Том 1. Романы. Рассказы. Критика

…я мог часами сидеть над книгой Бёме… – Якоб Бёме (1575–1624) – немецкий теолог-самоучка, не создал последовательной и стройной системы; его воззрения ближе всего к пантеизму. Бог и природа, по его мнению, едины, и вне этого единства ничего нет. Источник развития мира – вечное противоборство добра и зла, присутствующее во всем, включая Бога. Свои теоретические положения Бёме облекает в яркие художественные образы – его произведения необычайно поэтичны, изобилуют символами, аллегориями, метафорами, как каноническими (заимствованными из христианства, Каббалы), так и авторскими.

Горел-шумел пожар московский… – В ином варианте: «Шумел, горел пожар московский…» – первая строка песенной переработки популярного во второй половине XIX – начале XX в. стихотворения поэта и драматурга Н. С. Соколова «Он» (1850) о пожаре в Москве во время нашествия Наполеона; у Соколова первая строка: «Кипел, горел пожар московский…»

…никто не знал ни Столетней войны, ни войны Алой и Белой розы… – События, определившие историю Европы.

Столетняя война (1337–1453) – война между Англией и Францией за французские земли, захваченные Англией (с середины XII в.), и богатую Фландрию. Первая половина войны ознаменована победами англичан над раздираемой смутами Францией. Перелом в войне наступил, когда непосредственная опасность стала угрожать Парижу: в результате охватившего Францию патриотического подъема (его кульминация – полумистическая миссия Жанны д'Арк) Англия потеряла завоеванные земли, за исключением Кале, остававшегося в ее владениях до 1558 г.

Война Алой и Белой розы (1455–1485) – тридцатилетняя борьба за престол между двумя ветвями английского королевского дома – Ланкастерами (в гербе – алая роза) и Йорками (в гербе – белая роза). Закончилась гибелью почти всей старой знати и приходом к власти «третьей силы» – «нового дворянства» и династии Тюдоров (отдаленных родственников Ланкастеров). Отголоски этой войны – «кровавые» финалы трагедий Шекспира.

…заговорил о Тредьяковском, объяснил разницу между силлабическим и тоническим стихосложением… – Тредьяковский (Тредиаковский) Василий Кириллович (1703–1768) – первый теоретик русского стихосложения, автор сочинений «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735), «О древнем, среднем и новом стихотворении российском» (1755), основные положения которых пытался применить в собственном поэтическом творчестве. Перевел на русский язык трактат Н. Буало «Поэтическое искусство» (1752). Ратовал за новый, «тонический», разделенный на стопы, стих.

Силлабическое стихосложение – основано на соизмеримости строк по числу слогов, тоническое – на соизмеримости строк по числу ударений.

– Тредьяковский был несчастный человек… нечто среднее между шутом и поэтом. Державин был много счастливее его. – В. К. Тредиаковский стал практически первым профессиональным литератором в России, где на занятия филологией смотрели как на «безделку», простительную человеку, материально обеспеченному или имеющему место службы. Стихи Тредиаковского – «вечного труженика» (Петр I), «неутомимого возовика» (Радищев) – высмеивались современниками; особенно досталось его любимому детищу – эпической поэме «Тклемахида» (1766). Тредиаковскому «не раз случалось быть битым» знатными покровителями, что стало невозможно позднее, во времена Державина, при «стороннице просвещения» Екатерине И.

…напоминал раскольничьего святого... – Деятели Раскола – инок Епифаний, боярыня Морозова и ее сестра Урусова, протопоп Аввакум, священник Лазарь и др. – видели смысл своей жизни в повторении подвига первохристианских мучеников – апологетов христианства в «развращенном Вавилоне» и имперском Риме. Их жития, проповеди, эпистолярное наследие рисуют картины жестоких казней – урезания языков, земляных тюрем и т. д.; первопричина Раскола – несогласие с новой обрядностью – стала поводом к «страданию за веру».

…при гетмане… – Период с апреля по декабрь 1918 г., когда на территории Украины была установлена диктатура, возглавляемая гетманом Павлом Петровичем Скоропадским (1873–1945).

«…Егда же рассветало в день недельный…» – Ниже приводятся два отрывка из «Жития» Аввакума: первый относится к его заключению перед ссылкой в Сибирь – началу крестного пути расколоучителя; второй («Таже ин началник…») – ко времени пребывания его в Юрьевце, еще до Раскола, когда он, как настоятель собора, ответственный за паству, за свое заступничество «был утесняем от началников».

– Кто из вас не знает легенды о плясуне Богоматери? – Возможно, имеется в виду частый сюжет народных духовных стихов и преданий – Богоматерь на Страшном Суде, заступающаяся за грешников, в том числе «за плясунов и скоморохов», нарушителей благочестия. В европейской традиции существует народная легенда Средневековья о жонглере Богоматери. Как и на Руси, ремесло жонглера (аналог «скомороху», «плясуну») считалось языческим, греховным. Легенда повествует о неграмотном косноязычном жонглере, на старости лет ставшем монахом. Не зная молитв и не умея переписывать книги, он решил почтить Богоматерь единственно доступным ему способом – показав ей свое искусство, и был застигнут братией в тот момент, когда кувыркался и плясал перед ее изображением. Монахи возмутились таким кощунством, но тут сама Богоматерь сошла к старику и утерла ему пот.

…то начало позднейшей биографии Толстого, где говорится о муравейных братьях… – Под позднейшей биографией Толстого, по-видимому, подразумевается обширное исследование П. И. Бирюкова «Биография Льва Николаевича Толстого», последний, четвертый, том которого вышел в 1923 г.

Муравейные братья – «тайна» братьев Толстых. Старший, Николай, «двенадцати лет… объявил всем, что у него есть тайна, и когда она откроется, все люди сделаются счастливыми… все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями». Вероятно, мальчик имел в виду моравских братьев – общину, в которой «все жили нравственной жизнью и все имущество было общим», но заменил непонятное слово привычным (наблюдение за муравьями – одно из любимых занятий детей Толстых; по воспоминаниям современников, в старости Лев Николаевич часто посвящал созерцанию «муравейной жизни» минуты отдыха). Для вступления в общество муравейных братьев необходимо было выполнить три условия: встать в угол и не думать о белом медведе; пройти, не оступившись, по щели между половицами; в течение года не видеть зайца – ни живого, ни мертвого, ни жареного на столе. Когда общество будет создано, Николенька Толстой должен взять зеленую палочку, «на которой записана тайна», и закопать ее в заветном месте; братья же «уйдут на Фанфаронову гору жить хорошей жизнью», где все будут равны между собой в уважении и любви и «не будет ни больших, ни маленьких».

…заставлял святого Иоанна произносить слова, принадлежащие чуть ли не Фоме Аквинскому… – Святого Иоанна (скорее всего, имеется в виду один из апостолов, любимый ученик Христа Иоанн Богослов; согласно традиции, он – автор одного из канонических евангелий, Апокалипсиса и трех посланий (но, возможно, речь идет и об Иоанне Златоусте (374–407), архиепископе Константинопольском, одном из Отцов Церкви, авторе произведений экзегетического, т. е. истолковывающего Священное Писание, характера, многочисленных проповедей, также причисленного православной церковью к лику святых) и Фому Аквинского (1225–1274) разделяют не только века, но и – что более важно – происшедшее в XI в. разделение Церкви на Западную (католичество) и Восточную (православие). Именно философская система Фомы Аквинского, строго иерархическая и рациональная (опираясь на труды Аристотеля и неоплатоников, он формулирует принцип гармонии веры и разума: разум признается способным доказать Бытие Божие и отклонить возражения против истин веры), в 1879 г. объявляется «единственно истинной философией католицизма».

– Помните место в богослужении: «Оглашенные, изыдите» – Слова, которыми заканчивается средняя часть Литургии – Литургия Оглашенных. Произносятся они перед Херувимской песнью, во время которой приготовляются Святые Дары. В древности оглашенные (еще не крестившиеся, только постигающие основы веры) и те из крещеных, кто отлучен или не допущен до причастия за какие-либо тяжкие грехи, при этих словах должны были выйти из храма – как недостойные присутствовать при совершении таинства. В Новое время призыв к оглашенным имеет чисто символический смысл; каждый присутствующий на литургии, слыша их, должен спросить себя, не принадлежит ли и он к числу оглашенных, достоин ли он находиться в храме, и мысленно покаяться.

…подолгу расспрашивал его об атеистическом смысле «Великого Инквизитора» и о «Жизни Иисуса» Ренана… – В многочисленных трактовках гл. 5 кн. V романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» (1879–1880) «Великий Инквизитор» (труды К. Леонтьева, Н. Бердяева, Л. Шестова, С. Франка, Н. Лосского, В. Розанова, Д. Мережковского, Вяч. Иванова, В. Зеньковского, митрополита Антония (Храповицкого) и др.) об «атеистическом смысле» речь не идет, ибо авторская позиция проявляется недвусмысленно: и косвенно (через систему образов, композицию, сюжет произведения), и оценочно (слова Алеши Ивану: «Поэма твоя суть хвала Иисусу, а не хула!»).