Том 1. Стихотворения 1838-1855

3

Зашумела страшно буря, Ветер буйный засвистел, Свод небесный потемнел, Мрачно голову нахмуря, Дуб кудрявый затрещал, Пошатнулся — и упал. Страшно в поле в непогоду — Брызжет белая волна, Из брегов фонтаном воду Бьет, кипучая, она; Ветер воет, ветер свищет, Ветер вольный всюду рыщет; То по полю пролетит, То над бездной прокричит, То взовьется, закружится, В поднебесную умчится. Он свободен! Вот звезда Вновь блеснула из-за тучи — Ветер вольный, ветр летучий, Унеси меня туда!..

Дни благословенные *

Дни благословенные, дни многоотрадные Промелькнувшей радости, Снова уловляю я памятию жадною Нектар вашей сладости. Вижу ночь весеннюю, пламень, проливаемый Бледною Дианою, Вновь иду под яворы, ласково встречаемый Юною Светланою. Вижу вновь красавицу совершенства чудного, Счастьем упоенную, Словно изумрудами, неба изумрудного Блеском озаренную. Слышу величавую музыку певучую Слова сладкогласного, Упиваюсь весело сладостию жгучею Поцелуя страстного. Мигом излечаются раны сердца вялого, Нет тоски и холода, И опять на миг оно памятью бывалого Весело и молодо…

Загадка («Непостижною святынею…») *

Сонет

Непостижною святынею Перед нами, без речей, Небо круглою равниною Блещет в ризе из лучей. Что же там за далью синею, Далью, видной для очей, Где слито оно с пустынею Днем и в сумраке ночей? Не понять нам. Чудной тайностью То для глаз облечено; И постигнутые крайностью, Видим только мы одно, Что мир создан не случайностью, Есть начальное зерно…

Обет *

О, покинь меня! напрасно О любви мне не тверди И так пламенно, так страстно На страдальца не гляди! Я боюсь палящих взоров Огнедышащих очей, Я боюсь, как злых укоров, Милых ласковых речей. Отойди! я им не верю, Я давно от них отвык; Одичалому как зверю, Чужд любви твоей язык. Как дитя я суеверен; Мне странна твоя печаль, В этом мире — я уверен — Никому меня не жаль. В жизни странник, в год несчастья Я узнал земных друзей И чуждаться их участья Дал обет в душе моей. Ты пока еще не знаешь Горькой муки бытия; Погорюешь, пострадаешь, Так увидишь, прав ли я.

Красавице *

Красавица! не пой веселых песен мне! Они пленительны в устах прекрасной девы, Но больше я люблю печальные напевы: Они манят к той дивной стороне, Где жизнь сладка, от звуков тает камень, Где всё восторг, поэзия и пламень, Где без пределов радость есть, Куда и мыслью дерзновенной Не проникает ум надменный; Откуда лишь мечта в наш мир заносит весть, Когда на крыльях своевольных Туда взлетит с границ юдольных И там, прикована чудесным волшебством, Вся очарована, украдкой Заучивает гимн пленительный и сладкий, Не смея зашуметь крылом… Мне мил и потому печальный тон напева, Что в первый жизни год родимая, с тоской, Смиряла им порыв ребяческого гнева, Качая колыбель заботливой рукой; Что в годы бурь и бед заветною молитвой На том же языке молилась за меня; Что, побежден житейской битвой, Во власть ей отдался я, плача и стеня; Что первых слез горючей влаги Восторга песнь не залила, А та — надежды и отваги С собой мне много принесла. И тем, что горних стран таинственная дева, Младая муза, в первый раз, Слетя ко мне под сень развесистого древа, Мне в нем поведала чудесный свой рассказ; Что мне понятен стал и дивный говор бури, И с листом шепчущийся лист, И шум морских валов, и ветра буйный свист, И разговор с землей лазури — Когда впервые я песнь грусти услыхал; Я с ними встретил в ней нежданные созвучья. В душе убитой им отзвучья Я много, много отыскал! На что ж мне песнь веселья и забавы, Когда настроена она На звуки томные, на грустные октавы И только ими лишь полна? Когда на ложе грусти вечной Спокойно задремал мой дух? Забудь, прекрасная, песнь радости беспечной: Его разбудишь ты для муки бесконечной, Когда она тревожит слух.

Тот не поэт *

Кто духом слаб и немощен душою, Ударов жребия могучею рукою Бесстрашно отразить в чьем сердце силы нет, Кто у него пощады вымоляет, Кто перед ним колена преклоняет, Тот не поэт! Кто юных дней губительные страсти Не подчинил рассудка твердой власти, Но, волю дав и чувствам и страстям, Пошел как раб вослед за ними сам, Кто слезы лил в годину испытанья И трепетал под игом тяжких бед, И не сносил безропотно страданья, Тот не поэт! На божий мир кто смотрит без восторга, Кого сей мир в душе не вдохновлял, Кто пред грозой разгневанного бога С мольбой в устах во прах не упадал, Кто у одра страдающего брата Не пролил слез, в ком состраданья нет, Кто продает себя толпе за злато, Тот не поэт! Любви святой, высокой, благородной Кто не носил в груди своей огня, Кто на порок презрительный, холодный Сменил любовь, святыней не храня; Кто не горел в горниле вдохновений, Кто их искал в кругу мирских сует, С кем не беседовал в часы ночные гений, Тот не поэт!

Песня Замы *

Силен и строен мой милый, нет равного В мире красавца ему, В поле средь брани, средь игрища славного Мало двоих одному. Метко бросает он стрелы летучие, Храбро владеет мечом, Гордо глядят его взоры кипучие, Ловко он правит конем. Бровь соболиная, волосы черные, Небо и пламень — глаза, Речь сладкозвучная — волны подгорные, Весь обольщенье, краса! Светел, как отблески ярко-пурпурные Солнца в прозрачной глуби. Сладко смотреть ему в очи лазурные, Дивные шепчут: люби! Сладко внимать его слову певучему, Тихо дыханье тая; Счастье быть братом иль другом могучему, Счастливей доля моя! Тигр безбоязненный — в гения кротости Он пред моей красотой Вмиг превращается; и не без гордости Я на груди молодой Грею гранитную грудь победителя, Если домой хоть на миг Он прилетит — и, от ран исцелителей, Ищет лобзаний моих. Что же сравняется с долей прекрасною, С долей завидной моей? Лучше ль быть на небе звездочкой ясною, Птичкой летать средь полей? Нет, мне ненадобны крылья раздольные, Блеска ненадобно мне! Если мы вместе — и так мы не дольные, Если обнимемся — так мы в огне. Нам не ужасна судьбина коварная, Рай наш всегдашний в любви. О ты, как в сердце моем, жизнодарная, Век в его сердце живи!

Час молитвы *

Когда взойдет денница золотая На небосвод И, красотой торжественно сияя, Мрак разнесет, Когда звонят, к молитве созывая, И в храм идут, И в нем стоят, моленье совершая, И гимн поют, — Тогда и я, с душою умиленной, Меж всех стою И богу гимн, коленопреклоненный, Тогда пою. Когда царь дня, в волнах купаясь чистых, Течет к концу И запоет хор птичек голосистых Хвалу творцу, — И я пою, и я ему молюся, И в час мольбы Спокоен я душой и не боюся Угроз судьбы. Мольба всегда усладу мне приносит, Мой дух свежа, Но никогда молитвы так не просит Моя душа, Как в грозный час кипучей непогоды: Слова мои Тогда солью я с голосом природы И, чужд земли, Пошлю к творцу усердную молитву, И — внемля ей, Он усмирит враждующую битву Моих страстей…

Смуглянке *

Черны, черны тени ночи, Но черней твоя коса И твои живые очи, Ненаглядная краса. Если вестниками бури, Кроя свет дневных лучей, Ходят тучи по лазури, — Это тень твоих очей! Если вспыхнут метеоры Над поверхностью земли — Их твои, о дева, взоры Огнеметные зажгли! Если молнья ярким блеском На мгновенье вспыхнет там И промчится с гордым треском Гром по мрачным высотам, Эта молнья — жар дыханья Томных уст твоих, краса; Гул отзвучный их лобзанья — Разъяренная гроза. Вся ты — искры бурной Этны Да чудесный черный цвет; Нет ни бледности бесцветной, Ни румянца в тебе нет. Лишь меняет буря гнева Да любовь твои черты. Черноогненная дева, Счастлив, кем пленилась ты! Как люблю я, как пылаю! Но как часто за тобой Взор ревнивый устремляю. Ах, ужель?.. нет, боже мой! Страшно мыслить!.. прочь сомненье! Ты верна. Но, о судьба! Если вдруг души влеченье… Страсть… безумие… борьба? Ах! молю — когда измену Ты замыслишь, приходи, Вольной страсти перемену Расскажи мне на груди; Обниму тебя, тоскуя, Загорюсь от поцелуя И, страдания тая, Перед смертию скажу я: «За Ленору умер я!»

Весна *

Волна катится за волною В неизмеримый океан… Зима сменилася весною, И реже воет ураган; Не ждет безжалостное время, Оно торопится на срок; Полей и нив богатых бремя, Исчез белеющий снежок, Цветет веселая природа, Зазеленел дремучий бор, Встречает шумно утро года Пернатых птиц громовый хор; Они поют ей гимн приветный Во славу бога и отца И нежат песнею заветной Печаль унылого певца. Прекрасно небо голубое, Везде прохлада и покой, И щедро солнце золотое Питает землю теплотой Необходимой, благодатной; От неприступной вышины Струится воздух ароматный На царство света и весны. Широко, с гордостью кичливой, Покинув прежние брега, Через засеянные нивы Течет прозрачная река, И всё цветет, и всё прекрасно! Но где ж зима, где след зимы, Где вой метелицы ненастной, Где грустный мрак могильной тьмы? Зима прошла. Пройдет весна, Настанет лето золотое, Природа, радости полна, Вздохнет отраднее в покое. Но ненадолго; нет, опять, Рассвирепелые, по воле Мятежно ветры засвистят, И закружится вихорь в поле. И зашумит дремучий бор, Завоет он, как волк голодный, И с высоты пустынных гор Повеет осенью холодной; И снова сумрачная тьма Раскинет свой покров печальный И всемогущая зима Оденет в саван погребальный — Цветущий луг, зеленый бор И всю поблекшую природу, И убелит вершины гор, И закует морозом воду; И после дивной красоты Природа будет вновь уныла; Так жизнь: иль майские цветы, Или заглохшая могила…

Сердцу *

Она так нежно, так заботно В тот час взглянула мне в лицо, Она, казалось, неохотно Взяла венчальное кольцо, — Ужель не сон? ужели точно Она невинна и верна И не мечтой была порочной, А тайной грустью стеснена? Ах! искра той надежды сладкой Могла бы грудь одушевить, Веселый стих внушить украдкой, Мечту и музу пробудить. Я вновь главой поник бы ныне Перед царицей красоты, Неся к ногам моей богини Любовь, покорность и мечты. Но нет, самолюбивой думой Напрасно сердце не живи! Мне суждено молчать угрюмо Под гнетом рока и любви. Уймись же, сердце! не надейся, Вздох затаи в грудной глуби, Волненьем суетным рассейся И, если сможешь, разлюби И для красот ее ослепни; Иль страсть смирением окуй И словно камень в нем окрепни, Или по-прежнему целуй Шаг каждый ног ее прелестных — Всё, всё, лишь только не дерзни Толпой укоров бесполезных Напомнить ей былые дни! Оставь ее! она ребенок, Она и любит — только час. Пускай же будет дик и звонок Твоей тоски унылый глас. Страдай! — страданьям нет неволи. Мне суждено, постигнул я, Одни трагические роли Играть на сцене бытия.