Только не дворецкий

Забавно, как разные люди по-разному реагируют на одно и то же событие. Мистер Ренье так разволновался и был так мне признателен — я даже растрогался, — что когда я рассказал, как все произошло, он почти и говорить-то не мог.

Мисс Зюскинд вообще неразговорчива, разве что по любому поводу приговаривает «гм-гм», но если уж зарядит — скажет раз сто. Вот и сейчас.

А у меня самого — хотя, наверное, стыдно в таком признаваться, в моем-то почтенном возрасте! — к концу рассказа не только ладони вспотели, но я и сам весь дрожал и успокоился только некоторое время спустя. И с чего бы это?

Энтони Гилберт

Перевод и вступление Игоря Мокина

«ХОРОШО, что мне по душе быть писательницей, ведь больше я ничего не умею,» — сказала однажды Люси Беатрис Мэллесон, постоянный участник и секретарь Детективного клуба.

Какое отношение имеет эта цитата к творчеству популярного детективщика Энтони Гилберта? Самое прямое, ведь мисс Мэллесон и есть тот самый Энтони Гилберт. Люси Мэллесон занималась литературным трудом всю жизнь, с самой ранней юности, и неизменно придумывала себе псевдонимы. Первую ее книгу, вышедшую в 1925 году, «написала» некая Дж. Кильмени Кейт. Далее, когда Мэллесон всерьез взялась за детективы, она публиковала их под именем Энтони Гилберт, которое вскоре стало очень известным. Затем, чтобы попробовать себя в новом поджанре детектива, она взяла псевдоним Энн Мередит. В других — не детективных — жанрах она использовала псевдонимы Люси Эгертон и Сильвия Дениз Хук.

Многоликая писательница родилась в пригороде Лондона. Она была дочерью разорившегося маклера и рано начала зарабатывать своим трудом. Училась она в частной школе Святого Павла для девочек, и ее мать настаивала, чтобы Люси выбрала карьеру учительницы; однако та не послушалась и выбрала совсем иной путь. Сначала она служила машинисткой и стенографисткой; к этому занятию она вернулась и позже, в годы Второй мировой, когда каждый работник был на счету, и устроилась в Красный Крест, а затем в Министерство питания. Уже в молодости Мэллесон добилась и первых, пусть и небольших, литературных успехов: начинала она с немудреных стишков, но сразу в «Панче». Однако первый роман никуда пристроить не удалось, а второй встретили прохладно. Большой прорыв произошел, лишь когда мисс Мэллесон послала издателю рукопись под мужским именем; так и родился популярный писатель Гилберт. Впрочем, успех никогда не кружил ей голову, и Люси Мэллесон довольно долго умудрялась скрывать от заинтригованной публики, что Энтони Гилберт — это она. Люси даже снялась в мужском костюме, когда в один из журналов с ее рассказами потребовалось фото загадочного Гилберта.

Помимо книг она написала также множество радиопьес и несколько сценариев для телесериала, съемками которого руководил сам Хичкок. В 1933 году под именем Энтони Гилберт она была принята в Детективный клуб по приглашению Дороти Сэйерс, а в 1940-м под именем Энн Мередит выпустила автобиографию, которая стала бестселлером; к этому времени ее псевдонимы уже были раскрыты. Мэллесон никогда не была замужем, а в свободное от литературных занятий время обычно путешествовала или ходила в театр (кстати, ее кузен был киноактером и снялся, помимо прочего, в «Собаке Баскервилей»).

БОЛЬШИНСТВОкниг, опубликованных под псевдонимом Энтони Гилберт, — это похождения адвоката-сыщика Артура Крука, которого она придумала в 1936 году. Неряшливый, тучный, любитель выпить, он к тому же носит фамилию, которую можно понять как «мошенник». Такой образ во многом противопоставлен популярной в те годы фигуре детектива-джентльмена вроде лорда Питера Уимзи. Однако, несмотря на неказистую внешность, Крук оказывается и способным сыщиком, и честным человеком. Кроме того, писательница любила прием «детектива наизнанку», когда имя преступника читатель узнает сразу. А рассказ, который вы прочитаете сейчас, тоже не вполне стандартный — хотя бы потому, что в нем нет героя-сыщика.

ЭНТОНИ ГИЛБЕРТ Черный — цвет невинности

Как только я увидела эту девчонку, Джойс Харт, я сразу почуяла — быть беде; правда, и подумать не могла, что все обернется вот так. Она проникла в дом хитростью и до последнего только и делала, что хитрила. Появилась из ниоткуда — и хоть бы кто меня предупредил, а ведь я уже больше дюжины лет как сиделка, и по совместительству компаньонка, в доме Лейтонов, и вы понимаете, что меня просто нельзя было не поставить в известность. Но такая уж была миссис Лейтон. Сколько я для нее сделала — и что же: ни доверия, ни понимания. Наверно, нужно пояснить: меня зовут Рита Хендерсон, мне сорок семь лет, я сиделка. Вообще-то я нанялась ухаживать за Стивеном Лейтоном во время его последней болезни; никогда не встречала более вздорного и неуживчивого пациента. А какой он был жадный! Если бы не характер, он бы, может, и остался жив. И доктор и я запрещали ему вставать с постели, но стоило мне отвернуться, он всякий раз крался к окну на лестнице — должно быть, чтобы проверить, не сорвал ли кто розу с клумбы или не выдернул травинку из его драгоценного газона, пока хозяин лежит больной.

И вот однажды… ну да, потом на дознании решили, что у него закружилась голова и он выпал из окна, а я всегда говорила, к этим окнам и так-то подходить страшно. Я услышала переполох и сразу бросилась по лестнице наверх, а там миссис Лейтон в истерике и Паркер — здешний дворецкий, мы с ним неплохо ладим — говорит ей, что она ни в чем не виновата и уже не могла бы его спасти. Паркер сказал, что как раз поднялся на лестничную площадку, когда это произошло, и все видел. Ей эти его слова пришлись очень кстати, ведь вы понимаете, какие начинаются слухи, если некий склочный старик выпадает из окна, разбивается насмерть и оставляет вдове шестьдесят тысяч фунтов.

После похорон миссис Лейтон была так подавлена, что я предложила побыть при ней некоторое время; она сказала, что я могу остаться ненадолго. Но за повседневными мелочами время бежит быстро, и когда у нас объявилась мисс Джойс Харт, я служила в доме уже двенадцать лет.

Никогда в жизни я так не удивлялась, как в тот день, когда миссис Лейтон приехала домой с незнакомой девушкой. До сих пор не понимаю, как моя почтенная хозяйка умудрилась подать объявление в газету — «Вдова ищет молодую общительную компаньонку», — получить ответ и нанять девицу, а я ничего и не заподозрила. Впрочем, не только эта Джойс Харт имела привычку хитрить.

— Это Джойс Харт, — говорит моя миссис Л., а сама и бровью не ведет. — Она будет моей компаньонкой, так что у вас останется больше свободного времени.

— Так я вроде не жалуюсь, — возразила я, но она ничего не ответила, только улыбнулась.

Я могла бы еще поспорить, но промолчала. Место у меня хорошее, если посмотреть; какой бы там ни был наш старик, а сама миссис Лейтон никогда не скупилась. Каждый год повышала нам с Паркером жалованье, а если было нужно что-то еще, покупала — конечно, в разумных пределах. Не забывайте, она была нам многим обязана: все-таки у нее имелись некоторые странности, если не сказать больше. К тому же если бы не мы, она бы уже давно сидела за решеткой.

Поначалу я не волновалась. У нас и раньше бывали молодые слуги, но долго они не задерживались. Спросите меня — а что им за интерес? Хозяйка — пожилая больная женщина, да и мы с Паркером тоже не первой молодости, так сказать. Зато служба спокойная, и мы знали, что и после смерти нашей миссис без средств не останемся, а когда тебе за сорок, о таких вещах забывать не стоит.

Девчонка оказалась красотка, каких поискать, — а это само по себе подозрительно. Не верю я этим медоточивым девицам с серебристым голоском. Как вы думаете, зачем таким наниматься в дома вроде нашего? Вот-вот.

— У нас очень размеренная жизнь, вот увидите, — предупредила я ее в первый же вечер. — Совсем ничего не происходит.

— Как раз это мне по душе, — ответила она.

— А где вы до нас работали? — спросила я.

Выяснилось, что она жила у тетушки в Эдинбурге, а недавно старушка умерла, и девица отправилась на юг, искать место.

— Наверно, вам будет не хватать ваших друзей, — предположила я. — Отсюда в Эдинбург просто так не съездишь.