Только в моих мечтах

Иначе и быть не может..

– Что?
– переспросил Кейл. Его голос звучал ясно. Да и вам он казался реальным...

– Здесь разве не : пятеро дьяволят?
– повторила она свой вопрос.

Неожиданно Кейл рассмеялся.

Великие боги! Это не сон. Это он. Она и через сто лет узнала бы этот смех.

Оскорбленная, Куин попыталась придать себе достойный вид. Насколько это было возможно в такой ситуации, когда человек, бросивший ее двенадцать лет назад, только что извлек у нее изо рта маленький носок. Она слегка кашлянула и подняла подбородок.

– Ну что ж, если ты соблаговолишь меня развязать и дать мне стакан воды, чтобы прополоскать рот после носка, я думаю, что смогу направиться на ранчо.

– Куин старалась выглядеть беспечной, подыскивая нужную интонацию, пытаясь не обращать внимания на то, как бьется в груди сердце, готовое вот-вот вырваться наружу.

Откинув плед и обнаружив, что ее запястья и лодыжки крепко связаны веревками, Кейл :нахмурился; и повернулся к сыновьям:

– Кто-нибудь мне объяснит, что все это значит? И объяснение, ребятки, должно получиться хорошим. Оно должно получиться очень хорошим.

Эрик мрачно ткнул пальцем в Куин и сказал:

– Она залезла в наш дом.

– Она залезла без спросу, - подтвердил Эван.

– Ребята, так гостей не встречают.

– Она не гость. Она девчонка.

– Ага, - кивнул Эрик.
– Чужая девчонка.

– Видите ли, так случилось, что эта девчонка - - моя старая знакомая. Так что никакая она не чужая.
– Кейл развязывал веревки, и его пальцы дрожали от неожиданной близости женщины, так часто являвшейся ему в снах, женщины, каждую черточку лица и Каждый изгиб тела которой он знал наизусть.

Кейл прокашлялся и помог ей поднятие"; как будто не было ничего естественнее, чем увидеть женщину своей мечты связанной и с кляпом во рту на диване в уединенном домике в Монтане посреди бушующего урагана.

– Ребята, вы явно не знаете, кто эта женщина, - сказал Кейл, с трудом отводя от нее взгляд. От этих зеленых глаз, в которых по-прежнему мерцало золото.

Они покачали головами и хором спросили:

– А кто она?

– Это дочь Хэпа Холистера, - торжественно объявил он.

– Хэпа Холистера!
– задохнулся один.

– Величайшего в мире тренера молодежной лиги! кликнул другой.

– Его самого.

Куин посмотрела на двух маленьких человечков, восхищенно и с открытыми ртами глядевших на нее. Интересно, что Кейл им наговорил про ее отца?

– Мои сыновья, - повернулся к ней Кейл.
– Эрик и Эван. Ребята, поздоровайтесь с Куин Холистер. А затем извинитесь.

– Здравствуйте. Извините.
– Эрик посмотрел на ноги, некоторых были натянуты темные носки.

– Не очень-то искренне звучит.
– Глаза Кейла сузились.

– Правда, простите. Мы думали, вы грабитель.

– Ну, я могу вас понять. Чужой человек спит на диване.

Но неужели вы не слышали, как я вошла? Я звала...

– Мы дремали, - сказал через плечо Кейл, исчезая за дверью.
– Мы очень долго гуляли сегодня утром, промерзли до костей и просто вырубились.

– Ты гулял с детьми в такую погоду?
– изумилась она.
– Боже, какой садизм!

– Это было до того, как начался буран. Ты когда-нибудь жила в уединенном домике без телевизора с двумя четырехгодовалыми детьми, привыкшими иметь дело с электронными сиделками?

– Он вернулся и протянул ей стакан воды.

– Наверное, все же нет.
– Куин взяла стакан и жадно припала к нему, надеясь, что вода смоет прилипшие к небу ворсинки.

– Гулять по снегу - это единственный способ утомить моих детей так, чтобы у них не осталось энергии ни на что другое. Ну, скажем, чтобы они не перевернули вверх дном все в доме.
– Он улыбнулся, и сердце сжалось в груди Куин.

У него до сих пор была убийственная улыбка. Этого невозможно было не заметить.

– Но что, - спросил он, - ты делаешь здесь посреди бурана?

– Я ездила в домик Элизабет, чтобы повесить там венок.

Каждый год одна из нас...

– Я помню, - мягко сказал Кейл, вспоминая то время, когда помогал ей в этом. Неужели она могла это забыть?

Не обращая внимания на упоминание о том Рождестве, когда они еще не были чужими людьми, Куин продолжила:

– Я была внутри и не заметила, как началась буря. Пришлось застрять в горах. Брат сказал мне, что Вэл приезжает на Рождество, и я подумала, что она здесь. Дверь была открыта, я вошла, разожгла камин и укрылась одеялами. Я так замерзла.

– Тебе повезло, что ты добралась. Но как ты решилась выйти из машины в такую погоду? Как ты вообще увидела сквозь снег домик? Ведь он в стороне от дороги!

Кейл немного приподнял брови, правую чуть выше Левой.

Такой знакомый жест.

– Моя машина прямо здесь, в конце дорожки. Недалеко отсюда. И я хорошо ориентируюсь в пространстве.
– Она приподняла подбородок. Нет смысла говорить ему об Элизабет...

Он поймал ее взгляд, и Куин отвернулась, еще не готовая смотреть ему в глаза. Он разбил ее сердце. Он сломал ее жизнь. Самое меньшее, чего он заслуживал, это холодное безразличие.

Но сейчас Куин чувствовала лишь смущение и свое нежелание находиться с ним в одном доме.

Она хотела сбежать отсюда, скрыться от этих карих глаз, менявшихся на свету и казавшихся сейчас золотистыми.

;

"Не готова, - сказала она себе.
– Я не готова к этому".

Куин отвела взгляд от его лица. Черт возьми, мог бы по крайней мере полысеть и растолстеть! Она заставила себя найти глазами свои ботинки. Вот они. У двери. Там, где она их оставила.

– Мне пора.

Кейл подошел к окну и отодвинул тяжелую, в бело-зеленую клетку, занавеску.

– Куин, в такую погоду ты не пройдешь и десяти футов.

– Мне пора ехать домой.
– Она чувствовала себя неловко.

– Боюсь, пока это невозможно.

Куин подошла к входной двери, приоткрыла ее и уставилась на абсолютно белый мир вокруг. Кейл прав. Стоит ей сойти с крыльца, как она потеряет ориентацию. Она всмотрелась в плотную белизну в поисках тени. Может быть, Элизабет вернется и выведет ее отсюда? Но вокруг не было и намека на темную фигуру, которая бы ожидала ее, чтобы показать дорогу к машине. Со вздохом она вернулась в комнату, позабыв все слова, которые только что собиралась произнести.