Точка росы. Версия 1.1

Внутри шатер оказался еще интереснее, чем снаружи. С полога свисало много всякой всячины, цветные шнуры с кучей подвесок, кисти, бусины. Качались и горели небольшие фонарики. От цветного стекла плыли и переливались блики. Зеленые, розовые, оранжевые. Пол был устлан коврами. Лежали подушки, разнокалиберные, расшитые бусинами и яркими нитями. В дальней нише, задернутой фиолетовым пологом, виднелась черная, грубо вырезанная фигурка полумесяца.

– Красиво, – только и смогла выговорить я, снимая маску.

– Это Мэмми, – усмехнулся Ки, тоже избавляясь от респиратора. – Назвала этот шатер парадным залом. – Он махнул в сторону еще одного входа: – Там душ. Освежитесь с дороги. Здесь, – Ки мотнул головой в другую сторону, – переход в другие шатры. Если тебе захочется поговорить, мальчик, найдешь меня там.

Мой провожатый покивал головой.

Тем временем Мэмми направилась к пологу и села перед фигуркой полумесяца.

– Мэмм, – грозно нахмурился Ки. – Опять?

– Цыц! – прошелестела та в ответ и склонилась, как мне показалось, почтительно. – Храни нас, ночь, во тьме и при свете дня, храни нас в пути и в постели, от слов и от вещи во тьме, укрой нас от наших врагов, проведи нас сквозь себя, великая мать, целыми и невредимыми.

– Мэмми, ты бы накормила их, – Ки мягко коснулся ее плеча. Только в тот момент я осознала, что его спокойный, тихий голос расслаблял, взгляд успокаивал. Колдовские глаза!

– Да, – Мэмми обернулась спокойно, кивнула головой в сторону полумесяца, будто бы сверкнувшего ей в ответ. – Ты же знаешь, без этого я никуда. Сейчас все будет.

– Язычница, – усмехнулся Ки.

– Кто бы говорил, – Мэмми усмехнулась, легонько стукнув Ки по ладони. – Он так ярится, – добавила она, – потому что я на днях заявила, что его собственная теория хороша только для таких, как он, сказочников. «Взять все – и поделить!» Нет, ну вы слышали? Чушь.

– Сепаратистка, – незлобно усмехнулся «сказочник».

Заметно было, что такие перепалки – не редкость между этими двумя. Слова звучали так, как будто и он, и она давно уже знают, что и как скажет оппонент. Выглядело это очень по-домашнему, когда каждый готов к любому выпаду в свою сторону, да и знает все их наперед. Однако в какой-то момент и в глазах, и в голосе у обоих зазвучал металл.

– А я разве не делюсь? – твердо произнесла Мэмми. – Разве твоя банда знает хоть один отказ от меня? Топливо, ночлег, еда в моем Убежище. Ни разу от дележки я не отлынивала. Да и не о том я…

– А о чем же? – прищур Ки стал почти хищным, и он, проследив за моим взглядом, поспешил спрятать его в улыбке. – Знаю, опять будешь о том же самом.

– Да, – Мэмми легко встала с колен. – Только не при детишках. Ни к чему оно им.

Она потянула Ки за собой к одному из выходов, что-то тараторя на ходу, так быстро, что я не разобрала.

Мы остались одни. Мой провожатый посмотрел на меня.

– Располагайся. Подальше от выходов. Ночью будет холодно, – он стянул верхнюю куртку, долго и тщательно вытряхивал песок. Потом направился к выходу в соседний шатер.

Хотелось освежиться. Кожа горела. Песок, кажется, намертво въелся в нее. Надо было воспользоваться душем.

Я не знала, как мое тело отреагирует на воду. В лаборатории никто не хотел рисковать. Никто в точности не знал природу той энергии, которую мне дала шаровая молния. Поэтому пользоваться обычным душем мне запретили. Кожу очищали паром и специальным порошком, что изобрел мой отец. Порошок не давал пены, не имел запаха и был бесцветным. Зато отлично очищал любые загрязнения. И не влиял на электричество внутри меня.

Мне было страшно. Я оказалась на незнакомой территории. Принимать решения нужно было самостоятельно.

Пока я мерила шагами пространство шатра, появилась Мэмми. Она вошла так тихо, что я вздрогнула от звука ее голоса.

– Вот, милая, – она поставила большой медный поднос на низкий столик, который из-за подушек и не видно было. – Угощайся.

Конец ознакомительного фрагмента.