроде нет…

— Есть, — вступил я в разговор, — можно прямо по ручью.

— Ты чего? — удивился Хмырь. — Там же никто не ходит. Говорят, гиблое место!

— Я готов рискнуть, а ты, Лис?

Китаец внимательно посмотрел на меня и кивнул.

— Хмырь?

— Нет, лучше уж давайте в обход! Полдня потеряем, зато точно живыми останемся…

— Значит, решено, — подвел я итог, — мы с Лисом идем по ручью, а ты в обход. Встречаемся у больницы.

Лицо Хмыря стало бледным:

— Постойте, вы что, меня здесь бросаете? Не по-товарищески это!

— А Слона закладывать — это по-товарищески? — отрезал я. — Решай, Хмырь: или ты идешь с нами, или остаешься здесь.

— Уговорили, — сплюнул Хмырь, — пошли по ручью! Но если моя жена останется вдовой, а дети сиротами, это будет на вашей совести! Хотя какая у вас совесть…

— Да не заливай ты, Хмырь, — поморщился Лис, — нет у тебя никакой жены, давно сбежала. И детей тоже нет. И никогда не было.

Хмырь зло сверкнул на него глазами, но опять промолчал. Я посмотрел на своих товарищей и понял, что ситуация с каждой минутой нравится мне все меньше и меньше: обиженный, злой Хмырь, хмурый Лис... Да еще Штосс, ведущий какую-то свою, непонятную игру.

Похоже, нарвусь я... Но не в первый раз, выкручусь как-нибудь. Недаром же меня счастливчиком считают!

***

Мы притормозили у ручья, постояли, подумали. Вроде бы все чисто, но кто его знает. До нас раньше никто этим маршрутом не ходил — место действительно гиблое. Хмырь кивнул на воду:

— Ну, Малыш, твоя идея, тебе и лезть первым.

Я спорить не стал, поднял с земли камешек и бросил. Тот спокойно булькнулся метрах в десяти от нас. Все нормально. Держась за кусты, я начал потихоньку сползать вниз, но на полдороге поскользнулся и съехал в воду на пятой точке.

Вода оказалась очень холодной. А что вы хотите, конец октября. Лис и Хмырь внимательно наблюдали за мной, а потом тоже осторожно спустились и встали рядом.

Дальше мы двинулись гуськом: я впереди, прокладывая маршрут, за мной Лис, замыкающий — Хмырь. Шли медленно. Дно было неровным и илистым, мы то и дело проваливались в ямы. Все насквозь промокли и замерзли. Лис старался держаться за мной, шел шаг в шаг и крутил головой по сторонам, как бы к чему-то принюхиваясь и присматриваясь. Наверное, за это его и прозвали Лисом… А, может быть, за хитрость.

Хмырь, наоборот, несколько отстал, видимо, полагал, что так будет безопаснее. Минут двадцать мы спокойно брели по ручью, а затем впереди показался небольшой водоворот. Я притормозил.

— «Труба»? — насторожился Лис.

— Похоже.

Я кинул очередной камушек, его подхватило и закрутило прямо на лету.

— «Труба», — мрачно констатировал Хмырь. — Ну, что я вам говорил? Надо было в обход!

— Теперь уже поздно, — заметил Лис, — будем пробираться вдоль берега, там вроде бы есть небольшой проход, по самому краю.

Он показал. Действительно, у кустов вода была спокойной. Но идти там опасно: чуть поскользнешься — сразу же попадешь в «трубу». Впрочем, стоять на месте или возвращаться — еще опасней.

— Кто первый? — спросил Хмырь. — Жребий станем тянуть?

— Нет, — покачал я головой, — моя идея, мне и идти. А вы за мной, не отставая.

Я начал осторожно пробираться по самому краю ручья. Мне повезло: вдоль берега росли кусты, можно было держаться одной рукой. Тяжеленный рюкзак тянул в сторону, но бросить его было нельзя: никогда не знаешь, сколько времени проведешь в Дыре. Может, день, а может и всю неделю. Вот и приходится тащить с собой все необходимое, включая еду и инструменты.

Еще к моему рюкзаку была приторочена палатка — незаменимая вещь в Дыре. Днем здесь температура плюс пятнадцать, а ночью довольно холодно. Костер не разведешь — огонь в Дыре не горит, это еще одна из ее удивительных загадок. Спички и зажигалки здесь абсолютно бесполезны, поэтому никак не согреешься, даже не покуришь. Батарейки и аккумуляторы не действуют, электричества нет. Не работают даже механические часы. Воистину, в Дыре время навсегда остановилось…

Я почти обошел «трубу», как вдруг позади послышался сдавленный крик. Я резко обернулся и увидел, что Лиса засасывает в воронку. Видимо, он поскользнулся и попал ногой в «трубу».

Медлить было нельзя: я скинул в воду рюкзак, сделал два шага к Лису и ухватил того за шиворот, чтобы не засосало.

— Веревку! — крикнул я Хмырю.

Он не растерялся, быстро вытащил туристический канат и бросил мне. Я протянул конец Лису — держи! Китаец крепко ухватился, и я, пятясь, потянул. Минут через пять, с большим трудом, мне удалось вытащить Лиса на берег. Он тихо стонал, его ноги были неестественно вывернуты.

Я вколол китайцу обезболивающее, он на время затих.

— Все, кончился китаёза, — злорадно произнес Хмырь, — не жилец он. Что делать будем?

— Дальше пойдем, как и договаривались.

— С раненым китаёзой? Слушай, Малыш, зачем он нам? Давай бросим его здесь, это же такая обуза...

— Нет, я не брошу. Раз обещал довести, доведу. Бери мой рюкзак, а я понесу китайца...

Хмырь попытался что-то сказать, но я быстро привел его в чувство — пригрозил, что всем расскажу, что он бросил Лиса в Дыре. Хмырь сразу же сник. За такие вещи навсегда выгоняют из ходоков. И никто больше с тобой в Дыру не пойдет. Не говоря уже о том, что коллеги Лиса наверняка не поймут такого отношения к своему боссу. И разберутся с Хмырем по-своему...